В прошедшую пятницу в Конституционном суде завершились слушания по иску о проверке конституционности поправок к закону о референдуме. Стороны выступили с заключительными речами. О дате вынесения решения будет объявлено дополнительно.

     Три дня судебных заседаний заставили вспомнить мысли И.В. Сталина, сформулированные им полвека тому назад, на XIX съезде КПСС, и справедливо считающиеся его завещанием следующему поколению коммунистов. Он говорил о том, что знамя гражданских свобод и прав человека выброшено буржуазией за борт и это знамя некому больше поднять, кроме коммунистов.

     Так сегодня и происходит. Правящий в России буржуазный режим ведет фронтальное наступление на права и свободы, провозглашенные в его собственной конституции. В зависимости от политической конъюнктуры устраняется, причем безвозвратно, то одна, то другая конституционная норма. А защищают конституцию только коммунисты и их союзники. Об этом убедительно свидетельствуют публикуемые нами заключительные речи депутатов-коммунистов.

А. ФРОЛОВ.

В.И. Зоркальцев:

     Уважаемый высокий суд!

     Все мы, здесь присутствующие, озабочены одним: сохранением демократического статуса России, которая только в таком качестве займет ведущее место в мировом сообществе. Инициировавшийся в сентябре прошлого года референдум был направлен не против существующего конституционного строя, а на то, чтобы государство больше считалось с интересами простых людей, их повседневными нуждами. Послушайте, что говорит простой народ о властях предержащих — о нас с вами. Это уже почти та грань, с которой начинается неуправляемая реакция.

     Никто в парламенте на протяжении трех созывов не посягал на Конституцию. Но достаточно было измениться соотношению политических сил в Государственной думе, как началась атака на самое главное завоевание народа последних лет — его права и свободы. Беспрецедентное и ничем не обоснованное ограничение права на референдум может стать только началом свертывания демократического процесса.

     В своем заключительном выступлении остановлюсь лишь на вопросах, которые наши оппоненты упускают в своих рассуждениях.

     Конституция, как известно, выделяет два взаимосвязанных права: право народа на осуществление власти, в том числе и через референдум, и неотчуждаемое право человека и гражданина на участие в референдуме. И то, и другое нарушено в Законе.

     Наши оппоненты, в частности М.А. Митюков, Г.Б. Мирзоев, А.И. Александров и В.В. Гребенников, утверждали, что Закон от 27 сентября не ограничивает права граждан. Этот тезис поддерживают и авторы экспертных заключений, представленных представителями парламента и президента РФ. Так, например, профессор Т.Д. Зражевская считает, что правовое ограничение — это сдерживание противозаконных деяний, а таких ограничений в Законе нет. Но ведь мы говорим об антиконституционных ограничениях. Весьма некорректно подменять таким образом суть спора.

     Между тем в части 2 статьи 17 Конституции говорится о неотчуждаемости прав и свобод человека. Это вытекает из содержания статьи 1 Всеобщей Декларации прав человека, что означает:

     во-первых, их устойчивость, стабильность;

     во-вторых, недопустимость их умаления, т.е. произвольного ограничения кем бы то ни было. Недопустимо произвольно сужать их объем или сроки их возможного использования гражданами;

     в-третьих, некоторые из них вообще не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах (статья 56, часть 3 Конституции РФ). Это — право на жизнь, на достоинство, на жилище и т.д.;

     в-четвертых, некоторые права могут быть ограничены при особых обстоятельствах и в точно указанных в части 3 статьи 55 Конституции случаях. К ним относится и право на участие в референдуме.

     Уважаемый представитель Совета Федерации Ю. А. Шарандин считает, что ограничения этого права в оспариваемом Законе соразмерны конституционным целям. При этом законодатели развели понятия «инициация референдума» и «проведение референдума». Из данной посылки следует, что до декабря 2002 года можно было продолжать инициировать референдум, то есть собирать подписи, агитировать и т.д. Но Ю. А. Шарандин не учел, что инициатором референдума было отказано даже в праве регистрации инициативной группы, а потому дальнейшие действия по инициированию референдума не могли осуществляться.

