Пока на рижской сцене кривлялись Тату и другие заезжие нимфетки, оспаривая престижные призы, 12 тысяч русских школьников с родителями на маленькой площади Эспланада взмолились: «Оставьте нам русские школы!»

     23 мая в центральном парке Риги, на прелестной площади, именуемой здесь Эспланадой, собрались 12 тысяч русских, протестующих против своей ассимиляции. У подножия памятника латышскому поэту, учившемуся на русские деньги в Петербурге, собралась густая толпа, составляющая ровно одну сотую от общего числа славянского населения страны. Такой процент протестующих — неслыханная дерзость со стороны забитого и бессловесного русского этноса, поэтому за митингом наблюдал из ближнего окна сам премьер Эйнар Репше. Убедившись, что электорат бунтует в отведенных ему рамках, премьер удалился, оставив после себя тройную цепь оцепления.

     Полицейским работы не было. Толпа была вооружена воздушными шариками и вела себя примерно. Было много детей, державших трогательные плакатики: «Хочу учиться в русской школе» и «Дяденьки, оставьте нам русские школы!». «Дяденьки» из парламента, утвердившие накануне дикий закон о переводе всех русских школ на латышский язык обучения, отсутствовали, хотя приглашения были разосланы всем. На митинг явились лишь левые депутаты, робко пытавшиеся хоть как-то подправить безумный проект, но в Сейме они составляют такое безнадежное меньшинство, что все их попытки заранее вписались в провальную акцию.

     В чем суть нового закона? Он прост и агрессивен, как дубинка дикаря: все предметы в русской школе для русских детей будут преподаваться ТОЛЬКО на латышском языке. На практике это означает, что учительница, путаясь и волнуясь, мысленно переведя в голове с русского на латышский и обратно, будет рассказывать русским детям о таинствах биологии, сложении чисел и загадках химических формул исключительно на языке мужественных чухонцев. При этом школы, в которых будет происходить сие странное действо, почему-то и впредь продолжат именоваться русскими. Какая же, Господи, прости, польза от подобного обучения? Начнем с того, что кадры для русских школ не готовят ни в одном вузе страны. Молодые преподаватели вообще крайне неохотно идут в русские школы, поскольку те финансируются по остаточному принципу и в техническом оснащении явно проигрывает латышским. На уроках и на переменах по коридорам школ таскаются бесчисленные языковые инспекторы (есть в Латвии и такие), которые бдительно следят за строгим соблюдением прав латышского языка. Если употребление русского превышает аптекарские нормы, на директора налагается штраф, а в следующий раз могут пригрозить и закрытием. В такой нервотрепке выживают только самые преданные: две трети преподавателей в средних школах подошли к пенсионному рубежу, и после их ухода ру сская школа Латвии отомрет сама собой. Но властям не хватило терпения дождаться этого сладкого момента, и они поторопили события. Пользы им самим от этого ни на грош: рабочих мест нет и не предвидится, а молодой люмпен, болтающий на двух языках, одинаково будет раздевать прохожих, невзирая на лица.

     Уничтожение русских школ имеет единственную цель: уничтожение русской ментальности как единственной ниточки, связывающей природных россиян с родным этносом, разбросанным по республикам бывшего Союза. Когда последний русский в Латвии вымрет или облатышится до беспамятства, Россия потеряет самый надежный рычаг влияния и формальное право вмешиваться в беспредел, творимый над частью своих сограждан.

     Насильственная ассимиляция является третьим пунктом в программе этнической чистки латвийской территории. Первым было уничтожение промышленности, чтобы лишить куска хлеба именно русское население, которое всегда составляло абсолютное большинство рабочих на заводах и фабриках. Вторым пунктом значится выселение из квартир, когда судами и полицией было выброшено на улицу полмиллиона жителей страны, и все это были русские с незначительным инородным процентом. Между тем ни правительство, ни издаваемые им законы не являются легитимными. Если треть населения принудительно лишена избирательных прав и не может участвовать в выборе парламента, в руках которого формально сосредоточена вся власть, то такой парламент незаконен, поскольку не представляет интересы всей страны. А так как выборы президента совершают келейно сами депутаты, то и этот пост, при всей его декоративности и пустоте, требует замены. Но протестовать против самоуничтожения вышла только сотая часть приговоренных. Остальных, видимо, судьба детей не волнует. За годы независимости Латвии русских приучили к мысли, что воевать с властью бесполезно. Латыши чрезвычайно упорны в своей преданности новому хозяину, и если русские не вписываются в новый передел, их уничтожат беспощадно. Белорусы хорошо помнят, как в годы войны немцы, брезгуя грязной работой, вывозили латышей для проведения карательных акций. Дым от тех пожарищ стелется по коридорам Сейма, издающего бесчеловечные законы.

     Против этого монстра и собрались на маленькой площади тесно заполнившие ее люди. Они стояли и говорили, потряхивая шариками. Дети просили мороженого, единственную роскошь бедняка, и в их глазах отражалось зеркало небес, еще не замутненное мерзостью взрослой жизни. Потом они все разошлись. Робкий этот протест — как пробная атака перед грозной битвой, в которой каждому придется доказывать свое право на жизнь. Если миллион отверженных, а именно столько нелатышей в маленькой Латвии, выплеснется на улицы, не прося, а требуя, то шансы на победу будут велики. Есть ведь и среди латышей порядочные люди. И они будут протестовать против позорящей их достоинство политики своего правительства. Вместе мы победим.

     Первый бой закончился тихо. Мало кто его заметил из-за шума, поднятого конкурсом Евровидения. Пока на сцене кривлялись и вопили заезжие нимфетки, манифестанты расходились по домам, обретя в этот единственный для себя день гордость свободных людей. Они ушли с Эспланады, но они вернутся на площади и улицы оккупированного безумием города, который когда-то был праздником для всех.

  Ольга ИВАНОВА.
Рига.