Это было теплым весенним вечером одного года великой Отечественной войны. Мы с маленькой сестренкой Галей, как обычно, долго ждали маму с работы. Она была тогда завучем вечерней школы рабочей молодежи и приходила с работы поздно вечером. Как правило, мы никогда не спали до ее прихода. А в тот вечер, который мне запомнился навсегда и по-особому, мама пришла очень грустная, задумчивая и неразговорчивая, совсем не похожая на себя. Покушав, она стала непривычно медленно рассказывать. что от самой школы шла медленно за какой-то парочкой и никак не могла от нее «оторваться»: так красиво, нежно и душевно пели мужчина и женщина старинную русскую песню о рябине... Мама слышала ее когда-то до войны, даже знала ее мелодию, но чтобы вот так свободно, легко и очень красиво «вести» эту вещь на два голоса — никогда еще не встречала такого! И она тихонько запела. Ведь было уже поздно, а жили мы в коммуналке на Революционной. Я понимал: она пела совсем не для того, чтоб отвлечь нас от грустных мыслей, а чтоб выплеснуть свою печаль-тоску: Что стоишь, качаясь,/Тонкая рябина,/Головой склоняясь/До самого тына?//Там, через дорогу,/За рекой широкой,/Так же одиноко/Дуб стоит высокий.

     Света в комнате не было. стояла мама у окна и глядела в его темень... И я подумал тогда, что она потушила лампу, чтоб мы не видели ее слез. В тот вечер ей стало еще грустнее. Но отчего? Мог ли я тогда, десятилетний, разобраться в этом? Понимал ли я тогда, что такое женская доля в той самой страшной войне на земле? Конечно же, нет, тем более что себя-то уж тогда я причислял к мужскому «сословию»... Как бы мне, рябине,/К дубу перебраться,/Я б тогда не стала/Гнуться и качаться.

     Вот с этого самого вечера, сколько тогда мы ни жили без отца (он был на передовой), она очень часто пела эту вещь. И говорила мне не раз, что все женщины очень любят именно эту песню, часто поют ее хором во время отдыха на работе. Я в этом убедился, но относился равнодушно, недоумевал: стихи-то имеют трагическую концовку. Однако только студентом университета, занимаясь в фольклорном семинаре доктора филологии Татьяны Михайловны Акимовой, известного саратовского фольклориста, отлично понял, почему эти типичные старинные русские песни о женской судьбе всегда с трагической окраской, как и в суриковской «Рябине»: Но нельзя рябине/К дубу перебраться.../Знать, ей, сиротине,/Век одной качаться.

     Война вызвала к активной жизни именно эту песню не случайно. Именно такая песня помогала женщине выстоять духовно в годы страшных испытаний для советского народа. Мы знаем прекрасно: у войны не женское лицо, но сотни тысяч женщин Страны Советов разделяли на фронтах мужскую долю. А в тылу женщине было не легче: каждый день страшная беда стояла за спиной матери, сестры, жены, подруги, невесты...

     Не счесть пролитых и проливаемых женщиной слез! Оттого-то никогда нельзя «Рябину» забывать и выбрасывать из военного репертуара Великой Отечественной. Она как бы заново родилась в те далекие, но незабываемые годы.

  Владимир ВОРОБЬЕВ.
учитель-пенсионер, ветеран труда.
Камышин.