     В связи с этим хотелось затронуть вопрос о структуре права на участие в референдуме. Она раскрыта в Федеральном конституционном законе «О референдуме Российской Федерации» и Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».

     Это право состоит из главных элементов, к которым, в частности, относятся:

     1) право граждан участвовать в инициировании референдума и его назначении;

     2) право участвовать в подготовке референдума после его назначения;

     3) право голосовать на референдуме;

     4) право участвовать в общественном контроле над его проведением;

     5) право быть ознакомленным с его результатами. Эти права, особенно право инициировать референдум и право голосовать на референдуме, неотчуждаемы в принципе. Они могут быть ограничены лишь в случаях, указанных в части 3 статьи 55 и части 1 статьи 56 Конституции.

     Оспариваемый же Закон ограничивает право на участие в референдуме произвольно, ибо он производит это по основаниям, не указанным в Конституции. Если Закон произвольно запрещает гражданам в течение года или даже больше инициировать референдум, значит, он лишает их и права голосовать на референдуме, который проводится через несколько месяцев после инициирования референдума. В общей сложности это и будет примерно 2 года, на которые гражданина вообще лишат права на участие в референдуме.

     Следовательно, конституционное право граждан на участие в референдуме оказывается ликвидированным на длительный период.

     Остановлюсь еще на некоторых аспектах этой проблемы.

     Федеральный закон «О политических партиях» обязывает партии участвовать в подготовке и проведении референдумов. Цель создания политических партий — участие в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах (ч.1 статьи 3).

     Важнейшая задача партии «формирование общественного мнения», «выражение мнений граждан по любым вопросам общественной жизни» (ч. 4 статьи 3).

     Федеральные органы государственной власти оказывают поддержку политическим партиям «посредством ... обеспечения равных условий участия в избирательных кампаниях, референдумах...» (ч.1 статьи 32). А статья 36 подробно определяет порядок участия политических партий в референдуме (ч. 2 и 3).

     Таким образом, вводя новые ограничения на референдум, мы вступаем в противоречие и с недавно принятым Законом «О политических партиях».

     Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации» устанавливает «что референдум — всенародное голосование по законопроектам, действующим законам и другим вопросам государственного значения» (статья 1). Почему же уважаемый В.В. Гребенников упрекает нас в том, что на готовившийся референдум предполагалось вынести некоторые нормы, уже зафиксированные в законодательстве (Земельный кодекс, Трудовой кодекс и др.)? И права профессор Ж.И. Овсепян, которая в своем заключении на наш запрос отмечает, что «референдум как непосредственное народное волеизъявление имеет, конечно, преимущество перед представительной демократией».

     Об этом в частности говорится и в ч. 2 ст. 12 Закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме Российской Федерации». В нем подтверждено, что принятие органом государственной власти решения по вопросам, выносимым на референдум, «не является обстоятельством, исключающим возможность проведения референдума по данному вопросу».

     О сроках проведения референдума. Они не обозначены не потому, что его нужно готовить более тщательно и серьезно, чем выборы (так утверждают некоторые наши оппоненты, в частности А.И. Александров), а потому, что они должны проводиться по инициативе настаивающих на этом самих граждан. Причем часть 13 статьи 34 Закона «О референдуме...» предусматривает возможность одновременного голосования по вопросам, выносимым сразу на более чем один референдум, то есть допускает возможность одновременного проведения, по меньшей мере, двух общероссийских референдумов. Так что интенсивность использования этой формы прямого народовластия по существующим законам достаточно высокая, должна быть сравнима с выборами

     Наши критики (в частности, профессор Л.Б. Ескина) опасаются, что референдум «может создать излишне напряженную ситуацию в стране». Но ведь и выборы чреваты такими же последствиями. Что же, выходит, надо вообще отказаться от демократических институтов? О «защите» выборов от якобы порождающего нестабильность в обществе референдума говорит и депутат А.И. Александров.

