— Валентин Степанович! Сейчас много разговоров о необходимости омоложения Компартии. Однако это, по-видимому, не может быть самоцелью. Речь ведь идет не о том, чтобы механически снизить средний возраст партии, а о том, как сделать ее более эффективной, соединяя опыт старших поколений с энергией молодежи. Как видится эта проблема вам?

     — Размышляя о судьбах КПРФ, надо прежде всего думать о кадровой политике. КПСС, как правящая партия, оставила след не только в политике, экономике и науке. Ее роль в государственном управлении была огромна. Говоря об устройстве СССР, выдающийся философ А.Зиновьев сказал, что ничего более эффективного человеческая цивилизация не создала. А ведь партия была несущей конструкцией СССР.

     И хотя нынешняя правящая верхушка то и дело сыплет проклятья в адрес КПРФ, как только дело доходит до создания очередной правящей партии, они вынуждены копировать наш опыт. У них самих за душой ничего нет. А наш опыт очень ценный.

     — Но если все было так хорошо, то почему КПСС в августе 1991 году утратила власть?

     — Партия — это живой организм. Она неизбежно проходит эволюцию. А КПСС развивалась отнюдь не в тепличных условиях. Во всех потрясениях ХХ века, будь то революция и Гражданская война 1917—1921 гг. или Великая Отечественная война, гибли лучшие коммунисты. Затем, по мере укрепления социализма, возникла самоуспокоенность.

     Партия боролась против закостенения. Были механизмы самоочищения. До войны проводились чистки. После войны от съезда до съезда исключали до 400 тысяч человек за недостойное поведение — пьянство, злоупотребление служебным положением и другие «художества». У Ленина была хорошая идея беспартийных конференций, на которых трудящиеся давали оценку коммунистам. Все эти меры очищали партию от карьеристов и разложенцев. Хотя это, конечно, был болезненный процесс.

     Однако при Хрущеве чистки прекратили и проявились многие болезни — партия начала разбухать. В ней оказалось 19 миллионов человек, почти 7% населения страны. При этом была установка на то, чтобы не менее 70% членов партии составляли рабочие и колхозники. Это было механическое восприятие марксизма в том, что Коммунистическая партия — партия рабочих. Но получалось так, что рабочего тащили в партию за руку, а интеллигента, тянувшегося в партию, ставили в очередь порой в несколько лет.

     В конечном счете получалось, что при всех достоинствах КПСС и Советов это была «власть для народа». Принцип «Советы — власть народа» не был реализован. Отчуждение верхушки партии от народа нарастало. В середине 80-х годов ощущение закостенения начало усиливаться. Поэтому с таким энтузиазмом поначалу была подхвачена идея перестройки. Не случайно лозунг «больше социализма» был так живо воспринят в народе — это было созвучно его настроениям. Но Горбачев вместо преобразования занялся разрушением партии, Советской власти и державы.

     — А чем, на ваш взгляд, КПРФ отличается от КПСС по составу?

     — Состав КПСС складывался относительно естественно по социальным и возрастным характеристикам. В партии были широко представлены рабочие, учителя, инженеры, врачи, военнослужащие. Я испытываю большое уважение к тем, кто в 1991 году не сломался, не ушел в кусты. Среди устоявших на ногах оказалось много инженерно-технических работников — в том числе людей среднего и зрелого возрастов. Сказались их идейная убежденность и жизненный опыт. К сожалению, отошли в сторону многие рабочие. Но это в большей мере вопрос к самой партии.

     Однако, что удивительно, после снятия запрета в 1992 году в партию начали приходить люди с крепкими характерами, которые, как говорится, хлебнули горя. Недавно разговорились мы с Валерием Федоровичем Тишаковым — секретарем Приволжского райкома. Его во времена КПСС два раза пытались исключить из партии. А он не сдавался, требовал отмены решения парткома. И что вы думаете? Коммунисты его поддерживали. В последние годы у него была возможность стать главой администрации района. Но и он, и райком решили поддержать беспартийного специалиста. А сам в высокие кресла не лез. И таких людей с надежным чувством ответственности, честных и мужественных у нас немало.

     — Ныне молодежь идет в партию в совершенно новых условиях. Нужны новые современные лидеры. Насколько мне известно, была попытка создать в Москве всероссийскую школу молодых лидеров. Однако дело ограничилось лекционными курсами. Молодых лидеров что-то не видно. Каким должно быть для роста молодых коммунистов соотношение теории и практики?

