Дорогая редакция!

     Пушкинские дни всегда пробуждают воспоминания и думы о поэте. Два лета подряд мы посещали с внуком святые пушкинские места. Как много дают молодому человеку эти встречи! Через время и расстояния поэт говорит со всеми нами, затрагивая самые высокие струны сердца, становится близким и родным человеком. И каждая встреча с его творчеством являет восторг.

     Личные впечатления от этих поездок внук записал в своем дневнике. Сейчас он уже студент университета, учится на приборостроительном факультете, все так же увлечен Пушкиным, русской литературой.

     Эта любовь у нас семейная. Поистине Пушкин — это наше все! К 200-летию Александра Сергеевича мы делали выставку «Источник красоты духовной». Это шесть планшетов о великой его жизни и творчестве. Долгое время выставка находилась в лицее № 1, затем — в публичной библиотеке, сейчас — в православном лицее.

     С позволения внука посылаю его записи из школьного дневника любимой газете. «Советскую Россию» он тоже читает. Мы обсуждаем выпуски «России Молодой» и другие публикации, особенно мировоззренческого характера. Если найдете возможным опубликовать и если в чьем-нибудь юном сердце услышим ответный отклик, будем безмерно рады.

     С уважением

Л. В. ВОРОНЦОВА,
преподаватель музыки.
Челябинск.

     В моей жизни встречи с Пушкиным, мысли о нем занимают заветное место, сохраняя в сердце укромный теплый уголок, заполняя его добрым светом. Да, не поездки по пушкинским местам, а встречи с Пушкиным. Ведь побывав там, где был он, ощущаешь его живое присутствие, его эпоху, его окружение.

     Не согласен я с современниками Александра Сергеевича. Солнце нашей поэзии не закатилось. Оно светит. Оно — в зените. Пушкин необъятностью души и огненностью духа по сей день зажигает нас и зовет к чистому, прекрасному, доброму, славя русского человека, русскую землю во имя всего человечества.

     Мои детские воспоминания от первой поездки в САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Мойка, 12. Квартира поэта на ремонте, и экспозиция разместилась в двух небольших комнатах. Вещи, книги, любимые трости Пушкина, золотая пуговица — подарок Петра I его деду, арапчонок на чернильном приборе... Лицей. Прекрасный парк в ЦАРСКОМ СЕЛЕ; длинный коридор с дверями спален по обе стороны, и с трепетом приоткрытая дверь в спальню номер четырнадцать; огромный стол, покрытый красным сукном, и юноша, читающий свои стихи перед восторженной комиссией...

     Эти краткие впечатления ждали недолгих три года, чтобы при новой встрече наполниться, из неясных представлений вырасти и оформиться в зримые образы, пробудить новые чувства.

     И вот опять Мойка, 12. Последняя квартира Пушкина на этот раз с готовностью распахнула свои двери. Длинная анфилада комнат: гостиная, столовая, детская, комната Натальи Николаевны... И вдруг сердце останавливается. Мы на пороге библиотеки Пушкина. Сюда принесли его после дуэли. Диван. Здесь он провел последние три дня. «Прощайте, друзья», — обращается он к книгам. «Прощайте, все», —слышится мне его слабый голос... Две гвоздики на подоконник... Комок в горле... Прощай, Пушкин...

     Спустившись со второго этажа, пересекаю внутренний мощеный дворик. Здесь выставка восковых фигур. Вот Наталья Николаевна сидит в кресле с задумчивым взором, и Пушкин, простерев к ней руки, читает стихи. Верный добрый друг Жуковский и улыбающийся Гоголь с интересом внимают поэту. Словно жизнь остановила свой бег много лет назад и сохранила всех их для нас такими, какими они были. Совсем живыми.

     Но иллюзии покидают тебя скоро.

     АЛЕКСАНДРО-НЕВСКАЯ ЛАВРА. Плита черного мрамора скрывает прах Натальи Николаевны Гончаровой-Пушкиной-Ланской. Первая красавица Петербурга, «чистейшей прелести чистейший образец» покоится здесь, надолго пережив любимого супруга. Она воспитала детей Пушкина достойными людьми, которые превыше всех наград ценили завещанное им славное имя отца.

     ЧЕРНАЯ РЕЧКА. Серый обелиск. Он вскинулся к небу, как крик, острыми гранями. Здесь Пушкин упал, сраженный (пулей?!). Здесь честь боролась с бесчестьем. Здесь вечная мысль поэта готовилась к бессмертию и православная душа его — ко всепрощению. ...И небо серое, и сыро в воздухе, словно от слез.