     Из ответов В.В. Гребенникова я делаю вывод, что скоростное продвижение рассматриваемого Закона и нарушение при этом регламента Государственной думы носило политический, а не правовой характер. Политическая целесообразность в интересах большинства Государственной думы доминировала при рассмотрении правовых норм. Тем самым установлен факт политического давления на парламент, хотя бы со стороны его большинства. Референдум пресечен по политическим соображениям, а не по правовым нормам. Отсюда и стремление любыми средствами и способами провести этот Закон.

     Мы не против права большинства на продвижение того или иного закона. Но мы против того, чтобы это делалось вне правового поля. Наоборот, имея большинство в парламенте, надо трепетно относиться и к регламенту, и к Основному закону. Это моральная обязанность большинства, ибо большинство — это правовое, а не только политическое лицо Государственной думы.

     И о «политической арифметике» (афоризм М.А. Митюкова). Если задаться вопросом: каковы же оптимальные временные границы проведения референдума? Ответ на этот вопрос есть. Он заложен в Законе «О референдуме...» — только по процедуре его собственной организации и проведения его по одному и тому же вопросу лишь по истечении года. Других ограничений быть не должно, за исключением тех, которые предусмотрены статьей 55 Конституции РФ.

     Хотелось бы отметить, что сейчас ущемлены и права партии, готовившей этот референдум. А статья 13 Конституции РФ признает политическое многообразие, многопартийность, равенство общественных объединений. Об этом же говорит и Закон «О политических партиях». Ведь участие в выборах Государственной думы, президента РФ и референдумах, как уже говорилось, обязанность политических партий.

     Партия не только может, но и должна использовать выборы в целях лучшей подготовки референдума, а референдум — в целях лучшей подготовки выборов. Нельзя эти формы волеизъявления народа противопоставлять одну другой. Кстати, и доцент Московской юридической академии В.В. Комарова признает, что право на референдум обеспечивает свободу волеизъявления и в процессе выборов. Иными словами, использование референдума для лучшей подготовки выборов и наоборот ни в кой мере не противоречит конституционным и другим законодательным нормам, потому что и выборы, и референдум — это формы единого процесса осуществления народовластия и всякое умаление одной из них автоматически ведет к умалению и другой.

     Представляется, что вышеназванный Закон был принят парламентским большинством в целях противодействия парламентской оппозиции, стремящейся в конституционных рамках инициировать референдум для решения существенных для страны и каждого человека проблем.

     В данном случае законодательная власть пренебрегла рекомендациями, изложенными в Документе Копенгагенского Совещания по человеческому измерению ОБСЕ 1990 г. о том, что государство обязано предоставить всем политическим партиям и организациям «необходимые юридические гарантии, позволяющие им соревноваться друг с другом на основе равенства перед законом и органами власти».

     Итак, обсуждаемый Закон в своей основе антиконституционен. Но не в этом самая главная его опасность. Признав его легитимным, мы открываем «ящик Пандоры». Если Закон будет безоговорочно подтвержден, то окажутся введенными в норму и регламентные нарушения, и легковесное отношение к букве и духу Основного закона, и гибельная для правопорядка погоня за политической целесообразностью.

     Дело высокого суда принять то или иное решение. Но позволю себе завершить свое выступление мудростью древних: «Не надо понапрасну двигать хорошо упакованное зло». Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации», возможно, не лишен недостатков. Но не настолько же, чтобы из-за этого ломать один из важнейших элементов конституционного строя.

     Спасибо.

В.И. Илюхин:

     Уважаемые судьи!

     Мы внимательно изучили представленные вам материалы, выступления оппонентов, в первую очередь представителя президента в Конституционном суде, и утверждаем, что они нисколько не поколебали наших убеждений и не опровергли аргументов, изложенных в депутатском запросе. Что касается экспертных заключений, подготовленных по просьбе президентской стороны, то они больше свидетельствуют о теоретическом споре по проблемам государственного строительства или конституционного права и меньше содержат доказательств по предмету судебного исследования.

     Одновременно мы отмечаем, что, к нашему сожалению, оппоненты вновь проявили явное неуважение к процессуальной норме, устанавливающей незыблемый порядок реализации конституционных положений, к праву вообще, подменяя его такими понятиями, как «обыкновения», «сложившаяся практика», «традиция».

