"Советская Россия" - независимая народная газета _________

«Двойная шмаковка» — под таким заголовком наша газета 9 января поместила статью депутата Госдумы Анатолия Чекиса о положении дел в Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР). Сегодня в дискуссию включается профсоюзный активист из Омска.

Для меня как собственника товара — моей рабочей силы, — желающего нормально его продать, такая организация, как ФНПР, становится все менее и менее необходимой. Самый крупный профцентр своей тактикой безграничных компромиссов теряет курс в море социально-трудовых отношений. В результате уровень влияния федерации на формирование правительственной политики труда, занятости, заработной платы за последнее время резко упал.

Умные люди скажут: «Чего ты хочешь? Ведь изменились социально-трудовые отношения. Теперь за спиной профсоюзов нет ни правящей партии, ни государственного аппарата, определявших когда-то правила игры между работником и директором c пользой для того и другого». Да, профсоюзы оказались один на один с работодателем при полном отсутствии государственной поддержки даже в случаях грубого нарушения конституции и законов. Казалось бы, в этой ситуации они должны бы шаг за шагом, обретая опыт, становиться грамотнее, тверже и последовательнее в борьбе за интересы работников. А ФНПР из просто вышестоящей должна бы стать целостным объединением, организацией с функциями аналитика, теоретика, разработчика стратегии и тактики профдвижения. Должна на федеральном уровне представлять интересы членов профсоюзов, людей наемного труда. А при натиске эксплуататоров давать им жесткий отпор, быть лоцманом и организатором протестов трудящихся.

Все это прописано в Уставе ФНПР и в решениях высших органов федерации — съездах ФНПР. Это означает, что профсоюзные организации делегировали эти функции Генеральному совету, его Исполкому и председателю ФНПР. Но пользуются ли они своими полномочиями?

Ах, как были наивны люди, создававшие ФНПР! Думали, что в чистом поле сажают цветы. Полагали, что с опорой на профсоюзные массы это будет авторитетная организация, с которой вынуждены будут считаться и директора, и органы власти. Анатолий Чекис прав. Сегодня ФНПР не влияет ни на социальную, ни на экономическую, ни на правовую ситуацию в стране, а на политическом поле размахивает голубым цветом. Согласен с автором статьи. Если ничего не менять, деградация приведет к необратимому результату. Что произойдет? С большой степенью вероятности могу предположить, что ФНПР будет окончательно отодвинута от процессов регулирования социально-трудовых отношений. Позиция Шмакова к новому съезду укрепится, но не как профсоюзного лидера, а как хозяйчика профсоюзного дома с остатками имущества. Все, кто под ним, скорее всего попадут в еще большую от него материальную зависимость, а новый съезд пройдет с помощью сервильной прессы «на ура».

Думается, есть смысл присмотреться к причинам столь плачевной перспективы самой массовой организации, а самое важное, о чем не любят вспоминать оппоненты, единственной организации, по природе своей являющейся субъектом социально-трудовых отношений.

Чтобы снизить вероятность ошибок в поисках причин, аналитики ищут ответ на вопрос: «А кому это выгодно?» Последуем их примеру. Спросим: «Кому выгодно, чтобы профсоюзы не имели сильного, авторитетного центра, чтобы у них не было правовой силы и т.д.?» Ответ, думаю, однозначен — капиталисту. Ясно как белый день также и то, что наемному работнику такая организация в борьбе с капиталом за свои права не помощник.

Выбираем для анализа три, на мой взгляд, важных вопроса, проясняющих ситуацию о том, что выгодно профсоюзу, а что — эксплуататору.