     — Значение теоретического образования несомненно. Надо глубоко понимать противоречия и динамику современного капитализма и глобализации. Но, с другой стороны, не должно быть школярства. Главное — живое дело. Молодежь не терпит скуки. Казенные формы душу не согревают. Армен Бениаминов, поднимающий красный флаг над Думой, — вот такого рода поступки увлекают и зажигают молодежь.

     КПСС всегда заботилась о притоке молодежи. Этим обеспечивалась преемственность. Было оптимальное сочетание молодежи и более старших товарищей. Но грохнули события 1991 года, насильственного разрушения государства и партии. Так появился разрыв поколений. Значительная часть членов КПРФ — в возрасте 50—60 лет. У них опыт работы в правящей партии. А тут идет подпор 20—30-летних. Они полны энергии. Но у них нет опыта работы. Даже того, что был в ВЛКСМ.

     — А может, это и к лучшему? Ведь ВЛКСМ тоже начал костенеть. Сейчас складывается практика, когда комсомольцы в основном выполняют поручения партийных организаций. А мне думается, что важно развивать прежде всего собственную инициативу молодежи? Как вам видится соотношение «поручение — инициатива»?

     — Важно, разумеется, и то, и другое. Дисциплина в партии — первое дело. Однако и без инициативы мы никуда не уедем. Молодым нужно не ждать, а самим браться за то, что сейчас важнее.

     — Многие молодые активисты считают себя как бы на подхвате. Но опыт других стран, да и самой России в предреволюционные времена показывает, что в острые моменты истории возраст политических вожаков снижается. В каком возрасте могут быть наши будущие лидеры?

     — Надо вести дело к тому, чтобы в 30—35 лет человек уже мог стать лидером городского или даже областного уровня. На недавних выборах мы выдвинули в Самаре Сергея Орлова — первого секретаря горкома комсомола — кандидатом в депутаты Госдумы. В конечном счете первое место занял кандидат с очень большим опытом и немалыми финансовыми и иными возможностями. Но Орлов-то занял второе место, опередив представителей 15 партий и движений, в том числе и тех, у кого были несравнимо большие финансовые возможности.

     У нас в области есть Алексей Лескин. В 26 лет он стал вторым секретарем Новокуйбышевского горкома КПРФ. Сейчас ему 29, и недавно он избран секретарем обкома КПРФ.

     — Есть связь между формой и содержанием. Вопрос: должен ли комсомольский вожак ходить в галстуке?

     — Беда «старого ВЛКСМ» в том, что он перенимал у партии форму. В этом была его драма. Хватка у бывших работников комсомольских органов — что надо. Недаром немало олигархов — из «элиты» ВЛКСМ. А вот содержание оказалось гниловатое. Нельзя допускать повторения этой болезни. Нынешние комсомольские вожаки не должны повторять нас в манере поведения, в стиле выступлений.

     Понятно, что новое поколение не может быть точным повторением своих родителей. Возникли новые социальные условия. Они сильно воздействуют на молодежь. Она становится более прагматичной, а где-то даже более циничной. Это встречается и в наших рядах. Возьмите депутата Госдумы Игошина. Вчера был в КПРФ, сегодня в «Единой России» карьеру делает.

     — То есть старые подходы нас больше не удовлетворяют?

     — Разумеется. Нам остро не хватает новых, современных форм политической работы. Ребята из НБП своей символикой закрасили все заборы. А нам вот таких непривычных форм не хватает. Мы партия — количественно намного меньше, чем КПСС. Но качеством, как минимум, не уступаем. Нашим активистам приходится работать в гораздо более сложных условиях, нежели 15 лет назад. Нужно немалое мужество. Вот тут-то каждый становится виден. Мы можем победить, если будем умной партией. Нужен приток интеллекта, прежде всего молодого, не обремененного традиционными формами и старым опытом.

     — По-видимому, нужно учитывать и иной социальный состав общества?