     Вызывает удивление позиция представителя президента, гаранта Конституции, оправдать допущенные нарушения при принятии Госдумой дополнений и изменений в закон «О референдуме Российской Федерации» тем, что подобные отступления от закона, регламентной нормы Дума допускала и ранее, а посему надо на все закрыть глаза. Это опасная тенденция. Сегодня жить по «обыкновениям», а завтра — по «понятиям» изменчивого большинства.

     Что же касается сферы государственной деятельности, тем более законотворчества, то «обыкновения» не могут подменять процессуальную, регламентную норму.

     Одновременно состоявшаяся в этом зале дискуссия позволяет заявить, что наши оппоненты все-таки готовы признать допущенные нарушения при прохождении закона о дополнениях и изменениях в закон о референдуме. Но опасаются создать, по их мнению, опасный прецедент по пересмотру других законов.

     Дилемма есть. Но выбор должен быть одним. Законотворчество необходимо, чего бы это ни стоило, защитить от посягательств на процессуальную, регламентную норму, ибо вся деятельность Федерального собрания в ином случае будет окончательно дискредитирована, а сам законодатель превратится в свою противоположность.

     Мы придаем исключительное значение Регламенту Государственной думы, который берет свое начало из статьи 101 Федеральной конституции, и, как любой федеральный закон, принимается большинством голосов депутатов. Положения регламента напрямую связаны с реализацией конституционных норм, поэтому его нарушение во многих случаях необходимо рассматривать и как нарушение Основного закона государства.

     Исходя из этого, мы еще раз заявляем, что при принятии дополнений и изменений в закон «О референдуме Российской Федерации» были допущены многочисленные грубейшие нарушения, которые дают основания признать их не соответствующими Конституции Российской Федерации.

     О попрании процессуальной нормы мы подробно говорили при обосновании депутатского запроса в Конституционный суд и исследовании материалов. Поэтому остановлюсь лишь на основных моментах.

     Как известно, в соответствии со ст. 108 Основного закона государства федеральный конституционный закон считается принятым, если он одобрен большинством не менее трех четвертей голосов от общего числа членов Совета Федерации и не менее двух третей голосов от общего числа депутатов Государственной думы.

     При голосовании в Госдуме в 14 час. 41 мин. 18 сентября 2002 года законопроект о дополнениях и изменениях в закон «О референдуме Российской Федерации» не получил одобрения.

     После этого без достаточных к тому оснований по нему было проведено еще два голосования, которые опять не дали 300 голосов в его поддержку.

     Председательствующий после этого обоснованно объявил, что закон не принят (стр. 47 стенограммы) и он снимается с рассмотрения. Дума перешла к обсуждению следующего пункта повестки работы.

     Не получивший поддержки и снятый с рассмотрения закон, согласно части 2 статьи 119 регламента, дальнейшему обсуждению не подлежит и возвращается субъекту права законодательной инициативы.

     Наши оппоненты в своих выступлениях утверждают, что голосование по обсуждаемому законопроекту может быть многократным и неограниченным во времени. Однако в обоснование своей правоты они не привели ни одной процессуальной нормы, позволяющей проводить голосование до бесконечности, лишь сослались на прежнюю практику, но опять-таки не приведя конкретных примеров из нее.

     Их утверждения более чем странными назвать нельзя. Регламент Государственной Думы в пункте 7 статьи 87 однозначно определил, что объявленные результаты голосования могут быть пересмотрены только в случае неправильного технического фиксирования электронной системой подсчета голосов волеизъявления одного или нескольких депутатов. Если эта неточность будет установлена специальной комиссией, созданной по заявлению депутатов. В иных случаях результаты голосования после их объявления пересмотру не подлежат.

     Приобщенные к материалам дела стенограммы пленарных заседаний за 18 и 20 сентября 2002 года наглядно свидетельствуют об отсутствии подобных ситуаций в тот момент. Мы также обращаем ваше внимание на то, что снятие законопроекта, не получившего поддержки, происходит одновременно с отклонением проекта и дополнительного голосования для этого не требуется. Снятый законопроект автоматически исключается из повестки работы Государственной думы. Несмотря на перечисленные запреты, по предложению ряда депутатов, без возвращения проекта в повестку дня он был проголосован в четвертый раз и объявлен принятым в первом чтении.