     ПСКОВ. Через него пролег мой путь из Санкт-Петербурга в ПУШКИНСКИЕ ГОРЫ. Центральная улица города ведет к крепости — прекрасно сохранившемуся памятнику русской культуры XIV — XVI веков. Обратно возвращаюсь пешком. Какая неожиданность! Останавливаюсь в изумлении. Словно кто-то незримый ведет меня по пушкинской тропе. Перед входом в городской парк на высоком постаменте — скульптура: Арина Родионовна — «подруга дней моих суровых» и стоящий перед нею с книгой Александр Сергеевич. Очень приятная встреча!

     ПЕТРОВСКОЕ — имение Ганнибала, двоюродного деда поэта. Скрипучие ступеньки лестницы, ведущие в мансарду старого дома. Безмятежная гладь озера, студеный ключ, струящийся у пруда. Парк. Недавно прошел дождь, и мои шаги отчетливо впечатываются в песок. И сразу представилось: здесь хаживал Пушкин в тенистых аллеях, на мокром песке оставляя следы. И он вдыхал, гуляя, этот животворящий воздух и слушал рассказы деда.

     МИХАЙЛОВСКОЕ. От усадьбы Ганнибалов сюда рукой подать — всего четыре километра. Нужно лишь обойти озеро, которое остается справа, и оказаться на другом берегу. Дорога идет по краю леса, только перед самой усадьбой врезаясь в тенистую чащу. Глаз не устает наслаждаться дивной, уютной, приветливой природой, обласканной солнцем. И вот он, «приют спокойствия, трудов и вдохновенья», где с няней коротал ты длинные вечера, где друг Пущин навестил тебя в зимнюю стужу, где Анна Керн прогуливалась под сенью липовых аллей. Здесь любило посещать тебя «младое вдохновенье», и в твоем безбрежном воображении кружили в хороводе герои стихов и поэм. Борис Годунов, Евгений Онегин, граф Нулин рождены здесь в твоих произведениях для жизни вечной. И я низко кланяюсь твоим холмам и дубравам, и трем соснам, окруженным племенем младым, незнакомым, и мельнице, машущей на ветру своими крыльями, и дому, где ты «провел изгнанником два года незаметных». Да. Эта благословенная земля достойна быть колыбелью великого поэта.

     Пронизанное солнцем, улыбчивое, милое ТРИГОРСКОЕ — имение Осиповых-Вульф. Чудесная панорама открывается с террасы: холмы, пригорки, перелески, Воронич с развалинами городища, речка Свирь с ее капризными извивами. Дорога желтой змеей возникает и исчезает в своих поворотах. Сейчас вон из-за того лесочка появится всадник верхом. Это Пушкин спешит из Михайловского к добрым соседям. Хозяйка Прасковья Александровна велит ставить самовар, а девицы бегут прихорашиваться, ожидая любезного гостя. И этот «приют, дыханьем муз одетый» согревал его дружеским вниманием и любовью. Жизнь! Как любил ее Пушкин! Как любил он эти места, питавшие его творчество, не желая расставаться с ними вовек. Зная, что путь человека не кончается на земле, он навечно хотел остаться здесь, «...ближе к милому приделу».

     СВЯТОГОРСКИЙ МОНАСТЫРЬ. Бом. Бом-бом-бом. Бом. О чем поет монастырский колокол? Славит жизнь или скорбит об усопших? Широкая лестница с поворотами поднимается высоко к храму. Здесь покоится прах Пушкина. Могила — печальное место. Но нет печали, нет скорби. И как легко дышится на вершине холма! Почему? Быть может, солнце светит здесь как-то по-особому приветливо, и ветерок, оживляя все вокруг, заставляет трепетать на деревьях листья. И люди, никогда не покидающие это святое место. За какой правдой, за какой нуждой они сюда приходят? И цветы. Много цветов. Цветы растут на могиле, цветы лежат у памятника, улыбаясь всеми красками. Они живые. Живые. Быть может, от них так легко на душе и с непозволительной радостью бьется сердце. И хочется воскликнуть: он живой, он здесь, он с нами.

     Нет! Весь я не умру.
     Душа в заветной лире
     Мой прах переживет
     и тленья убежит...

     Да. Я верю поэту. Он для нас — все, и он будет жить вечно в своем творчестве.

  Артур ПАНОЯН.
Челябинск.