Шокирующие успехи мародерских базарных реформ несколько поубавили и пыл, и ряды тех «заводных апельсинов», что самозабвенно плюются в советское прошлое. На пустеющей арене остаются лучшие из лучших, а солируют (и с готовностью) неподражаемые существа.

     Овнодровская — гормональный казус, (так подобные прискорбные случаи квалифицируют циничные эндокринологи, и потому фамилия подружки, по этическим причинам, неузнаваемо изменена). Мадам является демократическим воплощением классического — «в человеке все должно быть прекрасно». В Овнодровской прекрасно все! Ее звездная способность оскорблять публику развязностью тона, «плюс» счастливая внешность вконец опустившейся бандерши, сделали Овнодровскую желанным персонажем «демократических средств массовой дезинформации». Они имеют ее обильно, а уж мадам знает, как развлечься девушке на ТV!

     Странно, что когда мудрые головы в Кремле осенила гениальная мысль номинировать госпожу Старовойтову на пост министра обороны (было такое), странно, что эти продвинутые умы не соблазнились тогда же разместить мадам Овнодровскую на должности, например, министра внутренних дел, с них бы стало! Вот была бы парочка! (А уж Борзовой-то, сердешный друг, бойфренд, как был бы доволен!) Но — пронесло...

     (Новое россиянское телевидение обожает травмировать нового россиянского обывателя экстремально-аномальными любовными историями. Так, в жанре светской хроники телеканалы НТВ, RenTV и почивший ТВС суммарно осветили бурный роман г-жи Овнодровской с г-м Борзовым (фамилия, по упоминавшимся выше этическим причинам, тоже неузнаваемо изменена).

     Роман первой либеральной красавицы Москвы и господина, отдающего предпочтение аномальным дамам, сотрясает Белокаменную до сих пор. Указанные телеканалы в подробностях осветили: кто за кем волочился, как ведется совместное хозяйство, а также нежные захваты и дальнейшие лобызания. Бесподобные сексопилы. В общем, за Борзового и Овнодровскую россиянскому обывателю беспокоиться не следует — дело молодое.)

     Неподражаемый строй мыслей мадам неплохо иллюстрирует обещание, данное Овнодровской на одном из съездов «Яблока»: «Мы будем с вами до виселицы!» Дескать, мы вас сопроводим до, а вот на виселицу это вы, пожалуйста, собственными силами. Осталось только непроясненным: а кто, собственно, мечтает видеть партию «Яблоко», вывешенной на столбах? Кроме Овнодровской, никто и не говорит об этом. Типичная проговорка по Фрейду.

     Вот такую топ-модель (120/140/160) потешного антикоммунизма пытаются иногда оставить за флагом неожиданные господа, благородные энциклопедисты. Опоздавшие, правда, к раздаче.

     Литературный критик Станислав Рассадин готовит к изданию новую книгу, несколько глав которой были опубликованы в «Новой газете». Складывается впечатление, что Рассадин сводит какие-то личные, скрытые от общественности счеты со Сталиным. Какие-то жаркие споры между ними остались незавершенными, оборвавшись пятьдесят лет назад со смертью Генералиссимуса. И все эти пятьдесят лет Станислав Рассадин терпеливо посылал в вечность, вслед ушедшему, почти что равному себе оппоненту, все новые и новые аргументы. Все помнят, как он посылал их в пятидесятые, шестидесятые, особенно в семидесятые, в восьмидесятые, в девяностые. Не получая ответа, сам у предела собственной жизни, сейчас, в начале ХХI века, перешел на банальное хамство тому, кто ответить уже не может.

     Называя Сталина «плебеем» («Новая газета» №76; 2002), Рассадин, видимо, этим сдержанно напоминает, что сам является патрицием, что род свой ведет скромно от Рюриковичей, что все царственные и королевские персонажи Европы, Азии и Африки почитают за честь засвидетельствовать свое почтение Станиславу, куда там Сталину в 1945 году!

     Всем памятен знаменитый эпизод, когда Станислав Рассадин просто перестал подавать руку Черчиллю (потомку герцога Мальборо), после того как тот зачем-то напомнил, что «приняв Россию с сохой, Сталин оставил ее оснащенную атомной бомбой».