Вопрос первый. Первичной профсоюзной организации, равно как и отраслевому профсоюзу, выгодно, когда профобъединение в регионе и на федеральном уровне способно выступить защитником коллективного договора, тарифного соглашения. Для этого нужна крепкая правовая база. Старый Кодекс о труде, безусловно, требовал корректировки, но вполне мог работать и впредь. В нем было много положений, которым завидовали западные профсоюзы. Но вдруг, словно засвербило, устарел, надо менять. Дискуссию на эту тему навязали отнюдь не первичные организации. Однако ФНПР и Шмаков не только не отмели нападки, в большей части политические, на старый Кодекс, но и втянули профсоюзы в дискуссию, потом и проталкивали появившийся «вдруг« правительственный вариант через сопротивление профсоюзных организаций. Я помню, как Шмаков лично пытался продавить его в Омске. «Одобрямса» не получил, но ушел все равно со своим мнением.

Вся последовательность событий, связанных с обсуждением всех вариантов проектов, говорит о том, что именно правительство не устраивал старый КЗоТ. А Шмаков в профсоюзах и Исаев в Госдуме, как это ни парадоксально, выступили пособниками в принятии закона, «умаляющего права работников», как отмечало Правовое управление Госдумы. Следовательно, в результате активной деятельности руководителей ФНПР Шмакова и Исаева положение работников — членов профсоюзов и профсоюзных организаций стало хуже. Вот тебе, бабка, и Юрьев день!

Примеров усиления давления на работников и профкомы со стороны работодателя можно найти много в каждой членской организации.

Ведь теперь КЗоТ в основном только красиво декларирует норму защиты прав работника. Попробуйте ее реализовать, если работодатель не пропустит эту норму через коллективный договор. Только через суд. Огромное спасибо Шмакову за заботу.

Вопрос второй. Профорганизации и работнику выгодно, чтобы была отлажена система коллективных договоров и соглашений с возложением ответственности и обязательств трех сторон: профсоюзов, работодателей и государственных органов управления за их выполнение. И главным обязательством должно быть обеспечение зарплаты, сориентированной на стоимость товара — рабочей силы. Величина ее стоимости должна определяться на высшем уровне трехсторонних переговоров с последующей корректировкой в регионах и отраслях. Работодателю, чтобы за произвол не отвечать перед законом, выгодно, если это понятие размыто или вообще не фигурирует в КЗоТе. И ведь сделали, добились своего. Как это произошло?

В начале девяностых годов прошлого столетия реальная цена труда имела отражение в соглашениях. Выражалась она бюджетом прожиточного минимума. Эта величина, как и во всем мире, была ориентиром для всех коллективных договоров. Сегодня такого ориентира нет. Профсоюзные комитеты оказались без главного оружия, без законодательно утвержденной реальной цены труда. Действовала та же схема. Правительство навязало, сославшись на трудности, дискуссию о новой урезанной потребительской корзине с названием «прожиточный минимум» (предел нищеты). Вопреки своим обязательствам перед первичными организациями, вопреки решениям съезда да и самой профсоюзной логике, руководство ФНПР приняло решение участвовать в расчетах унизительного размера оплаты труда по новым правительственным методикам. Это означало, что позиции сданы, профсоюзы воздерживаются от борьбы за достойную оплату труда. В стране прекратила существование настоящая политика оплаты труда, началась ее имитация. К сожалению, ФНПР стала участником этой игры, а профсоюзы, входящие в состав ФНПР, потеряли идеологию собственного движения вперед. Соответственно наемный работник получил резкое снижение заработной платы без определенных перспектив возвращения к прежнему уровню.

В результате сегодня средняя зарплата отстает от расчетной величины минимального потребительского бюджета в 2—4 раза. А профсоюзы гордо записывают в требованиях: поднять минимальную оплату труда до нищенского уровня.

Уважаемый Анатолий Владимирович, да разве 450 рублей «минималки» — это здорово? Ведь «лидеры» ФНПР могут возгордиться, говоря о том, что это они добились такого мощного повышения МРОТ. Теперь он отстает от минимального прожиточного бюджета всего в 10 раз. Разве это не унизительно? Это означает, что эксплуатация наемного труда в России возросла в 10 раз.

