Сразу после Победы, 10 мая 1945 года, «Правда» поместила 19 портретов самых видных советских военачальников, включая Николая Николаевича Воронова, единственного в стране, кому во время войны (в 1944 году) присвоили звание Главного маршала артиллерии.

     В юности он мечтал стать агрономом, но судьба распорядилась иначе — пришлось избрать, быть может, самую шумную профессию на земле — артиллерист!

 

     В 1937 году Политбюро заслушало участников войны в Испании. Один из них — Воронов, старший артиллерийский советник в Испанской республике, доложил о действиях артиллерии. В перерыве от подошедшего к нему Сталина 38-летний комкор узнал о своем назначении на пост начальника артиллерии РККА. Выпускник Военной академии имени М.В.Фрунзе, он прежде командовал артиллерийским полком, был начальником артиллерии 1-й Mосковской пролетарской стрелковой дивизии, затем — начальником и военкомом Ленинградского артиллерийского училища.

     «Авторитет Николая Николаевича быстро рос, — вспоминал генерал-полковник артиллерии Ф.А.Самсонов. — Приятно было сознавать, что у руля стоит не только знающий, опытный артиллерист, но и весьма чуткий, рассудительный человек, умеющий выслушать тебя, незаносчивый. Его искреннее желание помочь человеку тщательно разобраться в обстоятельствах дела всегда располагало к откровенности во время бесед».

     Летом 1938 года Н.Н.Воронов побывал в районе боевых действий у озера Хасан, через год участвовал в походе в Западную Белоруссию, зимой 1939 — 1940 годов руководил артиллерией при прорыве линии Маннергейма.

     Воронову в то время довелось служить под непосредственным началом Маршала Советского Союза Г.И.Кулика, которого в армии называли злым гением артиллерийского вооружения. Он совершал немыслимые поступки, совершенно не разбирался, в чем заключаются перевооружение и модернизация артиллерии, своими решениями вносил невероятную путаницу в добрые дела, оглашая безжалостные приказы, при этом любил повторять: «Кому тюрьма, а кому ордена».

     Предложения и планы Кулика, касавшиеся артиллерии, когда уже в Европе началась мировая война, часто служили поводом для очередных анекдотов в среде высшего комначсостава РККА. Кулик был одним из тех, кто уверял Сталина в превосходстве Красной Армии над вермахтом и кто непосредственно повинен в катастрофе 1941 года.

     Еще не сместив Кулика, Сталин начал высоко оценивать Воронова. Вождю нравилась не в последнюю очередь эрудиция Николая Николаевича. Однажды на заседании Главного военного совета обсуждался Боевой устав артиллерии. Столкнувшись при чтении с термином «трассировка окопа», Сталин попросил Воронова объяснить, что это такое, добавив при этом «пожалуйста».

     В главе, посвященной противовоздушной обороне, Сталин прочел: «Посты ВНОС организуются...», и спросил: «Товарищ Тимошенко, что это за неблагозвучное название?». Маршал, незадолго до этого назначенный наркомом, встал, побагровел и начал вытирать обильный пот на бритой голове, мучительно пытаясь объяснить вождю аббревиатуру. И тогда вновь прозвучал голос Сталина: «Товарищ Воронов, поясните, пожалуйста, товарищу Тимошенко и мне, что такое BНОС». Последовал ответ: «Система воздушного наблюдения оповещения и связи». Нарком после этого, сев, еще долго не отнимал платок ото лба...

     И.В.Сталин направлял Николая Николаевича представителем Ставки Верховного главнокомандования повсюду, где над страной нависала смертельная опасность или намечался перелом в Великой Отечественной войне, — блокадный Ленинград, Сталинград, Курская дуга.

     В 1944 году Н.Н.Воронов обратился в Государственный Комитет Обороны с предложением ежегодно отмечать День артиллерии и назвал дату — 19 ноября, день начала контрнаступления под Сталинградом. Осуществляя руководство операцией по ликвидации окруженного под Сталинградом врага, Воронов прекрасно знал, какую роль, если не главную, сыграла наша артиллерия в величайшей битве Второй мировой войны.

     Под руководством Воронова в контрнаступлении под Сталинградом впервые усилиями общевойсковых и артиллерийских командиров возник новый способ боевых действий — артиллерийское наступление. Против врага действовали 198 артиллерийских и минометных полков, в том числе 129 полков РВГК, насчитывавших в общей сложности свыше 17000 орудий наземной и зенитной артиллерии, минометов и боевых машин РА.

