Когда верстается номер, тьма федеральных войск и служб сражается с полутора десятком боевиков. Сколько заложников спасено, сколько пострадало — доподлинно неизвестно.

     Итак, более чем двухдневный кошмар заложников в бесланской школе закончился штурмом. Штурмом, которого как будто и не было, по крайней мере по первоначальным заявлениям официальных лиц. Мол, боевики сами начали стрельбу, а военные вынуждены были реагировать, чтобы спасти жизни заложников.

     Помнится, аналогичное заявление было сделано после событий на Дубровке. Террористы мол начали расстреливать заложников, потому и решили проводить силовую операцию. Потом выяснилось, что никого не расстреливали, а штурм готовился изначально.

     Захват осетинских школьников, последовавший сразу после взрывов пассажирских самолетов и теракта на площади Рижского вокзала, — это апофеоз «мирного строительства и окончания боевых действий в Чеченской республике».

     В течение нескольких лет нам врут, что война в Чечне кончилась. Врут, невзирая на смертников в Москве и убийство Кадырова в Грозном, не обращая внимания на ежедневную гибель в Чечне военнослужащих и мирных жителей. А вся кавказская, да и вообще внутренняя политика президента Путина есть некая имитация, создание собственного позитивного образа в глазах населения.

     Но террористы — люди конкретные, и действуют они конкретно и определенно. Например, захватывают 1 сентября на торжественной линейке детишек и их родителей. И требования, как выяснилось, выдвигают вполне конкретные: вывести из Чечни российские войска и предоставить республике независимость.

     Впрочем, об этом становится известно только на третьи сутки трагических событий и то со стороны. До этого официальные представители североосетинской и центральной власти кормят граждан разговорами о странных бандитах, захвативших заложников и не выдвинувших никаких требований.

     Первым эту информацию озвучивает в интервью агентству «Чеченпресс» эмиссар боевиков Ахмет Закаев. Оказывается, по его словам, накануне он вел переговоры не только с бывшим президентом Ингушетии Аушевым, но и с руководителем Северной Осетии Дзасоховым. В свете этой информации совсем иначе выглядят действия Аушева в качестве переговорщика 2 сентября, когда ему, единственному из всех, террористы разрешили пройти в здание захваченной школы и вывести оттуда 25 заложников: 9 женщин 16 детей в возрасте до 3 лет. Вероятно, акция боевиков весьма неплохо спланирована и скоординирована, и они хорошо знают, кого им слушать, а кого — нет. Кому отдавать заложников, а с кем даже не разговаривать.

     А власти государственные ничего спланировать и организовать не могут. Или не хотят. Только на второй день составляют список заложников. В нем, говорят нам, 354 фамилии. После того, как 25 человек отпускают, их всячески стараются изолировать от общения с журналистами. Для чего? Чтобы не сказали правды о происходящем в школе?

     Но правда все равно прорывается. Бывшая заложница Адель Ицкаева, узнав об официально объявленном количестве заложников, возмущенно говорит корреспондентам издания «Газета»: «Да вы что, обалдели? Нас там 1020 человек!» По словам других освобожденных заложников, людей действительно очень много, они буквально «лежат друг на друге». Подтверждает эту информацию, со слов Аушева, и эмиссар Закаев.

     Заложники говорят о двадцати трупах в здании школы, о том, что бандиты расстреливали мужчин, способных оказать сопротивление. Власти категорически опровергают эту информацию.

     Двое суток речь идет только о том, как передать заложникам еду и воду. И еще рефреном бесконечно повторяют: штурма не будет. «Пока есть еще возможность разговаривать, договариваться, ни о каком силовом решении речи быть не может. Это — крайняя мера, и она сейчас не рассматривается»,— говорит прессекретарь президента Северной Осетии Лев Дзугаев. И опять в памяти страшная тень трагических событий на Дубровке. Тогда даже перед самым штурмом, когда все уже было готово, официальные лица повторяли, как заклинание, успокаивая родственников заложников, что силового варианта развитий событий не планируется.

