В преддверии празднования 300-летия Санкт-Петербурга были обнародованы данные одного любопытного социологического исследования. Жителей города спрашивали, кем они себя считают: петербуржцами или ленинградцами. Более трети опрошенных назвали себя ленинградцами, причем по возрасту эта группа делилась на две большие категории: тех, кому за 60 лет, что неудивительно, и тех, кому еще нет двадцати. Вот это на первый взгляд кажется совершенно неожиданным.

     А если все же задуматься, что за новое поколение 18—20-летних, чем оно отличается от поколения своих старших братьев и родителей — неужто только тем, что вместо пепси выбрало пиво, а то и героин? Ведь если последнее верно, то у России просто нет будущего...

     Прошлым летом я с друзьями пошла на ставший потом печально известным рок-фестиваль «Крылья». В фестивале принимали участие самые разные группы и исполнители, в том числе и те, что были «культовыми» в 80-е годы, поэтому на концерт пришли не только подростки и двадцати-тридцатилетние, но и вполне остепенившиеся отцы семейств за сорок, чтобы послушать кумиров своей юности. Организаторами фестиваля, вероятно, были тоже достаточно зрелые люди, и на торговых лотках продавалось множество футболок с этакими антисоветскими стебными надписями. Это поразительно контрастировало с футболками, в которых на фестиваль пришли молодые люди. На каждом шагу встречались надписи «СССР», серп и молот и портрет Че Гевары. Очевидно, представления о том, что является «крутым» и модным, у этих поколений кардинальным образом разошлись.

     Почему же это произошло? В одном из недавних номеров «Советской России» О. Джигиль пишет, что главной опрой и союзником КПРФ является среднее поколение, то есть люди, кому сейчас от сорока до пятидесяти. Мой же жизненный опыт и опыт партийной работы свидетельствует совершенно об обратном. Даже среди членов партии я знаю гораздо больше 20-летних (хотя их, к сожалению, и меньше, чем 70-летних), чем сорокалетних. (Впрочем, допускаю, что мои наблюдения не точны, что Москва — достаточно специфический регион и ситуация вне столицы иная. В связи с этим было бы очень интересно, как мне кажется, подробным образом изучить возрастной и социальный состав членов КПРФ в целом и по регионам. Понимаю, что это очень непростая работа, но, думаю, мы много неожиданного могли бы узнать о собственной партии, что очень помогло бы в работе.)

     Сорокалетние — это уже совершенно сформировавшиеся люди, убедить или переубедить их в чем-либо чрезвычайно трудно. И не надо заблуждаться, что, хорошо помня жизнь в СССР и сравнивая ее с нынешней, они обязательно сделают выбор в пользу социализма. Если уж у этих людей взгляды антисоветские, то все, что угодно, будет трактоваться ими не в пользу социализма. Ведь, как известно, ко всему хорошему человек относится как к само собой разумеющемуся, а, стало быть, не советское бесплатное образование дало человеку выбиться в люди, а собственные большие способности. А коли в люди не выбился, так виноват все тот же социализм с его «уравниловкой» и «ограничением свободы личности»!

     Тем более что именно те, кому сейчас около сорока, кто был молод, активен, нахрапист в конце 80-х, и сколотили на развалинах социализма капиталы, выстроили себе невиданную по позднесоветским временам карьеру. Уж эти-то люди точно ничего не потеряли от крушения социализма. Конечно, таких господ подавляющее меньшинство, но для многих своих сверстников они являются маяками новых возможностей, дарованных капитализмом, а в том, что сами они никогда ничего подобного не достигнут (а что будет с их детьми вообще неясно), виноватым, по их мнению, зачастую оказывается опять-таки социализм.

