В бескрайность брошенная даль. И нет конца извивающимся неровным дорогам, манящим, засасывающим своей бесконечностью. Русская земля, мы причащаемся к тебе, ты требуешься нам как необходимость, мы верим в тебя, любим, и это правда. Летишь, бывало, по дорогам твоим, и напрочь забывается время, оно просто растворяется, исчезает в твоей необъятности, неспешности, умиротворенности. Сколько ты видела на своем веку... Так взгляни же на меня, очарованную тобой девочку, как перст, вдохновенно замершую в счастье осознания того, что мы с тобой едины. И босые ноги разделяют тепло твоих ароматных полей, стрекочущих и шелестящих девственной, вечной жизнью. Высокое небо, раздолье для взгляда, здесь нет горизонтов, и только теперь в состоянии вобрать в себя истинное величие русского бытия: беспредельность во всем, томящая лень, сладкая неоправданность, шелковый трепет мира, ситцевая гармония человеколюбия, мешковина пахоты и черные от золота земли трудовые руки с въевшимися бороздами глиняной пыли и сажи. Это так странно — после городской сутолоки остаться один на один с собой, а потом вдруг ощутить, что ты исчез, растворился в природе, словно ушел в ту землю, которая тебя породила.

     Разрушенная, обветшалая, испепеленная, встаешь перед моими глазами деревенской понурой пятиглавой церквой, поросшей быльем, ушедшей в землю, в небытие. Она одиноко стоит на живописном взгорье в лучах пронзительного солнца, в окружении могильных крестов — единственных ее верных спутников, являя собой символ спокойного, мудрого одиночества.

     Откровенное горе пришло в русскую деревню. Страждущая, она не живет, а из последних сил выживает. Многие годы непаханные угодья заполонило самосадом, пушистыми елями в человеческий рост вместо некогда колосившейся сочной ржи. Разрушенные, сгнившие хлева и амбары, коровники и зернохранилища то там, то тут встают, словно скелеты грудных клеток убитых животных. И печальными стали глаза Ильича, потускневшим портретом, в лучах поднятой ветром пыли взирающего на скорбную боль вокруг с высокого амбара, под стать деревянному замку, но только в прошлом, теперь он, увы, почти археологическая раскопка, жестокое напоминание о былом, когда в деревнях вовсю пелись песни, когда была жизнь...

     Суровое молчание, одинокие фигуры сгорбившихся стариков пришли на смену. И нет предела их тоске — они доживают век исключительно благодаря своей памяти. Непосильная ноша легла на плечи крестьян. Словно при царской России, им вновь приходится бороться за право жить.

     Возможно ли то, что тебя, душа моя Россия, продадут за деньги? Это какое-то наваждение, помешательство, бред психически увечного урода с дьяволом в сердце. Трижды перекрещу тебя, даль моя родимая, трижды перекрестившись. Да изыдут нечистые.

     И прозвучала молитва: «Отчего нивы, зачав весной плоды обильные, летом родят пустые колосья? Оттого, что дщери человеческие возненавидели плод утробы своей и убивают его до рождения. Знаешь ли ты, дитя мое, отчего народ, побеждающий врагов своих, терпит поражение от собственных раздоров? Оттого, что, победив врагов внешних, не победил их в себе. Не плачь, дитя мое, скоро прейдет Господь и все управит», — таков финал кинематографической поэмы Николая Филипповича Ряполова «Мать-сыра земля». Картина, которая призывает думать, сопереживать, переживать, посмотрев которую я просто не смогла промолчать — столь велико оказалось ее воздействие! Это был первый показ поистине шедевра документалистики. Фильм — подвиг автора снимался пять лет в невыносимых условиях, при отсутствии должного финансирования. Он состоялся вопреки, состоялся криком, болью, молитвою. Ох, как близко, насколько явственно отозвалось судорожное биение его сердца в моей душе, породив это искреннее воззвание к родной земле.

     Автор фильма — замечательный, русский до мозга костей маленький мужичок. Простой, коих в суматохе погони за жизнью и не замечаешь. Но какая душа! Какая полнота мировидения, какая внутренняя гармония, какая вера, полет!

     Когда долго, слишком долго молчишь и вдруг проревешь нечеловеческим голосом, освободившись от страшного заточения, так и этот фильм — крик после долгого молчания. И как хорошо, когда кричишь уже не один. Люди, присоединяйтесь и кричите всем миром, своей болью о самом сокровенном — о русской земле!

     «Слушай, народ, — таково творческое кредо режиссера, — будь его частью, и тогда многое откроется». Исходя из этого, фильм получился сродни былине, сказанию, лишенному авторского «я», словно сама Россия вдруг заговорила с нами, выдохнув свое скупое, выстраданное «ох...». Прекрасно давящая громада исторической кинохроники — Советская стройка. Лейтмотивом — музыка величайшего Георгия Свиридова, взятая за основу драматургического решения. Голос современного русского крестьянства. Шепот необъятных просторов, снятый с потрясающей любовью, проникновенным чувством. Зима. Весна. Лето. Осень. Достоевский. Белов. Распутин. История и современность. Глубина прочтения философских вопросов. Диалектика и гармония веры... Я не хочу пересказывать, о чем фильм. И вы, наверное, почувствовали по моему внутреннему состоянию, что это такое за чудо. Одно ясно — по телевидению его не покажут. Слишком сильно. Но «Мать-сыру землю» вы все-таки сможете увидеть 15 декабря в Доме Ханжонкова в 18. 30 (накануне стоит уточнить).

     Нужно сказать, что фильм, несмотря ни на что, светлый, и хочется после него жить, трудиться, и звучат там мудрые слова Валентина Григорьевича Распутина: «Откровенно говоря, трудно верится, что мы сможем отстоять от продажи землю. Надо все сделать, чтобы отстоять. Понадобятся, мне кажется, годы, чтобы на поколениях, которые показали себя слабыми, отшелушилась кожа, пропитанная неуверенностью, отчаянием, и появилась новая. На молодежи она уже видна. Не на той молодежи, которая заражена наркотиками, безразличием, буржуазностью, а на иной, мало пока заметной, но все увереннее нарождающейся, в которой чувство обкраденности и одураченности переходит в волевые качества. А уж когда она войдет в силу, найдет слова, как правильно переписать законы. Вот в это я верю! Хочу верить!».

     Дай Бог, дорогой Валентин Григорьевич!

     Все более явственно осознаешь теперь, встретившись с еще одним славным человеком, повстречав еще одно «горячее сердце», что прав народ, когда говорит: «Смутное время — дар Бога народу», ибо, когда как не во дни Смуты, родит земля своих славных сынов?..

  Маша МОНОМЕНОВА.