АМБИЦИИ. Это слово в похвалу Путину. Год назад он пожурил правительство за его недостаток при составлении прогноза экономического роста. Тем самым амбиции были открыты как новая движущая сила экономики. Загадывай чудо — только и всего! И теперь восторгаются, что Путин лично показал пример амбиций, когда в недавнем послании говорильне, а потом на международной пресс-конференции заявил: «За десятилетие мы должны как минимум удвоить валовой внутренний продукт страны».

     То есть вернуться на производственные высоты докапиталистического, 1990 года — заходятся в восторге штатные толкователи вещих словес: организовано разъяснение исторической задачи.

     Даже если бы так, то и тогда требует ответа вопрос: чего же ради демократы с таким остервенением клеймили социализм как застойный, если только на возвратный подъем к его уровню они отводят в общей сложности почти четверть века? Ельцин сулил бурный рост после шокового насаждения капитализма: мол, всем немножко хуже будет примерно полгода, а потом, со второй половины 1992 года, все пойдет в гору. С тех пор мучительно проползли не полгода, а двадцать два раза по полгода, а теперь вот наследник и продолжатель клянется, что пролетят и пятьдесят раз по полгода, прежде чем мы вылезем на вершину, с которой нас столкнули в пропасть.

     Но вылезем ли?

     ДАВАЙТЕ оглянемся вокруг — пропасть много глубже, чем нас уверяют, производство уничтожено в большей мере, чем наполовину, хотя и такого погрома ничем не оправдать.

     Посетим оренбургские предприятия — такие по всей стране. Аппаратный завод. Крупное оборонное предприятие, выпускавшее и большое количество бытовой электроники, компьютеров и других товаров народного потребления. Теперь — ноль. В заводских корпусах — факультеты местного политехнического института (или, по-модному, университета), куют юристов и других рыночников.

     Трикотажная фабрика. Новейшее предприятие, в том числе с зарубежным оборудованием. Выпускало миллионы превосходных изделий. Теперь — ноль. Остановили вследствие взвинчивания цен на электроэнергию. В дни, когда писалось последнее президентское послание, над окраинной фабрикой взгромоздилась амбициозная вывеска: «Торговый центр «Губернский». В гулких цехах от киоска к киоску экскурсантами бродят редкие прохожие.

     На недавнем митинге машиностроители города Орска с гневом отметили, что здесь разорены и закрыты новые заводы: «Мехстанкорадиатор», Опытный завод станков и механизмов и другие. Выглядят они, как после бомбежки.

     Остановлены и также прекратили выпуск еще недавно пользовавшиеся большим спросом продукции:
     Тюльганский угольный разрез,
     4 фабрики кожевенно-обувного объединения «Урал»,
     Комбинат оренбургских пуховых платков,
     Фабрика валяной обуви,
     Завод резиновой обуви,
     Комбинат шелковых тканей «Тексорен»,
     Бузулукская швейная фабрика,
     Ириклинская швейная фабрика,
     Бузулукская кожгалантерейная фабрика,
     Завод «Химпродукт» и т. д.

     На многих других предприятиях жизнь еще теплится, но там с крупного производства перешли в основном к мелкому, от 1 до 10 — 12 процентов былой продукции, да и теперь много меньше прежнего выпускают:
     Оренбургское научно-производственное объединение «Стрела»,
     Оренбургский завод «Гидропресс»,
     Оренбургский завод «Металлист»,
     Кувандыкский завод механических прессов («Долина»),
     Медногорский завод «Уралэлектро»,
     Медногорский медно-серный комбинат,
     Оренбургский станкостроительный завод,
     Оренбургский завод резиновых технических изделий,
     Оренбургский завод «Радиатор»,
     Оренбургский инструментальный завод,
     Оренбургский завод бурового оборудования,
     Орский завод тракторных прицепов («Сармат»),
     Орский машиностроительный завод,
     Орский механический завод,
     Комбинат «Южуралникель»,
     Саракташский завод «Коммунар»,
     «Оренбургский мебельный комбинат»,
     «Шелковое объединение «Орентекс»,
     «Оренбургская кожгалантерейная фабрика» и т.д.