     Я думаю, большую роль в этом сыграло время юности этих людей, когда только формировались их взгляды. А время это — конец 70-х, начало 80-х — было освящено модой на все западное, на подхихикивание над советскими глупостями и престарелыми вождями. Молодость всегда склонна к борьбе, радикализму, революционности и оппозиционности. Вот с тех давних пор и усвоили тогдашние юноши и девушки, что выступать против Советской власти — значит демонстрировать свою смелость, свободомыслие и «продвинутость». А то, что времена и моды поменялись, они и не заметили! К тому же позднесоветские времена действительно были отмечены иногда запредельным лицемерием, рутиной и скукой так называемой общественной деятельности, когда говорили одно, думали другое, а делали третье. И все об этом знали!

     Но по полной программе «наелось» этим цинизмом именно наше поколение, т.е. те, кому сейчас около 30 и кто заканчивал школу на рубеже 80—90-х годов.Горько и смешно было наблюдать за собственными учителями, которые записывали замечания третьеклассникам, забывшим пионерский галстук, а спустя совсем короткое время настоятельно рекомендовали не носить его, дабы школу не обвинили в излишней политизации. Не мудрено, что у многих представителей этого поколения выработалась просто аллергия против любых форм общественной организации.

     Впрочем, нет худа без добра. Юношеское чувство противоречия частенько приводило к тому, что народ сперва ради фронды начинал выдавать себя за сталинистов и ленинистов по мере нарастания официальных проклятий в адрес сначала одного из наших вождей, а потом и другого. У некоторых эта фронда перешла впоследствии в стойкий и уже целенаправленный интерес. И хотя это было, конечно, не массовое явление, но и не единичные случаи. Так, думаю, наши интеллектуальные сверстники 70-х годов увлекались тем, что было модно, круто и запретно тогда, например, религиозными философами.

     А вот нынешние 18—20-летние всех этих комлексов начисто лишены. По роду своей как профессиональной, так и общественной деятельности мне много приходится общаться с подростками и молодыми людьми до 20 лет. И это уже совершенно другое поколение. Да, если сравнивать их с теми, кому было 18—20 лет десять назад (конечно, учитывая их социальное происхождение,т.к. и тогда очень многое зависело от того, в какой семье рос человек), они менее образованны, у них уже кругозор и каша в голове. Зато они не закрыты ни для какой информации и не мыслят штампами сорока — пятидесятилетних. Они не начинают говорить, что «при проклятом социализме так и не смогли купить себе фиолетовые джинсы», и не считают, что ради этих джинс стоило развалить огромное государство и погубить сотни тысяч людей.(История про джинсы — факт. Говорил это человек чуть за сорок, с высшем образованием и вроде бы не дурак, но все мои аргументы в пользу социализма так и разбились об эти джинсы!) И в отличие от тех, кто запомнил худшее из своего пионерско-комсомольского школьного детства, 20-летние не только не боятся, а скорее наоборот, стремятся к объединению...

     К тому же все то, что в позднесоветские времена казалось скучным официозом (революция, коммунизм и построение социализма под руководством совсем не революционного вида вождей КПСС, многие из которых стали предателями впоследствии), теперь таковым не является. А нынешние официальные молодежные лидеры и организации типа «Молодежного Единства» или «Идущих вместе» взяли от комсомола самое плохое — скуку, формализм и заорганизованность— и просто не могут унаследовать его положительных сторон: ни тебе героической истории борьбы и становления организации, ни гигантского по теперешним масштабам бюджета ВЛКСМ.

     Склонность же молодежи к радикализму и оппозиции и приводит к тому, что сейчас безумно популярна именно среди молодых людей, никакой ностальгии по былым временам не испытывающих, советская символика. А юношеская жажда справедливости и борьбы ведет к достаточно явно выраженным антиамериканским настроениям. Эти настроения я отнюдь не придумываю, мне самой было удивительно столкнуться с ними у ребят, казалось бы, абсолютно аполитичных, из таких же аполитичных и вполне благополучных по материальному достатку семей.

     Но совершенно очевидно, что мода и настроения только свидетельствуют о некой тенденции, даже скорее о возможности этой тенденции. Пока лучше всего эти тенденции используют производители ширпотреба. Хочешь революцию? Что ж, получай новую жевательную резинку «с революционным вкусом» и губную помаду, сделанную с использованием «революционных технологий». То есть подросток в футболке с изображением Че Гевары («такого крутого чувака, рекламирующего мобильную связь») еще вовсе не готовый участник левого движения.