     Теперь уже мало кто верит в эти заклинания. «У властей какие-то свои цели, — говорит корреспонденту «Газеты.RU» Эльбрус Сатцаев, у которого родственники находятся в захваченной школе. — Но они должны пойти на уступки. Другого выхода нет».

     Видимо, власти действительно не видят выхода. Никакого. А потому сначала около 11 часов утра просят журналистов, работающих в Беслане, не передавать в свои редакции информацию о происходящем в городе или же согласовывать материалы с оперативным штабом.

     Но шила в мешке не утаишь. И вот уже сам Дзасохов признает, что и заложников, и убитых в школе гораздо больше, чем заявлялось ранее. Подтверждает он и информацию о требованиях террористов «предоставить Чечне независимость». И также подтверждает, что никто не планирует штурма, что главное — спасти жизни детей.

     Но все больше и больше становится очевидным, что дети из бесланской школы стали заложниками не только озверевших бандитов, готовых морить жаждой и голодом даже полугодовалых младенцев, они стали заложниками и большой государственной политики.

     Вот уже и так называемые правозащитники Елена Боннэр и Лев Пономарев призывают Путина привлечь Масхадова к освобождению детей. Поступает информация, что и сам Дзасохов имел контакты с Масхадовым. И общественное мнение, уставшее от беспомощности и лжи властей, уже не отвергает так однозначно, как было это два года назад при кризисе на Дубровке, такого развития ситуации. Люди уже не понимают, во имя каких таких неясных и недостижимых интересов равнодушного к ним государства должны гибнуть они сами и их дети.

     Очевидно, что повторение Буденновска — безусловный крах всей путинской политики. Но очевидно и другое — то, чего до последнего не хотели замечать власти предержащие: политика эта уже обрушилась во время рейдов боевиков в Ингушетию и Грозный, в момент гибели взорванных самолетов, с первым выстрелом боевиков на праздничной школьной линейке.

     Спасая себя, власть не пощадила детей. Нам, как и осенью 2002 года, будут говорить, что штурм спровоцировали боевики, что миролюбивое наше руководство до конца пыталось урегулировать ситуации иными средствами.

     Но как поверить в это, если уже было нагорожено столько лжи? Чем чаще руководители повторяли «штурма не будет», тем тревожнее становилось.

     И вот штурм начался около 13 часов по московскому времени с двух взрывов, совершенных якобы террористами, и попытки части заложников вырваться из осажденной школы. Вы видели эти эпизоды в трансляции телевидения.

     Когда, спустя три с половиной часа после начала штурма, пишутся эти строки, кровавый ужас в Беслане еще продолжается. По ТВ бесконечно показывают голых, окровавленных детей, выбегающих из школы, тысячные группировки войск, бронемашины,баражирующие вертолеты. Вся эта огромная армия ведет бой и не может победить два десятка террористов, находившихся в школьном здании. 13 из них удалось вырваться. И ловить их почему-то призывают население города. Горит не только школа, но и окрестные дома.

     О количестве жертв ничего не известно. «Большинство детей живо», — уверяют нас представители МЧС. И возникают страшные вопросы, на которые ждешь и боишься услышать ответ: большинство — это сколько? Сколькими детскими жизнями пожертвовала власть для спасения своего не существующего престижа? Радио «Свобода» утверждает, что погибло не менее 150 человек. Корреспондент НТВ утверждает, что видел десятки убитых детей. Дай Бог, чтобы эта информация оказалась завышенной.

     Да, все мы знаем, что будет дальше. Нам еще раз объяснят, что во всем виноваты звери-террористы и нерасторопные силовики, нам скажут, что альтернативы не было, и, погубив немногих, спасли большинство. Семьям погибших и пострадавших выделят денежную компенсацию. Президент обратится к народу, выразит скорбь и призовет объединиться в борьбе «с мировым злом международного терроризма».

     Может быть, объявят день государственного траура по погибшим. Может быть, снимут, а не наградят, как было после «Норд-Оста», нескольких генералов. А, может быть, и нет.

     И все останется по-прежнему. В Чечне — мир. Штурма — не будет. Если так, то новый штурм и новые жертвы последуют обязательно. Кто следующий?

  Екатерина ПОЛЬГУЕВА.