     Здесь названы только крупные предприятия с былой численностью работающих в основном от тысячи до 20 тысяч человек — как правило, теперь в пять — десять раз меньшей. Для наглядности искусственной разрухи следовало бы назвать все подобные предприятия — в нашей области их еще десятки.

     Отдельными островками благополучия нищих среди ограбленных в перерабатывающих отраслях приходится считать предприятия с использованием прежних мощностей на 20 — 30 процентов. Недалеко ушли от этого орский «Южуралмаш», Бузулукский завод тяжелого машиностроения имени В.В. Куйбышева, оренбургский завод «Инвертор» и другие. Даже бугурусланский завод «Радиатор», участвующий в выпуске легковых автомобилей «ВАЗ», не составляет абсолютно счастливого исключения и уж во всяком случае не делает погоды.

     Как видим, промышленность по выпуску конечного товара уничтожена или очень близка к полному уничтожению. И в чем же заключается ее доля в связи с провозглашенной задачей за десятилетие удвоить валовой внутренний продукт страны? Удвоить продукцию против ее теперешнего объема? Или восстановить ее в прежнем объеме?

     ДЛЯ МНОГИХ числящихся действующими предприятий составит трудность удвоить продукцию и от сегодняшнего, близкого к нулю, уровня. Скажем, на Оренбургском инструментальном заводе сохранился лишь пятачок, где по-прежнему производят сверла. В большинстве цехов — торговые, развлекательные и иные заведения. И ныне добиться, чтобы завод вновь обеспечивал сверлами половину былой промышленности Советского Союза, — значило бы срочно очистить цехи от прилавков, пивных баров и вернуть сюда сложнейшие технологические линии и кадры, которые решают все, а не только приучены пиво пить. Но от технологического оборудования остались лишь воспоминания, а седые и лысые кадры решают, долго ли они еще продержат производство, поскольку замены ни им, ни станкам и не предвидится. Они тягостно наблюдают, как в цехах разваливают очередные стены для расширения торгового комплекса.

     Наискосок через дорогу — под проржавевшей вывеской «Завод бурового оборудования» — сверкает реклама «Супермаркет». Никто не покушается обновить заводскую вывеску и уж тем более снять торговую.

     А еще двумя шагами дальше швейная фирма «Ореана» приглашает в новый «Торговый дом «На Аксакова» — под него сданы девять цехов из десяти, и его открытие чудесным образом совпало с днем послания Путина об удвоении национального продукта. И из-за этого закрывать, не успев открыть?

     Тем более нет признаков того, чтобы в ком-то вдруг взыграли амбиции воскрешать уничтоженные полностью предприятия. Например, выскрести «Торговый центр «Губернский» из Оренбургской трикотажной фабрики, чтобы вновь хлынул поток добротных местных изделий. Не похоже, чтобы кто-то вознамерился выгнать студентов из аудиторий в корпусах Оренбургского аппаратного завода, как несколько лет назад выгнали отсюда инженеров и рабочих-электронщиков — буквально через несколько дней после клятвенного обещания им сохранить производство.

     Одним словом, никто не собирается прикрывать развернутую во множестве промышленных цехов единую лавку колониальных товаров и сеть игорно-развлекательного бизнеса ради чьих бы то ни было дутых амбиций с удвоением.

     Но есть ряд предприятий, на которых производственные мощности социалистической эпохи сберегли если не полностью, то в значительной степени. Например, некоторые машиностроительные заводы. Вопрос об оглашенной Путиным задаче на десятилетие здесь встречают с горечью. Генеральный директор оренбургского завода «Металлист» Самуил Львович Усоскин говорит:

     — Что на десять лет загадывать. Нам хотя бы на год вперед условия для стабильной работы.

     Этих условий нет и при нынешней экономической политике не предвидится, потому что количество выпускаемых станков и машин по годам колеблется в пределах 2 — 5 процентов от «застойных» показателей. И никаких светлых горизонтов.

