Эпоха демократии так и не смогла породить свои праздники. Их пытались искусственно создать (например, нелепый «День независимости»), но они не прижились. Зато появилось множество печальных годовщин — «годовщина расстрела парламента», «годовщина дефолта», «годовщина гибели «Курска». Эти даты принято отмечать рассуждениями на тему: «Почему у нас это происходит?», как будто бы ответ на этот вопрос давно не ясен.

     Совсем недавно подобными мероприятиями отметили годовщину захвата заложников в «Норд-Осте». Говорили, конечно, о безопасности, вернее, о ее отсутствии. Тема, бесспорно, злободневная. В связи с трагедией на Дубровке по поводу нашей безопасности и нашего руководства и сейчас, и год назад было сказано много интересного.

     В прошлом году Станислав Белковский, генеральный директор Совета по национальной стратегии, ставший позднее очень известным благодаря своему докладу об олигархах, писал в газете «Завтра» (№47, 2002 г.): «Решение о штурме в ночь на 26 октября принимал лично руководитель администрации президента РФ Александр Волошин. Владимир Путин, заботливо оттесненный своим главным администратором от бремени верховной власти и высшей ответственности, пребывал строго в тени почти до 8 часов утра. Именно Волошин, который считается в российском политическом истеблишменте человеком весьма и весьма осторожным, санкционировал применение газа. И если Александр Стальевич верил в то, что взрывчатка у смертниц настоящая, он шел на смертельный риск. Вероятность того, что шахиды, у которых после газовой атаки было порядка 10 минут для ответного удара, взорвут здание и похоронят 800 человек, приближалась к 100%. Но осторожный Волошин на риск пошел — значит, знал нечто, что официально отрицается. Например, что взрывчатка никогда не будет приведена в действие. И не только потому, что она ненастоящая. А потому, что с террористами есть некие тайные договоренности и те ждут их выполнения. А штурма — ни при каких обстоятельствах не ждут».

     Путина попросили «выйти погулять», чтобы своим присутствием он не мешал работе, а решения принимал руководитель президентской администрации — такая вот у нас структура власти. Помнится, когда утонул «Курск», Владимир Владимирович спокойно загорал на пляже — знал же, что к принятию решений его все равно не допустят. В его компетенцию входит выступление перед Федеральным собранием с ежегодным посланием и ответы на вопросы журналистов и прочие тому подобные мелочи.

     Но мало того, что Волошин у нас — самый главный (или один из самых главных), он, возможно, и с террористами был в весьма интересных отношениях, во всяком случае знал, что они могут сделать, а что не могут. И вопрос «Кто же на самом деле подготовил теракт на Дубровке?» повисает в воздухе. Наша безопасность находится в таком плачевном состоянии не только потому, что наши силовые структуры не профессиональны или у них не хватает денег. Есть обстоятельства и посерьезнее: мы не знаем, на что способна наша «элита»... А судя по опыту, она способна на многое.

     Ну да Бог с ней — с безопасностью; снявши голову, по волосам не плачут. Наша безопасность накрылась медным тазом вместе с гибелью Советского Союза, и в этом плане никакие улучшения не предвидятся. Как говорят киллеры в американских фильмах: «Хорошо тебе уже не будет никогда!».

     Но в связи с терактом на Дубровке отмечен один значительный момент. Если захват больницы в Буденновске или гибель «Курска» воспринимались всей страной как общенациональная трагедия, то в случае «Норд-Оста» это было не совсем так. На этом не принято акцентировать внимание, но некоторые аналитики отметили проявление в регионах явного злорадства.

     Я процитирую прошлогоднюю статью Сергея Митрофанова из «Русского журнала»: «Признаемся же, что не последнее (если не решающее) значение для России имело то, что 23 октября удар пришелся не просто по населению России, а по Москве — преуспевающей в масштабе России. По старухе-процентщице. И даже не просто по Москве, а по преуспевающему классу Москвы, ибо мюзиклы в Москве посещают не рядовые москвичи, а только очень обеспеченные люди. Телекамеры фиксировали потом разбор шуб, оставленных заложниками, сумочек с сотовыми телефонами и кошельками, в которых были карманные деньги, на которые может год жить иная российская семья. Показывали эвакуацию машин весьма неплохого иностранного качества. Среди заложников оказались родственники довольно известных людей, например драматурга Марка Розовского, экс-министра экономики Нечаева и т.п. Случилось невозможное: война, идущая на далекой периферии, вернулась в Москву. И не просто в Москву, а именно в тот самый класс, который наиболее удален от войны, наиболее защищен от этой войны, который, за редким исключением, никогда не посылал своих детей на этот фронт. Российская периферия теракт на Дубровке расценила как расплату Москвы за процветание на фоне обнищания глубинки, приравняв Москву к ненавистному «золотому миллиарду»».