     Указывая Сталину, что тот «семинарист-выскочка» («Новая газета» №76; 2002), Рассадин считает излишним напоминать, что в отличие от Сталина он, Станислав, блестяще закончил все знаменитые университеты мира, что является действительным членом всех элитных научных сообществ, что его книги зачитываются до дыр и взахлеб цитируются толпами восторженных поклонников. Да и новая книга, где он укладывает Сталина на обе лопатки за подавляющим собственным интеллектуальным преимуществом, будет издана сумасшедшим тиражом, может быть даже, в целых 5000 (пять тысяч!) экземпляров, ну куда до него Сталину с его жалкими миллионными тиражами по всему миру!

     В то же время Рассадин побаивается сильных мира сего. Именно поэтому в главе о Михаиле Зощенко он предусмотрительно не приводит нескольких слов самого Владимира Владимировича (да-да) об этом писателе. Рассадину эти слова прекрасно известны! Просто и Сталин, и сам Владимир Владимирович совпадают (!) в своих оценках литературного героя, любимого и Зощенко, и Рассадиным, и совсем другим Владимиром Владимировичем.

     Фрагмент лекции Владимира Владимировича Набокова о Достоевском: «У князя Мышкина ... есть внук, недавно созданный современным советским писателем Михаилом Зощенко, тип бодрого дебила...» («Литературная газета», 05.09.90, № 36, выделено мной), далее я опускаю дежурные мерзости великого писателя в адрес моей Родины. Мерзости тем более удивительные, что произнесены они были после только что закончившейся страшной войны, в ходе которой «западные демократии» буквально молились на Сталина! Или Набоков надеялся на иное ее окончание ?! Или, может быть, Набоков был счастлив видеть Европу, разлегшуюся под Гитлером?! Может быть, Нобоков желал того же и для моей Родины?! Нет?! В таком случае, как у великого писателя повернулся язык произносить то, что он произносил во время чтения своих знаменитых лекций о литературе в американских университетах? Того требовали условия контракта, и великий писатель подчинился? Или это были естественные проявления его совести?

     Именно эта формула, мимоходом предложенная Набоковым — «тип бодрого дебила», — весьма точно объясняет брезгливое отношение Сталина к творчеству Михаила Зощенко!!! Тот жестокий исторический цейтнот в преддверии мировой войны, те страшные годы страшной войны, то тяжелейшее восстановление разрушенной жизни после Победы — где здесь место «бодрому дебилу»? Сталин сорвался по поводу творчества Зощенко в 1946 году, тотчас же (не раньше!) и Набоков заметил главного героя этого писателя — «бодрого дебила». Вот бы Рассадину жарко поспорить с Набоковым да в тех же выражениях, которые литературный критик позволяет себе в адрес Сталина. Ведь и Набоков тоже не имеет возможности ответить, самое время Рассадину развернуться.

     Несложно разглядеть, что у «бодрого дебила», созданного Михаилом Зощенко, в свою очередь случился внук. Его наследственное слабоумие обогатилось неутомимым ораторством — клинический случай логореи (недержание речи; имеется в виду не Михаил Сергеевич, хотя и очень похож). Ушибленность же пыльным мешком во время случайного посещения Одесского порта изменила «бодрому дебилу» пятый пункт. Получившегося героя оценил «архитектор перестройки», его автора, Михаила Жванецкого, обласкал, понимаешь, глава «реформаторской семейки», а наследник — возвел в ведущего писателя России.

     Как переменчиво время: «тип бодрого дебила», вызвавший у Сталина брезгливое отторжение, дождался своего звездного часа в «новой демократической Великой России»! Сегодняшние руководители страны (а также иудороссиянский истеблишмент) буквально завесили самых плодовитых авторов «дебильского» направления, Жванецкого и Войновича, наградами, премиями и «Мерседесами». Почему бы Рассадину не проанализировать феномен такой востребованности «бодрого дебила» сегодняшней «элитой» страны? Печально, что мнение Набокова, каким бы оно ни было, уже недоступно.

     Наверняка в новой книге Рассадина есть глава о Михаиле Булгакове. Наверняка повесть «Собачье сердце» характеризуется в ней как пророческая. Это общее место, дежурная данность в интерпретациях творчества Булгакова теми говорунами, что были ушиблены вульгарным антикоммунизмом в годы перестройки. Показ по ТВС (12 декабря 2002 года) экранизации «Собачьего сердца» предварялся анонсом, в котором харя человека-собаки Чугункина-Шарикова объявлялась «бодрым дебилом», за кадром (диктором) как «социализм с человеческим лицом».