А может, я не прав? Может, в ФНПР разработаны планы, о которых членам профсоюзов не говорят, но в штабе ФНПР знают, как и когда будут развернуты конкретные действия? Как понять тогда «молчание ягнят», когда бюжетом заведомо предусмотрено нарастание отрыва МРОТ от реальной цены труда? И что-то не слышно возмущений со стороны ФНПР, ее руководителей, депутатов от профсоюзов. Они же должны не только против голосовать, но и поднимать профсоюзы на борьбу. Иначе зачем они нужны?! Чего стоят все переговоры, соглашения, социальное партнерство, при котором положение работников заведомо, целенаправленно ухудшается?

Правительство откровенно закручивает гайки, а чиновники ФНПР, не могу назвать их лидерами, мурлычут о социальном партнерстве. Очнитесь от спячки, ведь ФНПР опять проигнорировали. В таких случаях принято экстренно обращаться напрямую к членским организациям, к первичкам за советом: «Что делать?». И если вам они разрешат молчать, тогда и наберите в рот воды.

Другим примером, мягко говоря, неэффективности социального партнерства является проблема безработицы в стране. Сколько ни разрабатывали программ по борьбе с этим национальным бедствием, все — пустой звук. Объясняется все очень просто. Правительство, игнорируя предложения профсоюзов, не собирается поднимать ни производство, ни промышленность, ни сельское хозяйство. Спросите у отраслевых профсоюзов: сколько выделено средств для создания новых производств, новых рабочих мест? И вы убедитесь в том, насколько ничтожно Генеральное соглашение в этой части. Значит, безработица и дальше будет процветать, не обращая внимания на переговоры о ее ликвидации. Выходит, и здесь переговоры ради самих переговоров. И здесь профсоюзные организации находятся в заблуждении.

К тому же надо добавить, что Генеральное соглашение, несмотря на звучное название, не является правовым документом и необязательно для выполнения. А решения трехсторонних комиссий носят лишь рекомендательный характер. То есть что бы вы там ни писали, говорят работодатели, делать будем так, как считаем нужным. ФНПР это выдает за равноправное сотрудничество.

Отдельного разговора заслуживает вопрос о роли депутатов Госдумы от профсоюзов и о политических симпатиях в ФНПР. Рядовые члены профсоюзов редко, но все же интересуются тем, как себя ведут там депутаты от профсоюзов. Хоть за них и не голосовали, но все же. Уж они-то, наверное, бьются насмерть за наши интересы? Когда же узнают, как голосуют посланники ФНПР, отзываются резко и нелестно.

А действительно, почему депутаты Исаев, Гайнулина голосуют, не учитывая интересов профцентра, который, по сути дела, дал им направление в депутатство? Почему Исаев как зам. председателя ФНПР не отчитывается перед коллегами на заседании Генсовета?

Нет ни спроса, ни ответственности за действия, противоречащие интересам профсоюзов. А перед кем отчитываться? Перед Шмаковым, но ведь это он затеял предвыборную авантюру блокирования с представителями правящей коалиции. В итоге большинство профсоюзов и региональных профцентров оказались оторванными от своего электората. Это благодаря действиям Шмакова ФНПР политически превращена в ничто. И фактически профсоюзы потеряли возможность через своих депутатов отстаивать свою позицию в Госдуме.

Акции протеста ФНПР все больше походят на дежурные мероприятия. На них уже никто не реагирует, потому что, как они готовятся и проводятся, по-видимому, устраивает даже тех, против кого они направлены. Или потому, что они вообще никуда не направлены.

В России при повсеместной невыплате заработной платы и унизительном ее уровне самое массовое профобъединение так и не стало, или не захотело стать, организатором забастовочного движения.

Обо всем этом можно было бы и не говорить, если бы за ФНПР не стояла определяющая роль профсоюзов России. Если бы за этой организацией не было 5 млн. членов профсоюзов, а за ними — миллионов наемных работников, которым российский профцентр в сегодняшних условиях нужен как воздух (хотелось бы, чтобы это было понятно из моей статьи).