     Об артиллерийском наступлении речь впервые зашла задолго до Сталинградской битвы. 10 января 1942 года из Ставки ВГК ушло директивное письмо об ударных группах и артиллерийском наступлении, в его разработке участвовал Вopoнов. Но в то время Красная Армия еще не была в состоянии иметь решающее превосходство над противником. Понадобилось время, чтобы у нас стало больше, чем у врага, орудий и минометов, а потому появилась возможность на участках прорыва увеличивать артиллерию и ее плотность и тем самым управлять огнем непрерывно и гибко.

 

     В мае — июне 1943 года, когда весь мир находился под впечатлением великой победы Красной Армии в Сталинградской битве, по инициативе Воронова были сформированы 5 артиллерийских корпусов прорыва (АКП). К концу войны Красная Армия располагала десятью АКП, ни у одного государства в мире не было такой мощной артиллерийской силы.

     Летом 1944 года, спустя 12 дней после начала Витебской операции, впервые был опробован одобренный Вороновым двойной огневой вал, предусматривавший последовательное сосредоточие огня отдельных орудий, взводов и батарей, находящихся в боевых порядках пехоты, а также самоходных артиллерийских установок в сочетании с массированным огнем артиллерийских групп. К тому времени глубина артподготовки как днем, так и ночью выросла до трех-четырех, а то и более километров.

     В августе 1941 года Воронов утвердил «Указания по организации системы артиллерийского огня в обороне», разработанные штабом артиллерии Красной Армии на основе директивы ВГК. В тот период войны командиры и штабы стремились противотанковой артиллерией прикрыть все направления, для чего орудия располагались линейно. Но поскольку часто при этом никаких резервов не имелось, то удар противника даже на узком участке приводил к быстрому прорыву нашей обороны.

     К концу войны плотность артиллерии, предназначенной для борьбы с танками, возросла на одном километре с трех-четырех до 16—20, а то и более орудий. Глубина противотанковой обороны стала достигать 30—35 километров. При господстве советской авиации такая оборона оказывалась для контратаковавшего врага непреодолимой, как это наблюдалось, например, у Балатона. На Курской дуге из почти 3000 подбитых танков и штурмовиков около 1900 пришлись на долю артиллеристов.

     И.В.Сталин, назвавший однажды артиллерию главной ударной силой Красной Армии, одобрил предложение Воронова. Вскоре вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, устанавливающий праздник — День артиллерии. Впервые он отмечался 19 ноября 1944 года, когда «в ознаменование решающих успехов артиллерии Красной Армии в Отечественной войне» Верховный главнокомандующий приказал в Москве, в столицах союзных республик, а также в Ленинграде, Сталинграде, Севастополе, Одессе, Хабаровске, Новосибирске, Свердловске, Горьком, Молотове и Туле «от имени Родины салютовать нашим славным артиллеристам двадцатью артиллерийскими залпами».

     Вождю было лестно слышать, когда не только союзники, но и враги высоко оценивали советскую артиллерию. Как-то ему рассказали, что Паулюс, возвращаясь с первого допроса, устроенного Рокоссовским и Вороновым, кивнул в сторону одного из наших орудий: «Вот что нас погубило».

     В годы войны Н.Н. Воронову подчинялась войсковая ПВО, а с 1943 года, командуя артиллерией Красной Армии, он еще руководил и войсками ПВО страны. С его участием принималось решение о создании армейских полков ПВО, а затем зенитно-ракетных дивизий РВГК.

     Николай Николаевич Воронов родился 105 лет назад — 5 мая 1899 года в Санкт-Петербурге. Отец — учитель, всю блокаду проведший в осажденном городе-герое. Главного маршала артиллерии всегда отличал удивительный такт в обращении с командирами всех степеней. Он любил русскую классику, особенно Тургенева с его описанием природы, и Льва Толстого. Рассказы «Хорь и Калиныч» из «Записок охотника» рассказывал наизусть, да еще в лицах. Иногда цитировал целые страницы из «Войны и мира». Немного играл на гитаре, особенно часто исполняя романс «Умер бедняга в больнице военной...» на слова Великого князя Константина, поэта, награжденного за личное мужество Георгиевским крестом. Из живописцев Воронов предпочитал баталиста Верещагина, но мог часами стоять в Русском музее у портретов Крамского.