     Таким образом, состоялось грубое нарушение Конституции Российской Федерации, которого вполне достаточно для признания закона юридически ничтожным, не имеющим правовой силы.

     Но, как это часто бывает, одно нарушение неизбежно влечет массу других.

     Законопроект был подготовлен ко второму и третьему чтению без всякого обсуждения в Комитете по государственному строительству. Процесс подачи поправок на принятый законопроект субъектами, наделенными правом законодательной инициативы, был прерван на следующий день, задолго до истечения срока их внесения и без отмены ранее принятого решения о работе с поправками в течение 30 дней. Об этом мы подробно говорили при обосновании сути депутатского запроса в Конституционном суде.

     Вы помните, уважаемые судьи, что председатель Комитета Госдумы по строительству В.В. Гребенников подтвердил, что за постановление от 18 сентября 2002 года, в котором определялся и порядок подачи поправок был принят 304 голосами. И это количественное голосование распространяется на принятие постановления как в целом, так и на каждый его пункт. Однако за внесение изменений в постановление и исключения из него записей по сроку подачи поправок было отдано лишь 276 голосов.

     Депутатов Госдумы, других субъектов, наделенных правом законодательной инициативы, лишили конституционного права на законодательную деятельность. А коли это так, то закон о дополнениях и изменениях в закон «О референдуме Российской Федерации» и по этим основаниям юридически ничтожен и несостоятелен.

     Мы вновь заявляем, что за его принятие в целом фактически не было подано необходимых 300 голосов депутатов.

     Согласно стенограмме пленарного заседания за 20 сентября 2002 года, в голосовании приняло участие 432 депутата. Из них 302 депутата якобы проголосовали в его поддержку, 130 — против. Однако в зале в это время находилось не более 180 депутатов. Комитет Госдумы по регламенту представил весьма противоречивые сведения о доверенностях депутатов, поручивших распорядиться их голосом своим коллегам. В письме на имя председателя Госдумы Г. Селезнева заявлено о наличии 150 доверенностей, в представленной вам таблице говорится только о 125 доверенностях, а приложено лишь 119. Проведенные по этим цифрам подсчеты не дают оснований считать закон принятым.

     К тому же, как мы уже отмечали, более трети доверенностей были составлены с грубыми отступлениями от требований, предъявляемых к ним ст. 85 регламента Госдумы.

     В доверенности депутата Д.А. Литвинова, выданной Ф.И. Гайнуллиной 19 сентября 2002 г., указано: «Я, Литвинов Владимир Александрович, на сегодняшнем пленарном заседании Государственной Думы доверяю свой голос Гайнуллиной Ф.И.». Однако не указана дата пленарного заседания. Эта доверенность не может быть признана действительной.

     Не может быть правомерным голосование и по доверенностям депутатов В.А. Пехтина, М.Л. Коробова, передавших свой голос депутату В.М. Резнику, который в свою очередь, отсутствуя в зале пленарного заседания, доверил только свой голос А. Бездольному. Однако в таблице голосования Пехтин и Коробов значатся в числе поддержавших законопроект. Тогда возникает вопрос: кто и на каком основании проголосовал за них?

     Депутат Гусенков в сентябре 2002 года находился на излечении в одной из клиник США, и он не мог принять участие в голосовании, как и написать доверенность. Но его фамилия указана в таблице тех, кто поддержал законопроект. Опять вопрос.

     Исключение из общего списка только голосов Гусенкова, Пехтина, Коробова, Литвинова дает право утверждать, что законопроект об изменениях и дополнениях в закон о референдуме в Российской Федерации не получил необходимого конституционного большинства для его одобрения.