     КАК ЖЕ ТОГДА с удвоением валового национального продукта? Его огромная недостача будет перекрыта за счет накачки продукции добывающей промышленности? То есть и еще через десять лет Россия останется сырьевой колонией Запада, в каковую она превратилась в прошедшее десятилетие Ельцина — Путина?

     Останется — да, но недостача не будет перекрыта. При нынешней постановке дела уже невозможно в Оренбургской области вновь подняться на советские вершины по добыче газа, нефти, по производству электроэнергии, черных и цветных металлов и иного сырья. Непреодолимый барьер — исчерпанные и невозобновляемые природные кладовые, подвергающиеся последней степени износа производственные мощности. А уж о каком-то наращивании этих мощностей сверх доставшихся от социализма и в мыслях нет.

     Скорее всего такого расклада многие государственные мужи и хозяйственные руководители не делали, когда выразили не верноподданнический восторг, а, мягко говоря, удивление. Мол, задача на удвоение — фантастика. Тут — молчаливое признание разрушительности и бесплодности нынешнего режима, понимание того, что никакого удвоения валового национального продукта теперь вообще быть не может.

     Но в век телевизионных и прочих демократических заморочек, похоже, имелось в виду некое рыночное чудо. В программе социально-экономической политики правительства до 2005 года в перестройке народного хозяйства делается ставка на сферу услуг. И хотя как производственная отрасль эта сфера тоже во многом уничтожена, но, вероятно, в меньшей степени, поскольку, докладывает правительство, доля сектора услуг в валовом внутреннем продукте с 33 процентов в 1990 году выросла до 52 процентов в 2002 году. И должна в будущем составить более 70 процентов — «как в цивилизованных странах».

     Так чем, чем будет прирастать могущество России? Например, платными танцами? На месте закрытого Оренбургского шелкового комбината «Тексорен» открыты танцплощадка и другие увеселительно-горячительные заведения. В частично действующем крупнейшем и современнейшем шелковом комбинате «Орентекс» праздники с танцами проводят ныне не во Дворце культуры, как прежде, а в бездействующих технологических пролетах. Если подобное здесь и на других предприятиях и не засчитывается в валовой национальный продукт, то очень уж напоминает танцы на кладбище промышленности.

     В старину веселье не к месту отыгрывалось на боках у иного менеджера, почему же теперь вплоть до наиглавнейшего менеджера считают такое веселье, а не «простой продукт» основной частью богатства нации?

     Только при этом можно твердить о росте там, где, по правде, дело идет о восстановлении, возрождении или возобновлении искусственно остановленного производства. Это не спор о словах. Различны их экономическая сущность и политическая подоплека. Когда разрушители говорят о росте экономики, они делают вид, что своими героическими усилиями обеспечивают этот рост на пустом месте, с нуля. Будто ничего по их вине не произошло, будто они ничего не разрушали, не останавливали, не грабили и не предавали.

     НО ВЕДЬ есть разница, и громадная, между работой на пустом месте и на предприятии. Например, и сегодня не всеми забыто, что заполненные самоотверженным трудом первые годы после Великой Отечественной войны вошли в историю как время восстановления разрушенного немецко-фашистскими захватчиками народного хозяйства страны. Восстановления, в основном связанного с огромными капиталовложениями, зачастую равноценными новому строительству или даже превосходящими его: предварительно приходилось расчищать руины. Но и на это потребовалось всего лишь несколько героических лет.

     Тогда вторая в мире по могуществу советская экономика действительно развивалась, и каждый процент был процентом роста, а не повторением пройденного, поскольку он обеспечивался капиталовложениями в новое строительство, реконструкцию и модернизацию производства.

     Если же исполняющие роли правителей страны станут все называть своими словами и говорить о возрождении, о восстановлении разрушенной ими страны и ее народного хозяйства, то тем самым они подтвердят сам факт ее разрушения, а там уже встанет вопрос и об ответственности виновных и их покаянии за содеянное ими же, а не давно умершими людьми, с требованиями каяться за коих они так любят принуждать тогда еще не родившихся и не причастных к прошлому, на которое не в силах повлиять ни сам Господь Бог, ни даже историк-демократ.