     Как же сделать так, чтобы использовать этот потенциал, чтобы молодежь и КПРФ не сосуществовали в малосоприкасающихся мирах? Главная беда партии, как мне кажется, — несерьезное отношение к молодежи. Впрочем, этим грешат практически все политические силы. Это отношение проявляется и тогда, когда пробуют с молодежью заигрывать: устраивать всякие концерты и прочую развлекуху или начинают ее нахваливать за что надо и за что не надо, но и когда вдруг оказывается,что все молодые люди в глазах старшего поколения, в том числе и партийного, — это просто какие-то страшные инопланетяне: наркоманы,развратники и т.п. Товарищи ветераны! Телеящик очень сильно преувеличивает уровень испорченности молодого поколения, не верьте ТВ, как не верите вы ему по другим вопросам. Посмотрите хотя бы на собственных детей и внуков, которые скорее всего отнюдь не такие уж пропащие монстры, и не думайте, что они исключение из правил.

     Впрочем, все это частности. Молодежь пойдет в партию, когда изменится образ партии, а это по заказу и за месяц не происходит. Более того, если форсировать этот процесс, ничего, кроме беды, не получится. На мой взгляд, чтобы этот образ изменился, КПРФ необходимо стать прежде всего интеллектуальным центром общественной жизни страны.

     Именно интеллектуальный прорыв помог бы очиститься от шелухи отжившего, отмирающих форм и методов действия, обеспечил бы приток новых сил в партию. Кстати, среди членов КПРФ (и молодых, и не только) и активно сочувствующих — множество талантливых, неординарных в самых различных областях людей, о существовании которых партия зачастую не знает. То есть их творческий потенциал в партийной работе остается невостребованным.

     И еще. Я понимаю, как это трудно, особенно в свете последних весьма чувствительных ошибок КПРФ в кадровой политике, но в руководстве партии должны появиться молодые люди. Я имею в виду по-настоящему молодых. А то смешно слышать, например, о «молодом» президенте, которому 50 лет! Ну-ка, сообразим: когда Ленину было 50, самое главное в своей жизни он уже совершил и как политик, и как революционер, и как гениальный ученый-философ. Ему и жить к тому времени оставалось неполных 4 года. У 50-летнего Сталина в 1929 году главные свершения были еще впереди, но у кого повернется язык назвать его, тогдашнего, «молодым политиком»?

     В партийном руководстве срочно необходимы молодые силы, чтобы преодолеть идеологический да и технологический застой. И нельзя загонять партийную молодежь в резервацию только молодежной проблематики, это неправильно! Пусть всерьез занимается и идеологией, и оргвопросами партийной жизни. А уж привлечь молодых партийцев к работе нашей прессы нужно как можно быстрее, а то она совсем скиснет и захиреет, и опять-таки не только для выпуска молодежных страничек или радиопрограмм. Ведь если молодежь в принципе какую-либо газету не читает или программу не слушает, то и молодежное приложение к ней выйдет впустую, каким бы оно интересным ни было!

     Я хочу, чтобы меня поняли правильно: я против какой бы то ни было дискриминации по возрасту. Дело не в том, что «слишком молод» человек, т.к. ему меньше 30, или «слишком стар», т.к. ему больше сорока, а в его профессиональных и человеческих качествах, в его способностях. Просто есть некоторые тенденции, которые глупо было бы не замечать.

     Звонит мне недавно моя приятельница и товарищ по Союзу коммунистической молодежи, рассказывает, что устроилась в колледж преподавать политологию. Ей 25, ее ученикам 18—19. «Охломоны,— вздыхает она,— рассказываю им о марксизме». «И что, слушают?»— удивилась я. «Слушают! Говорят, пора делать революцию...»

  Екатерина ЮРЬЕВА.