Моя любовь, моя Диана!..
Из ариозо графа Федерико.

     В начале октября, как раз незадолго перед вторым туром губернаторских выборов, мне позвонили знакомые и предложили провести вечер во Дворце культуры N-го района на представлении музыкальной комедии «Собака на сене». Являясь давним поклонником таланта певицы Алины Алексеевой, которая участвовала в этой постановке, я, конечно, с удовольствием согласился. Вечером этого же дня я отправился на спектакль и, подходя к ДК, увидел у входа много милицейских машин с мигалками. Сразу пришло в голову, что в здание заложили бомбу. Но, оглядевшись вокруг, я не заметил ни милицейского оцепления, ни обычной в таких случаях паники: люди спокойно заходили в здание, и никто с криками из него не выбегал. Нет, тут что-то другое... «Удивительный случай, — подумал тогда я, — никогда не предполагал, что сотрудники ГИБДД так любят музыкальные комедии». Войдя в фойе, я увидел другую странную картину: всем желающим бесплатно раздавали коробки конфет с «Птичьим молоком» и в придачу — какую-то газетку. Решив больше ничему не удивляться, я прошел в зал. В зале все хрустят конфетными коробками, кругом смех, радостные восклицания, приятный шоколадный аромат... Наконец прозвенел третий звонок, и на сцену вышли четверо в темных костюмах. У одного из них — приземистого и грузного — был в руках микрофон, и он тут же, расставив широко ноги, начал говорить. Голос у говорившего был низкий и грубый, а взгляд — тяжелый, исподлобья (в фильмах обычно с таким голосом и взглядом играют воров в законе). Зал замер в ужасе.

     — Это кто, Теодоро? — испуганно и громко спросила сидевшая неподалеку от меня старушка, в растерянности глядя сквозь толстые очки то на сцену, то в программку.

     — Да нет же, это глава администрации нашего района, — ответила ее соседка и, развернув газету (ту самую, которую выдавали в фойе вместе с «Птичьим молоком»), добавила: — Вот, смотри, его портрет — рядом с портретом Матвиенко.

     — А-а... — протянула старушка и опять спросила: — И кого он играет?

     — Графа Федерико! — весело хихикнув, отозвался чей-то мужской голос сзади.

     Тем временем глава N-го района всецело завладел вниманием зала. Рассказав своим страшным голосом о проблемах наркомании, преступности и грязных подъездах, существующих в других районах города, он призвал аудиторию прийти на второй тур выборов и проголосовать за предсказуемость, стабильность и спокойствие. «Я хочу, — гремел на весь зал оратор, — чтобы мне дали возможность работать дальше в моем районе, дабы я мог завершить все свои начинания! Я хочу, чтобы промышленность и частный бизнес моего района процветали и во всеоружии подготовились к вступлению в ВТО. Для этого нужно, чтобы наш президент смотрел на Санкт-Петербург добрыми глазами; для этого нужно, чтобы мы, я повторяю, проголосовали за стабильность и уверенность в завтрашнем дне...» Пока выступающий говорил, остальные трое на сцене, по-видимому, его приспешники, застыв в разнообразных позах (особенно запомнился стоявший с краю: заложив руки за спину, выставив правую ногу вперед, он стоял с откинутой назад головой и напряженно смотрел куда-то вдаль), миролюбиво улыбались залу и время от времени, в знак согласия со своим главарем, кивали, как лошади, головами. «Я знаю этого замечательного человека, — продолжал приземистый, — эту удивительную женщину очень давно, и каждая встреча с ней, поверьте моему опыту, приносит чувство человеческого удовлетворения и морального комфорта...»

     — О чем он говорит? — снова громко спросила старушка.

     — Признается в любви к Диане! — быстро отозвался тот же мужской голос сзади и громко крикнул: — Браво, Федерико, бис!

     В зале раздались смех и аплодисменты. Новоиспеченный Федерико, думая, что аплодисменты относятся к его последней фразе, сделал паузу и, довольный произведенным эффектом, зажмурился, как кот на весеннем солнце.

     — Даешь «Собаку на сене!» — не унимался шутник с задних рядов.

     — Со-ба-ку!.. Со-ба-ку!.. — скандировали в зале.

     Тут выступающий сообразил, в чем дело и, взывая к гражданской сознательности публики и попросив еще несколько минут внимания (публика со свистом согласилась), передал микрофон следующему оратору. Следующий оратор — нахального вида и чрезвычайно улыбчивый молодой человек — начал с того, что к блистательной речи своего патрона ему добавить совершенно нечего, после чего принялся раздавать комплименты присутствующим в зале дамам и кончил весьма вольной шуткой насчет отличия женщины от девушки. Шутка была принята благосклонно (особенно мужчинами), и молодой человек был награжден дружными аплодисментами. Предпоследнему и последнему ораторам также, по-видимому, нечего было добавить, так как один долго рассказывал, что было сделано им для благоустройства детских площадок (не забыв при этом сообщить, сколько тонн песка ушло на детские песочницы), а другой с грустью поведал о своей нелегкой чиновничьей доле, что он вынужден приходить на работу с первыми петухами, а уходить, когда над ним «светит звездное небо».

     Затем слово снова взял их предводитель. «Соотечественники! — гаркнул зычно бас (так, что даже у самых отважных и мужественных забегали мурашки по спине). — Братья и сестры мои! Придите на избирательные участки ради детей своих и проголосуйте за свое прекрасное недалекое будущее!» Произнеся это, предводитель обтер запотевший лоб платком, потом, как бы прощаясь с публикой, помахал им над головой и вместе со своими подручными вышел вон. Решив, что представление закончилось, вслед за ними половина зала ринулась на выход. Оставшаяся публика, насильно превращенная непрошеными визитерами в предвыборный электорат, находилась в возбужденном состоянии и долго не могла успокоиться...

     Наконец свет погас, занавес поднялся, и под вой сирен отъезжающих милицейских машин началась «Собака на сене».

  Илья КОЛОДЯЖНЫЙ.
Санкт-Петербург.