     С позиций экономики восстановление даже разграбленного чубайсовскими «эффективными собственниками» Орского опытного завода станков и механизмов все равно в несколько раз дешевле и быстрее нового строительства. А вот на орских машиностроительном и механическом, на оренбургских заводах «Металлист», «Гидропресс» и ряде других достаточно нажать кнопку — и сохраненные станки заработают, начнется возобновление производства при нуле затрат — без капиталовложений, естественно, с привлечением оборотных средств. Когда будут восполнены упускаемые ныне 90 — 95 — 99 процентов до прежних 100 процентов продукции, тогда «реформаторы» получат законное право говорить о росте, ибо только тогда они поднимутся на точку роста, преступно прерванного ими.

     Разумеется, после десяти лет простоя все не так схематично просто, как в первые годы погрома, когда трудовые коллективы месяцами сидели без зарплаты и не хотели разбегаться, а руководители еще не остыли от гонки неуклонного развития производства. Но и после десяти лет планомерного удушения, возможно, времени для возобновления производства необходимо не больше, чем для его остановки. На дно пропасти народное хозяйство сбросили за три — пять лет с момента «шоковых реформ», где оно с тех пор и барахтается, то приподнимаясь, то срываясь в обескровленном состоянии.

     И ВСЕ-ТАКИ талантливейшие и самые опытные руководители производства имеют все основания настаивать, чтобы поднимать экономику по крайней мере так же быстро, как ее сбили с ног, и тут резонно на первом плане — вопрос о темпах, когда надо помнить, что при этом численно темпы возобновления всегда больше темпов сокращения одного и того же производства, а при отсчете почти что с нуля имеют вид астрономических показателей.

     Например, Орский завод тракторных прицепов (ныне «Сармат») за год уменьшил выпуск с 11586 до 2670 прицепов — на 77 процентов. Но чтобы также за год вернуться на прежний уровень, требуется увеличить продукцию на 334 процента от оставшейся части. Разница естественна, поскольку отсчет идет от разной базы: темпы падения — от большой (11586 прицепов), скорость обратного подъема — от маленькой (2670 прицепов).

     Если исходить из материально-технических, финансовых, организационных возможностей, то сроки возобновления могут быть еще короче, гораздо короче сроков искусственной остановки производства. В который раз здесь вполне оправданно сослаться на опыт Великой Отечественной войны. И в нашу Оренбургскую область в считанные недели были перевезены и через два-три месяца в чистом поле развернули производство, на полную мощность, а там и далеко сверх мощности — все для фронта, все для Победы. Власть руководствовалась потребностью народа — спасти себя, спасти Родину, спасти мир на земле. Чаяния народа определяли и размах пятилеток созидания.

     Амбиции власти, возродившей угнетение меньшинством огромного большинства народа, питаются только аппетитами этого прожорливого, но все-таки ничтожного меньшинства. При всей жадности этой кучки новоявленных господ много им не проглотить. Поэтому и амбиции у их власти хилые — оставить в лежачем положении деградирующие заводы и фабрики, а то и лишь уцелевшие от них цехи и участки и загадать их «рост» не в разы, а аж в 7,2 процента ежегодно с растяжкой удвоения национального продукта от нуля с хвостиком на десять лет. К слову сказать, при таких амбициозных темпах орский завод «Сармат» восстановил бы производство с «достигнутого» при ельцинско-путинской политике дна в 530 большегрузных тракторных прицепов за год до недавней застойной армады в 25 000 прицепов лишь где-то к концу века. Как и масса других предприятий.

     Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется народу России — изводят и изведут его демократы. Домогаясь свержения народной власти, они клеймили ее как самоедскую за недостаток производства товаров бытового потребления. Но, захватив власть, они первым делом съели почти всю отечественную промышленность товаров массового спроса, мало что оставили от других отраслей производства и сфер жизнеобеспечения, а самое главное — в итоге при этом «закусывают» и самим народом. На заботу о нем, о его здравии и самом сохранении его их амбиции не распространяются.

  Федор ПОДОЛЬСКИХ.
Оренбург.