     Представитель президента М.А. Митюков, пытаясь опровергнуть наши доводы, заявил, что и ранее, начиная с 1999 года, использовались доверенности, оформленные в таком же порядке. Им была предъявлена аналитическая справка. Мы благодарны ему. Материалы М.А. Митюкова позволяют сделать один любопытный вывод, что впервые за четыре последних года, до обсуждаемого случая, за законопроект было подано более одной трети или половины голосов депутатов через доверенности. Это нас настораживает и дает основания заявить, что сложившаяся порочная практика оформления и передачи доверенностей в Госдуме является формой искажения истинного участия депутатов в принятии законопроектов.

     Следует обратить внимание, что все депутаты, написавшие доверенности, кроме двух, принадлежат к депутатским объединениям «Единство», «Отечество — Вся Росси», «Народный депутат», «Российские регионы», лидеры которых и внесли законопроект о дополнениях и изменениях в закон «О референдуме Российской Федерации». Однако, видимо, и они не были уверены в безоговорочной поддержке инициативы даже со стороны своих депутатов-партийцев, поэтому с таким размахом и были задействованы доверенности.

     Чтобы подтвердить наше мнение, сошлюсь на один весьма примечательный факт. Он зафиксирован в стенограмме на 36-й странице заседания 18 сентября 2002 года.

     Депутат Н.В. Коломейцев обратился к председательствующему Л.К. Слиске со следующим обращением: «...но я вижу 5 человек в зале, а они написали заявления, в списке доверенностей написано: Ковалев Николай Дмитриевич, но вот он сидит». Списка ответила, цитирую стенограмму: «Он уйдет во время голосования». Н.Д. Ковалев, бывший директор ФСБ, на время голосования действительно покинул зал. Вот почему мы и настаивали на просмотре здесь видеостенограммы. Многое стало бы очевидным для вас, уважаемые судьи.

     Подписи лидеров фракций под законопроектом, на наш взгляд, не позволили отдельным депутатам оспорить и результаты их голосования по доверенностям. Это наш ответ на вопрос, который постоянно присутствовал в судебном заседании.

     Мы еще раз отмечаем, что сложившаяся порочная практика голосования в Госдуме по доверенностям может привести к тому, что в зале пленарных заседании будут находиться по 5 — 7 депутатов от каждой фракции, группы. А это, уважаемые судьи, окончательная дискредитация российского парламентаризма.

     Волей большинства грубым нарушениям процессуальной нормы в Государственной думе дверь приоткрыта. Нельзя допустить, чтобы ее открыли настежь, но теперь уже со ссылкой на Конституционный суд.

     Вы — последняя инстанция, которая обладает правом их пресечь, восстановить строгий конституционный процесс законотворчества.

     Произношу эти слова с глубоким уважением к вам и верой в справедливость.

     Благодарю за внимание.

А. И. Лукьянов:

     Уважаемый председатель, уважаемые судьи Конституционного суда!

     В ходе нынешнего судебного разбирательства и за прошедшие два дня мы, как вы видите, еще раз внимательнейшим образом проанализировали представленные нам материалы суда, заключения экспертов и специалистов.

     О чем они говорят?

     Они говорят о том, что на вопросы, находящиеся в поле зрения Конституционного суда, следует посмотреть не только глазами юриста, но и глазами простого человека, глазами беспристрастной правды. И тогда выяснится, что на инициативу оппозиционных сил о проведении референдума власти ответили настоящей блокадой. Страх перед тем, что население поддержит предложения оппозиции, заставил властные структуры поспешно, не считаясь с последствиями, внести поправки в сам Закон «О референдуме», кардинально удлинив период, в который он не может проводиться. Когда же стали разбираться в том, что было принято, то оказалось, что этот новый закон затрагивает сами основы нашей государственности, посягает на народный суверенитет и резко ограничивает исконные права и свободы каждого гражданина России.

     Тут и находится главный водораздел, та черта, которая разделяет стороны на процессе, представленные противостоящими группами депутатов, заключения экспертов, выводы ученых и другие исследуемые здесь документы.

     И все это, как уже отмечалось, позволяет еще ярче высветить цели закона от 27 сентября прошлого года и его очевидные для каждого черты.