     С какой стати лицом социализма должна быть харя мутанта, трижды судимого потомственного алкоголика, пробавлявшегося по трактирам игрой на балалайке, — пусть это объясняет Станислав Рассадин, самое для него занятие.

     А для меня социализм — это прекрасное лицо того мальчишки-солдата (с кадров кинохроники), что водружает Красное знамя над поверженным Берлином, это лица Курчатова, Келдыша и Королева, и, конечно, это незабываемая улыбка Гагарина. Повесть «Собачье сердце» закончена Булгаковым в марте 1925 года. Не вижу беды в том, что прекрасный писатель не обладал даром исторического предвидения и не разглядел из 1925 года ни поверженного Берлина, ни создания ракетно-ядерного щита, ни покорения космоса, ни многих-многих других великих свершений, которые сделали Советскую Россию прекрасным могучим государством.

     Да и то сказать. Окажись Булгаков прав, 1941 год, например, закончился бы прогоном толпы шариковых по улицам Берлина. Брели бы, дико озираясь, да натренькивали б на балалайках «Яблочко». Неужели настали времена, когда требуется напоминать, чем закончилась та война, на самом деле?!

     Сегодняшняя мода на римейки, конечно же, сомнительна, но повесть Булгакова — идеальная первооснова для иллюстрации изуверского лица победившего нас (на сегодняшний день) капитализма, и «нового», и «русского». Римейк мог бы выглядеть следующим образом.

     Ученые-медики: хирург Преображенский и генетик Борменталь остались в «новой демократической России». Прочитав изданное несколькими годами ранее «Собачье сердце» Булгакова и осознав, что находятся в ситуации дежа-вю, они решили на новом уровне повторить опыт своих предшественников. Объектом их научного интереса стали «молодые реформаторы-камикадзе», в мгновение ока разворотившие вторую экономику мира. Находясь в штате «кремлевки», ученые начали собирать генетический материал от деятелей, оставлявших незабываемые шрамы в новейшей истории России.

     Так, в 1992 году, после оглушительной премьеры «шоковой терапии», генетический материал главного фигуранта был привит первой подвернувшейся дворняге. Когда получившийся мутант подрос и озаботился именем собственным, он взял наследственное — Терапевт Шокович. Несколькими годами позже коллекцию пополнил — Ваучер Экспроприаторович, а имя первого подопытного было уточнено на Эвтаназий Шокович. После катастрофы 17 августа 1998 года ученые Преображенский и Борменталь любопытства ради и для гармонизации межполового мира в стае поставили опыт на сучке — появилась Девальвация Дефолтовна.

     Некоторые фрагменты повести просто созданы для реалий сегодняшней России, требуется минимальная перелицовка. Вот, например, следующий диалог:

     «Преображенский: «Да-с, если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет — не говорите за обедом о либерализме и о медицине. И — Боже вас сохрани — не смотрите демократического телевидения».

     Борменталь: «Гм... Да ведь другого нет».

     Преображенский: «Вот никакого и не смотрите. Вы знаете, я произвел 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не смотрящие телевизор, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял смотреть передачи всей этой гой-компании, всех этих познеров, шустеров, Карловича Сванидзе, Рудольфовича Соловьева и примкнувшего к ним Караулова — теряли в весе».

     Любопытно, что когда Эвтаназий Шокович учился говорить, он часами ухмылялся в зеркало. Увиденное комментировал малопонятно: «Красно-коричневое мурло».

     А сокровенную программу «обустройства» России любое из существ озвучит в самом знаменитом пассаже повести:

     «Борменталь: «Вы бы почитали что-нибудь, а то, знаете ли...»

     Реформатор-мутант: «Уж и так читаю, читаю ... Эту ... как ее ... переписку Борзового с этой ... как ее — бандершу — с Содомогоморской ... то есть ... вот ... ага ... с Овнодровской».

     Преображенский: «А что бы вы со своей стороны могли предложить?»

     Реформатор-мутант: «Да что тут предлагать?... А то пишут, пишут ... съезд какого-то «Яблока», какие-то русские ... Голова пухнет ... Взять все у всех, да и поделить среди своих!!!»

     Остальная стая радостным лаем поддерживает коллегу. Ученые отмечают у подопытных обильное слюноотделение...» И т.д.

     Такие вот мысли приходят иногда после чтения избранной (демократической) литературной критики. Ничего не поделаешь — «поток созидания».

  А. ПШЕНИЦЫН.
Ижевск.