     Воронов не мыслил свою жизнь без знания отечественной истории. Он не только пофамильно мог перечислить всех генералов, занимавших пост начальника-инспектора русской артиллерии, но и знал имя и отчество каждого из них. Он, по свидетельству его сына B.H.Bopоновa, кандидата исторических наук, любил бродить по букинистическим магазинам, чтобы покопаться в книгах о русских пушкарях, подбирал, а затем перечитывал комплекты «Артиллерийского журнала», основанного в 1808 году А.А.Аракчеевым.

     В 1943 году Воронов узнал, что в Муроме на скудные средства родственников, не имея государственного пособия, живет генерал от артиллерии, начальник ГАУ русской армии в Первую мировую войну 87-летний Дмитрий Дмитриевич Кузьмин-Караваев. Поначалу Воронов посылал для этого генерала подарки, а потом с помощью И.В. Сталина добился для него пенсии. Растроганный старик вскоре написал Николаю Николаевичу, что на склоне жизни гордится современными русскими артиллеристами, христолюбивым воинством, которое славно дралось под Сталинградом.

     Из развлечений Воронов любил охоту, рыбалку, шахматы, старался не пропустить ни одного интересного футбольного матча, «болел» за знаменитую «команду лейтенантов» (ЦДКА — ЦДСА). Оказавшись на исходе 1945 года в Югославии, команда преподнесла, по совету Воронова, Иосипу Броз Тито оригинальный подарок — действующую модель противотанковой пушки с миниатюрными снарядами.

     Воронов, как и многие военачальники, немало натерпелся от Берии, чье отношение к Главному маршалу артиллерии со временем переросло в открытую травлю. Все началось со случая на заседании Государственного Комитета обороны в дни битвы за Москву.

     Берия запросил для частей НКВД немало винтовок дополнительно к тому, что он уже достаточно получил. Сталин, удивленный услышанной цифрой, обратился за консультацией к присутствовавшему Воронову, который ответил, что заявка завышена. Берия, продолжая настаивать на своем, перешел в диалоге с вождем на грузинский язык. Сталин пытался прервать просителя, но тот продолжал настаивать на своем. И тогда вождь, явно раздраженный, приказал Воронову и начальнику ГAУ Н.Д.Яковлеву, будущему маршалу артиллерии, зачеркнуть просимые для НКВД 50 тысяч винтовок и выдать в пять раз меньше. После заседания Берия догнал в коридоре Воронова и Яковлева и бросил на ходу: «Погодите, мы вам кишки выпустим!».

     Берия, входя в состав Политбюро ЦК партии, в роли члена ГКО «вел» производство вооружения и минометов и делал это отменно — все его подопечные заводы, укомплектованные сверх штатов, обеспечивались по высшим нормам, их руководителей почти не затронули репрессии. Но Берия, как куратор артиллерийской промышленности, удостоенный за это звания Героя Социалистического Труда, был всегда вне себя, когда Воронов по ряду вопросов, касавшихся артиллеристов и минометчиков, напрямую обращался к И.В.Сталину или поступал, как с заявкой на винтовки для НКВД, когда враг стоял у стен Москвы.

     В 1948 году следователи выбили из знаменитого хирурга, дважды лауреата Сталинской премии С.С.Юдина показания, что Воронов — давний агент английской разведки, поставляющий в Лондон секретную информацию о Вооруженных силах СССР (Юдин и Воронов часто вместе охотились, охота сблизила их).

     В строку обвинений Воронову в то время ложилось его приятельство с Главным маршалом авиации А.А.Новиковым, репрессированным в 1946 году (они когда-то были в одной учебной группе в Военной академии имени М.В.Фрунзе, дружили домами). Но Сталин настолько не поверил наветам, состряпанным командой Берии, что даже не дочитал до конца документы, якобы обличающие Главного маршала артиллерии.

     Но и после этого Берия не успокоился. Сначала была предпринята попытка опорочить Воронова, старшего артиллерийского советника в республиканской Испании. Но никаких фактов, свидетельствовавших о его шпионаже в пользу какой-либо западной разведки, не нашлось. Затем речь зашла о возможной причастности Воронова к «ленинградскому делу». Исходили из того, что он, будучи представителем Ставки, не мог не быть связанным с людьми, которых к тому времени стали считать заговорщиками, особенно с секретарем ЦК ВКП (б) А.А.Кузнецовым, одним из руководителей обороны Ленинграда. Но как ни старались подручные Берии, они не смогли найти основания для привлечения Воронова к суду по принадлежности к «ленинградскому делу»

     Сталин долго продолжал не верить, что доносили ему о Воронове, депутате Верховного Совета СССР, командующем артиллерией Вооруженных сил СССР, но потом в какой-то мере неожиданно, по всей вероятности, не выдержав напора Берии, все-таки отстранил Николая Николаевича от занимаемой должности.