     Я поделюсь личными впечатлениями, которые впрочем, не претендуют на какую-то объективность и значительность. Просто в последнее время мне часто приходится слышать от своих знакомых и просто случайных людей о «москвичах». Речь, как правило, идет о захватах магазинов, заводов, фабрик и т. д. и т. п. Описывается все это как некое бедствие, как налет иноплеменников; я думаю, что примерно в таких же выражениях наши предки сотни лет назад описывали набеги хазар.

     Год или два назад пошел слух, что торговый центр во втором Волгограде «скупили москвичи», сразу оговорюсь, — не знаю, так это или нет, но главное здесь — народное восприятие. Я вскоре действительно заметил, что со знакомым мне универмагом что-то происходит: в нем вдруг стали появляться какие-то странные товары по невероятным ценам. А потом в торговом центре началась стройка, выросли грандиозные новые корпуса. Казалось бы, этому надо радоваться — не все у нас разрушается, и хоть что-то строится. Но я раз прошелся по новой пристройке к универмагу, и у меня осталось довольно неприятное чувство. Почти пустые залы со все теми же странными дорогими товарами не для рядовых граждан; но самое главное, что задает общую атмосферу — это охрана. В присутствии этих суровых людей в камуфляжах, с рациями появляется ощущение, что ты преступным образом проник на запретную, охраняемую территорию и тебе сейчас скрутят руки, приставят к виску пистолет и утащат на допрос. Работы в торговом центре продолжаются, там растут все новые постройки, но все это создает впечатление проникновения чего-то чужого, инородного, чего-то такого, куда нас, простых смертных, если и допустят, то только под прицелом хмурых взглядов охранников. Я думаю, что эмоции, подобные моим, испытывают сейчас иракцы под «теплым» присмотром американских демократизаторов.

     «Москвичи» — это, конечно, не обязательно жители столицы, просто этим словом народ обозначает некое социальное явление, некую общность, совершенно чуждую и враждебную России. Многие настоящие, коренные москвичи точно так же воспринимают и отторгают эту поработившую нас орду. Хозяева магазинов, пострадавших во время беспорядков на Манежной площади, жаловались журналистом, что прохожие не только не сочувствовали им, но и с удовлетворением кричали «Так вам и надо!»

     Наша «элита» может без проблем устроить себе любые выборы, она только не может (да и не хочет) уничтожить пропасть, отделившую ее от народа. «Элиту» вполне устраивает то, что это разделение не приводит пока к социальному взрыву, а любит ее народ или не любит — ей плевать, это же все лирика, а наши господа — прагматики. И если у народа действительно никогда не кончится терпение и он не поднимется против племени «москвичей» (или «питерцев»), то все равно эта неустойчивая конструкция, в которой «элита» не опирается ни на какое прочное основание, сможет просуществовать лишь до первого серьезного кризиса. Был ведь некогда мощный Хазарский каганат, сгинувший в одночасье от удара Святослава. И не такую уж великую по численности дружину вел русский князь, да только из простых хазар никто не захотел защищать чужеродную «элиту». Лев Николаевич Гумилев пишет в книге «Древняя Русь и Великая степь»: «Многочисленные хазары не стали подставлять головы под русские мечи. Это им было совсем не нужно. Они знали, что русам нечего делать в дельте Волги, а то, что русы избавили их от гнетущей власти, им было только приятно».

     Давайте только представим, что было, если бы год назад террористы захватили не театр, а дом правительства, что, если бы в репортажах журналистов показали перепуганных насмерть «дорогих» министров, например Починка и Швыдкова? А представьте, что Арби Бараев захватил бы руководство РАО ЕЭС во главе с Чубайсом? Я думаю, что впервые за последние годы наш народ испытал бы положительные эмоции и эта дата надолго бы запомнилась...

  В. ПУШКИН.