     Во-первых, этот закон несомненно, затрагивает основы конституционного строя, устанавливая такие ограничения в законодательстве о референдуме, которые может установить только сам народ или избранное им Конституционное собрание. И что бы здесь ни говорилось, в данном случае мы имеем дело с явным посягательством на суверенитет российского народа. Именно так оценивает закон более 90 процентов опрошенных на всех без исключения социологических опросах за последний год

     Во-вторых, этот закон под предлогом обеспечения равенства двух форм непосредственного народовластия позволяет в интересах очередных избирательных кампаний существенно потеснить право народа на референдум, фактически сводя на нет этот важнейший конституционный институт. При этом я оставляю в стороне содержащиеся в заключении некоторых ученых обвинения в том, что мы якобы делим формы прямого народовластия на «высшие и низшие» и не видим необходимости вписывать референдум в «механизм разделения властей».

     В-третьих, и в этом нет никакого сомнения, оспариваемый закон вопреки статье 55 Конституции серьезно нарушает запрет на издание любых актов, отменяющих и умаляющих права и свободы человека и гражданина. Все заявления о том, что «право на референдум для каждого гражданина сохраняется и на него никто не посягает», оказываются пустой фразой. Количество ограничений перерастает в качество, смертельное для самого института референдума как высшей формы волеизъявления народа.

     Большинство из нас уже седые, испытанные судьбой люди. Как здесь не вспомнить старую кинотрилогию о Максиме. Выпуская этого большевика из тюрьмы, полицмейстер зачитал ему документ о том, что он может идти на все четыре стороны и проживать где ему заблагорассудится, кроме Петербурга, Москвы и еще сорока губерний России.

     Нечто подобное происходит, на мой взгляд, и с российским референдумом. Его ограничивают «до потери сознательности» и таким образом превращают в политическую и юридическую фикцию. То есть делается все, чтобы народ безмолвствовал и не мешал современным «реформаторам» довести свое дело до конца.

     Тем более что у властей есть уже немалый опыт торпедирования предложений о проведении любых опросов населения. Достаточно вспомнить, как действовали властные структуры и пропрезидентское большинство в парламенте, не пропуская на всенародное обсуждение проекты Земельного и Трудового кодексов, жилищно-коммунальной реформы и ряда других вопросов. К тому же никто не спрашивал граждан, согласны ли они на приватизацию общенародной собственности, ликвидацию денежных вкладов населения, изменение пенсионного законодательства и т.д.

     Наконец, любому, кто хотя бы бегло перелистает стенограммы Думы за 18 и 20 сентября прошлого года, станут очевидными и манипуляции в ходе четырех голосований, и попрание норм регламента, и неприкрытое давление на депутатов, то есть все, что там характерно для нынешнего управляемого российского парламентаризма.

     Отвечать на все замечания наших уважаемых оппонентов и их советников в этой ситуации, видимо, нет необходимости. Затрону только два из них.

     Я уже достаточно тертый жизнью политик, чтобы называть какие-то цифры, взятые с потолка, в отношении времени, отводимого для референдумов по новому закону. Здесь я полагался на то, что говорилось об этом на заседании Центральной избирательной комиссии 29 ноября 2002 года, и дословно привел в своем выступлении цитату из стенограммы этого заседания. Вот она: «На подготовку референдума до Указа президента о его проведении уходит 7 месяцев плюс 3 месяца на сам референдум. Итого 10 месяцев плюс запрет по 12 месяцев до истечения полномочий президента и Государственной думы. Следовательно, если развести сроки полномочий президента и Думы на два года, то референдум не может проводиться в течение 44 из 48 месяцев действующего у нас четырехлетнего избирательного цикла. Причем даже если выборы президента и Думы будут максимально сближены, то и здесь время, когда можно будет выйти на референдум, сокращается более чем в два раза, то есть в каждом случае придется ловить узкое временное окошко, чтобы втиснуть туда референдум». Кстати, тогда члены Центризбиркома не высказали по этим цифрам никаких замечаний.

