| "СОВЕТСКАЯ РОССИЯ" | N 80 (12423), четверг, 24 июля 2003 г. |
|
Недавно мы отмечали 110-летие великого советского поэта Владимира Маяковского. Казалось, все, что можно было сделать на ниве «демократического» издевательства над ним, уже сделано. Но порой жизнь дарит такие сюжеты, что замираешь в немом восторге: до каких же высот может взлететь заказная муза! Вот так были потрясены читатели из подмосковного района Раменки, когда в руки им попала газета под названием «Воробьевы горы». Они прислали нам вырезки из данного издания (№6, июль 2003 г). Мы в свою очередь сделали над собой немалое усилие, чтобы обрести дар письменной речи после знакомства с вырезками, и хотим во всеуслышание заявить: бьют еще в нашей земле мощные источники вдохновения! Бьют прямо по голове! Да не простой, а бронзовой, классической. Газета «Воробьевы горы», редактируемая Александром Тереховым, оповестила, что в 2003 году в соавторстве в Владимиром Маяковским пока мало кому известная Ольга Моторина создала к юбилею поэта произведение (цитируем и просим читателей оценить творческий вклад Моториной в канонический текст): «С каким наслажденьем
Далее Моторина, как и полагается, что-то достает из широких штанин, но, уверяю вас, вовсе не то, что Маяковский. Она достает... паспорт других красивей! Читайте, завидуйте, призывает она, я — гражданин великой, могучей России! Ну то, что она не гражданин, а гражданка, мы, конечно, опускаем. В нынешней «великой могучей России» эта грань порой слишком размыта. Но почему мы должны шататься по миру без виз? Мы что, скоро будем беженцами? Или нам всем поголовно откажут в них, как нередко отказывают отечественным криминальным и эстрадным авторитетам? Может, это обстоятельство и навеяло Моториной мотив о шовинизме таможенников? Вообще мысль о выгрызании шовинизма вместо классического бюрократизма — очень актуальная и продуктивная. Она усиливается, просто доходит до «крещендо» в другой публикации этого же издания: «Завершается паспортная реформа». «Ваше будущее печально, если вы все еще хотите остаться без российского паспорта» — так незатейливо вгрызается в читателя газета, видимо, подозревая и его в шовинизме, поскольку он наверняка хочет в своем паспорте увидеть графу «национальность». Статья обольщает: обладателям нового паспорта турфирмы путевки оформляют без проблем, и таможенники к ним снисходительнее (опровергая тем самым соавтора Маяковского Ольгу Моторину, но в то же время придавая динамику всей композиции). А вот с советскими паспортами теперь «гуляют по миру нечистые на руку элементы». Не лучше положение и в России, оказывается. Старый паспорт могут подделать разные такие фирмочки во главе с работодателями, которые потом повесят на вас, не желающего сменить паспорт, свои долги. При этом ни поэтесса, ни оставшийся безвестным народу автор прозы не сообщают, какого же образца паспорта у «нечистых на руку элементов», которые занимаются такой деятельностью. Неужели «орластые»? Впрочем, к чему такие детали? Весь поэтический пафос публикаций подводит читателя к мысли: у «нечистых на руку» — старые паспорта. Да, видно, плохи дела у чиновников-бюрократов, если они прибегают к подобной «заказухе»! А почему плохи? Почему народ не спешит сменить свой «молоткастый-серпастый» на «орластый» (каждый может подобрать рифму на свой вкус)? Да потому, что люди привыкли уже: любое новшество только ухудшает и усложняет жизнь. Меняли деньги, меняли названия городов и улиц, поменяли без нашего на то разрешения страну и строй. Теперь меняют паспорта. И черт их знает, зачем им это нужно, размышляют граждане. Поэтому и противятся всеми силами: мусульманки не хотят фотографироваться без платка, православные целыми деревнями бунтуют против электронного кода, в котором будто бы скрыто «число зверя», люди возмущены насильственным лишением нас национальности в новом паспорте, и все вместе — мусульмане, христиане, буддисты и атеисты — просто боятся бюрократов: сколько очередей надо отстоять, сколько справок оплатить, чтобы получить этот самый «орластый»! Так что не будем обращать внимания на «примазавшихся» к поэту. Будем выгрызать бюрократизм! Жанна КАСЬЯНЕНКО. Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту... По длинному фронту купе и кают чиновник учтивый движется. Сдают паспорта, и я сдаю мою пурпурную книжицу. К одним паспортам — улыбка у рта, К другим — отношение плевое. С почтеньем берут, например, паспорта с двухспальным английским левою. Глазами. доброго дядю выев, не переставая кланяться, берут, как будто берут чаевые, паспорт американца. На польский — глядят, как в афишу коза. На польский — выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости — откуда, мол, и что это за географические новости? И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав, берут, не моргнув, паспорта датчан и разных прочих шведов. И вдруг, как будто ожогом, рот скривило господину. Это господин чиновник берет мою краснокожую паспортину. Берет — как бомбу, берет — как ежа, как бритву обоюдоострую, берет, как гремучую в 20 жал змею двухметроворостую. Моргнул многозначаще глаз носильщика, хоть вещи снесет задаром вам. Жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма. С каким наслажденьем жандармской кастой я был бы исхлестан и распят за то, что в руках у меня молоткастый, серпастый советский паспорт. Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту... Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза.
|