     — Конечно. Произошло глубокое расслоение общества, в том числе молодежи. Среди удачливых людей, которые нашли себя в новой ситуации, немало молодежи. Многие олигархи — в возрасте до 40 лет. Но есть и обратный процесс. Нарастает безработица среди молодежи. Выпускники вузов не могут найти себе применения. В частном секторе очень жесткие критерии. Нужен один тип работника — до 30 лет, со знанием компьютера, иностранного языка, с высшим образованием и опытом работы. То есть в 20 лет без опыта и образования, еще никуда не возьмут. А в 35 лет уже опять никуда не возьмут. Чудовищная несправедливость.

     Мы мало знаем о безработной молодежи в городе. Еще меньше — о молодежи на селе. А там вообще происходят страшные вещи. Полный тупик. Работы нет. Скот порезали. Техника разломана или разворована. Поля зарастают. Пьянство, наркомания, падение нравов, преступность. Раньше воровали у соседей яблоки. А тут приезжаю в одну деревню. Женщина плачет, чуть ли не у нее на глазах увели корову. И это при том, что в деревне все знают друг друга. Но виновато не село. Виновата власть.

     У подавляющего большинства молодежи при нынешнем режиме нет будущего. Потенциально это наша опора. Но у нас пока нет отработанного механизма работы с молодежью. Хотя мой депутатский опыт показывает, что порой даже проявление внимания к человеку, к его беде имеет для него огромное значение. Нужно создавать новые формы. Например, интересно работают в Омской области. Добиваясь выполнения своих требований, они проводили круглосуточные пикеты, они проводили символическое окружение здания местной администрации. Свой опыт есть в Ульяновской области, в Чувашии.

     — Как вам все-таки видится модель роста рядов партии?

     — Раньше была естественная система. Пионеры — комсомольцы — члены КПСС. Был, скажем так, подпор снизу. Сейчас партия численно гораздо больше комсомола. Причем 80% комсомольцев — студенты. Это хорошо. Это энергия, поиск, это большие молодежные коллективы. Но в этом есть и свои проблемы.

     Ельцин в июле 1991 года запретил политическую деятельность на предприятиях, в учреждениях и в вузах. Таким образом, с одной стороны, вроде бы в вузах условия для работы есть. С другой, наши активисты постоянно наталкиваются на жесткие препоны со стороны администрации вузов. Затем, окончив институт, молодой человек погружается в мир житейских забот. Поиски работы, жилья. Молодежь загоняют в борьбу за выживание в одиночку. До политической ли борьбы? Так что мы должны искать новые формы работы с молодежью и в вузах, и после того, как комсомольцы заканчивают учебу.

     Думая о будущем, надо думать и о работе со школьниками. Даже в нынешних условиях возможности для этого есть. В одном из лицеев Тольятти работает замечательный педагог Валентина Сергеевна Журкина. Именно она была инициатором создания первого пионерского отряда в области. Собрала родителей и говорит им: вы видите, что кругом пьянство, все больше наркоманов. Как будем спасать детей? Родители сами прошли через пионерию, помнят, как это было хорошо. Пошли к директору лицея. Хотим пионерскую организацию. Вот и воссоздали. Сейчас это движение пошло вширь. В Тольятти сейчас более 700 пионеров. А ведь это сытый город, где уровень жизни в два раза выше, чем в среднем по стране.

     В Самаре молодой коммунист Е.Кондорова организовала компьютерный центр. Сотни ребят занимаются делом. Так что и один в поле воин. Кстати, власть начинает понимать необходимость работы с молодежью. Вот один эпизод. На юбилее города входит отряд школьников — барабаны, горны, салюты. Но только вот галстуки — зелено-желтые. В цветах «ЮКОСА». То есть пытаются перехватить у нас опыт пионерской работы. Но без «красной» начинки.

     — А как относиться к неформальным объединениям молодежи?

     — Мы против сектантства. Мы рекомендуем нашим райкомам и горкомам партии, обкомам комсомола смелее входить в контакт со всеми молодежными организациями.

     Мы должны стимулировать поиск новых форм работы, отвечающих нынешнему укладу жизни и интересам современной молодежи. Можно, например, провести, как это сделали на Украине, конкурсы «графитти» на политические темы с применением баллончиков с краской. Можно организовать различные турниры с призами от комсомола.

     Нужно сделать так, чтобы членство в СКМ стало престижным. Но для этого надо, чтобы работать в комсомоле было интересно. Был бы рад, если бы откликнулись молодые люди, написали о новых формах работы, которые возникли на местах и которые могли бы быть полезными по всей стране.