От Читы до крайней западной точки области города Петровска-Забайкальского, что расположен от областного центра на расстоянии 500 километров, по обе стороны от железной дороги, как после дикого урагана-ветровала, лежат красавицы сосны, вернее, то, что от них осталось, — многометровые вершины да комли с разлапистыми, поднятыми вверх ветвями. Средняя часть, в зависимости от установленного стандарта (4 или 6 метров) выпилена и увезена хищниками-браконьерами.

     Не поддается подсчету число уничтоженных вековых деревьев на этих полутысячах километров.

     Когда-то здесь располагались известные далеко за пределами Забайкалья леспромхозы, планово и расчетливо заготавливающие древесину для народного хозяйства страны. Лес брали в строго отведенных местах, оберегая долины рек, санитарные зоны и места отдыха людей, сохраняя молодняк, возобновляя молодую поросль. На многие десятки и сотни лет при таком подходе хватило бы области ее лесных богатств.

     Но нет уже давно леспромхозов, все порушено, «прихватизировано» и растащено, лишь ржавые остовы лесопогрузочных кранов да трелевочных тракторов, брошенных вдоль дороги, напоминают о когда-то процветающей в области лесной промышленности.

     На смену ей пришел хищник-заготовитель где в одиночку, где сбившись в бригады хапающий, что поближе да получше.

     Далеко не всегда жажда наживы гонит мужиков в лес, но и нужда, ведь этим мужикам, бывшим колхозникам, рабочим леспромхозов, надо как-то жить, кормить семьи, растить и учить детей. На вопрос о месте работы они с усмешкой отвечают, что работают в организации под названием «Воруйлес». Но все это — «мелкая рыбешка», за их спиной скрываются «акулы» лесного бизнеса, получающие от него громадные прибыли, благо что до потребителя — соседнего Китая — «рукой подать».

     Днем на дорогах области затишье, возить-то, кроме китайского товара, нечего, но к ночи оживают проселки, грунтовки и шоссейки. Начинается активная жизнь на лесных делянках. Трелюют поваленные сосны, кряжуют их на бревна в соответствии с китайскими стандартами, грузят и везут машинами и тракторами на пункты приема древесины.

     «Добытчики» помельче везут бревно-другое на специально изготовленных прицепах, которые крепят к мотоциклам, а вовсе «безлошадные» — подростки да женщины — используют для этой цели ручные тележки. Расчет на приемном пункте скорый, без волокиты — сотня-другая за бревно. И на хлеб хватит, а кому-то и на контрабандный спирт, которого в каждом селе и поселке Читинской области море разливанное.

     При такой системе заготовки лес берут, где полегче, поудобней и без больших транспортных расходов — вдоль дорог, на окраинах городов, сел и поселков, по долинам рек, что раньше считалось недопустимым.

     Приемные пункты располагаются вдоль железной дороги и работают с громадной нагрузкой. На небольшой станции ворованный лес грузится в вагон, на крупных станциях вагоны сбиваются в эшелоны, эшелоны стройными рядами следуют в Китай. Есть спрос, есть и предложение.

     Только что-то не богатеет область от бурного экспорта древесины, а могла бы при умелом, рачительном использовании «зеленого» золота. Глядишь, и народ бы тогда выбился из нужды, в каковой прозябает. Умеют же использовать свое «черное золото» Арабские Эмираты с пользой для каждого своего жителя.

     Но текут капиталы лишь в карманы «лесных воротил» и их властных покровителей, практически задарма использующих богатство нашего края.

     В процессе варварских лесозаготовок нет и речи о восстановлении лесов, об очистке делянок от сучьев — все остается на месте, гниет, не дает развиваться молодой поросли, является хорошей «пищей» для огня во время обычных для области лесных пожаров.

     Может быть, как-то пресекается деятельность самостийных заготовителей? Да никак, если перед въездом в г. Петровск-Забайкальский рядом с контрольно-пропускным пунктом милиции на автотрассе Чита—Улан-Удэ с его бронеколпаками и бетонными редутами лежат вповалку на площади в несколько гектаров останки строевых сосен. Ведь надо было умудриться их свалить, распилить и вывезти под « бдительным» оком стражей дорог.

     А власть областная и муниципальная расписывается в своем бессилии против разнузданного «лесного беспредела», оправдывая свое бессилие отсутствием законов, с помощью которых можно было бы пресечь расхищение лесных богатств области. Но кто мешает разработать свой региональный закон по этому вопросу? За десять лет существования областной Думы можно было бы что-то изобрести? Но все упирается в какие-то объективные обстоятельства. А лес как тащили, так и тащат, и во все больших масштабах.

     Мой попутчик житель Башкортостана, владелец небольшого лесопильного заводика, долгое время не мог «врубиться», почему в таком состоянии разбросаны сваленные деревья и почему вдоль железной дороги и вдоль рек, а когда я ему разъяснил, чьих это дело рук, он долго удивлялся: «Почему «хищников» не ловят на месте незаконных вырубок, почему не проверяют документы у сдающих древесину на право ее заготовки». У них на этот счет жесткие правила.

     А областные ученые-экологи — молчок, против власти не попрешь, да и терять за критику властей хороший кусок хлеба с толстым слоем масла нет желания. Только если процесс так и дальше пойдет, то и предмета для обсуждения на так любимых ими экологических конференциях не останется.

     Пройдет еще месяц, и на уничтожение тайги поднимется еще один враг — огонь, и он поднимется, как бы ни говорили о профилактике и высокой готовности области к преодолению лесных пожаров. Хищник-заготовитель и огонь идут рука об руку в читинском лесном бизнесе, ведь обгоревший, но еще добрый лес и вовсе даровой.

     Топором, бензопилой и огнем уничтожается забайкальский лес, частица великого русского леса, армия диких заготовителей шагает по нашей тайге, круша все на своем пути. Зовется эта армия «Воруйлес».

В. СМИРНОВ.
Чита.

     Разграбление Сибири и Дальнего Востока приобретает невиданный размах. Заметит ли это новое, фрадковское, правительство или армия «Воруйлес» выпилит все, вплоть до кремлевских елей?