     И еще. Как вы помните, здесь на заседании Суда сторонники закона от 27 сентября много раз сетовали на то, что референдум слишком дорогое удовольствие, и его проведение заставит правительство искать, откуда взять 4 миллиарда рублей и от каких социальных программ придется в связи с этим отказаться. Оставим в стороне вздохи о социальных программах. Будто нет бюджетных расходов на долги нашим олигархам и на оплату разросшегося в два раза чиновничьего аппарата.

     Что же касается величины бюджетных ассигнований, то, пожалуй, лучше всего ответил на этот вопрос на заседании Думы покойный депутат С.Н. Юшенков, который, как известно, всегда был противником коммунистов. Он говорил: «Среди аргументов в пользу принятия вашего закона были очень странные, на мой взгляд, связанные, например, с тем, что это дорогая вещь. Демократия вообще дорогая вещь. Может быть, вообще нам надо тогда отменить не только референдум, но и выборы, принять законы о наследственном депутатстве, о наследственном президентстве, и все деньги сэкономленные направить на повышение заработной платы? Это первое. Второе. Вы всегда аргументируете так: те партии или группы граждан, которые проводят референдум, занимаются саморекламой. Но, по подсчетам специалистов, сегодня самая дорогая самореклама — это у «Единой России». По подсчетам специалистов, вы уже затратили примерно 10 миллиардов рублей на эту рекламу, то есть в два с половиной раза больше, чем требуется для референдума.

     Вообще меня удивляет то, как политические ветры влияют на судьбу нашего законодательства. Ведь совсем недавно представитель президента в Думе А.А. Котенков буквально по головам считал присутствующих и голосующих в зале парламента, за что ему от фракции торжественно вручили старые бухгалтерские счеты. Именно по инициативе Котенкова было принято известное постановление Конституционного суда от 20 июля 1999 года, запрещающее голосовать за отсутствующих депутатов. А теперь президентская сторона «с учетом вновь открывшихся обстоятельств, вообще прекратила пересчитывать отсутствующих депутатов и просит Конституционный суд рассматривать их отсутствие как «обыкновение».

     Оценивая же в целом приведенные выше факты и представленные Суду документы, наша сторона заявляет, что не может изменить свою позицию по всем шести пунктам доказательств того, что принятый парламентом закон от 27 сентября прошлого года не согласуется с нормами и духом действующей российской Конституции. Сведение к нулю права народа на референдум, как бы ни пытались оправдать указанный закон его сторонники, есть посягательство на права и свободы каждого гражданина и статус России как демократического правового государства

     Главная же опасность таится, на наш взгляд, в том, что поправка к закону «О референдуме», принятая в угоду сиюминутной политической ситуации, установила норму долгосрочного постоянного действия. Время идет вперед. Будет меняться расстановка политических сил, а ограничения права граждан на прямое волеизъявление будут оставаться, порождая цепную реакцию урезания этого права на местах, усиление авторитарных тенденций и невнимание к нуждам и интересам миллионов и миллионов людей

     Причем это касается именно всех – и левых, и правых, и центристов. Ведь получается так: целились в совершенно конкретную ситуацию, а получили ее надолго, целились в оппозицию, а ударили по демократии в целом, целились в коммунистов, а попали в Россию.

     Вот почему так важна для нас проверка конституционности Закона от 27 сентября 2002 года. Вот почему так велика ответственность за решение, которое будет принято Конституционным судом.

     Нам трудно судить о том, убедили ли мы высокий суд в правоте наших тревог и аргументов? Поступившая к нам за эти дни почта говорит, что многих людей мы все-таки убедили. Убедили потому, что за эти годы простые люди, трудовой народ научились чутко улавливать фальшь, стали хорошо разбираться в подлинных целях политиков и депутатов, олигархов и средств массовой информации.

     Мы исходим из того, что, каков бы ни был результат этого судебного процесса, народ обмануть нельзя. Рано или поздно он все равно разберется, на чьей стороне правда, и будет все жестче отстаивать свои конституционные права

     Поэтому я заканчиваю свое выступление тем же, что сказал Суду в первый день заседания. Референдум должен жить, должен работать. Это веление времени. Это воля нашего народа.