     Для Главного маршала артиллерии с марта 1950 года наступило тревожное время: что будет дальше? Все прояснилось 1 декабря I960 года — в этот день Н.Н.Воронова избрали президентом Академии артиллерийских наук, которую 18 апреля 1953 года Совет Министров СССР упразднил. Новое политическое руководство страны взяло курс на искоренение всего того, что могло напоминать о Сталине, о его имени или делах. Вождь был причастен к созданию этой Академии, более того, в 1949 году его избрали ее почетным членом.

     Под руководством Н.Н.Воронова были заложены основы теории применения первых баллистических ракет дальнего действия. Лучшие традиции той, вороновской, Академии продолжает воссозданная в РФ в 1994 году Академия артиллерийских наук.

     На протяжении пяти лет, начиная с 1953 года, Воронов возглавлял Военную артиллерийскую академию, возникшую на базе командных факультетов Военной академии имени Ф.Э.Дзержинского и прежней Военной артиллерийской командной академии. А затем 59-летнего Главного маршала артиллерии Н.С.Хрущев отправил в группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР — фактически в отставку. В связи с 20-летием Победы (при Л.И.Брежневе) выдающемуся военачальнику присвоили звание Героя Советского Союза. И нет ничего удивительного, что 10 мая 1945 года его портрет появился в «Правде» наряду с портретами легендарных командующих фронтами на заключительном этапе Великой Отечественной войны. Речь идет о кавалере шести орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, четырех орденов Красного Знамени, трех орденов Суворова первой степени и ордена Красной Звезды.

     В 20-летнем возрасте, в разгар Гражданской войны, Воронов вступил в партию коммунистов. Генерал-полковник артиллерии Ф.А.Самсонов вспоминал: «Николая Николаевича уважали как коммуниста, твердого и непреклонного в тех случаях, когда требовалось отстаивать свои убеждения и принципы, настойчивого и самоотверженного, когда дело шло о выполнении принятого решения, о достижении намеченной цели.

     Долгое время прославленного пушкаря не оставляла мысль поделиться с читателями воспоминаниями о ратных подвигах советских людей, о том, как ему самому приходилось выполнять задания Верховного главнокомандующего. Книга под названием «На службе военной» вышла в середине 60-х годов, оказавшись одной из первых в цикле подобных мемуаров. Но группа цензоров во главе с секретарем ЦК КПСС, академиком П.Н.Поспеловым так отредактировала, по свидетельству В.Н.Воронова, книгу, что исчезли страницы, воздававшие должное Г.К.Жукову, затушевывались промахи С.К.Тимошенко и А.И.Еременко, жестокостъ Л.З.Мехлиса, некомпетентность в военных вопросах Г.М.Маленкова.

     Н.Н.Воронов всегда казался очень здоровым человеком, особенно когда, выделяясь своим немалым ростом, поднимался на трибуну Мавзолея. Но на самом деле его здоровье подорвали тяжелая контузия и болезни в войне с Польшей в 1920 году. Около девяти месяцев Воронов провалялся в госпиталях Варшавы и Тухоля — адские пролежни, голод, тиф, воспаление легких. О жестоких испытаниях той поры всю жизнь напоминало его заикание. Возвратившись в конце апреля 1921 года с первой партией обмененных пленных, Воронов быстро забросил костыли, но от ран на ногах навсегда остались ужасные следы.

     В войну периодически обострялись боли, последствия автокатастрофы, в которую Николай Николаевич попал в предвоенное время в Западной Белоруссии. От печального исхода его тогда спас массивный металлический карандаш, подаренный в Испании Долорес Ибаррури, принявший на себя удар огромной силы. А вот избежать сильных внутренних повреждений организма не удалось.

     Диагноз последнего заболевания Н.Н.Воронова врачи в Кремлевской больнице долго не могли установить, как и за два года до этого в случае с С.П.Королевым. Те же самые медики, которые неудачно прооперировали Сергея Павловича, неожиданно приняли в отношении Воронова решение о полостной операции, сообщив членам его семьи, что обнаружена прежде не подозревавшаяся злокачественная опухоль (повторилась история с Королевым). Операцию делали 23 февраля, в самый любимый Николаем Николаевичем праздник. Она оказалась роковой — 28 февраля 1966 года, пять суток не приходя в сознание, Главный маршал артиллерии скончался.

  Владимир ПАХОМОВ,
заслуженный работник культуры PСФCP.