16 августа в городе Губкине Белгородской области начала акцию протеста в виде голодовки группа инвалидов-чернобыльцев. Почти месяц 6 мужественных людей вместе добивались от властей ответа на вопрос: когда они начнут уважать, а главное — выполнять российские законы, в том числе и тот, который предусматривает выделение в трехмесячный срок инвалидам-чернобыльцам отдельного жилья? К концу месяца частичного успеха участники акции добились, власти пообещали выделить их губкинским коллегам около 9 миллионов рублей на приобретение жилплощади. Четверо из шести поверили в эти обещания и прекратили акцию, двое, Сергей Объедков и Александр Шоков, требуют конкретных дел и продолжили голодовку. 15 сентября оба попали в больницу, но и там они отказываются от приема пищи, их здоровье врачи поддерживают с помощью капельниц. Между тем акция протеста продолжается — голодовку в общежитии продолжает жена А. Шокова Екатерина.

     — Мы просто устали верить нынешним властям, решить наш вопрос они обещают в... 2005 году. Но при этом чисто голословно. То есть так, как это нам с мужем уже не раз обещали, — говорит мне в беседе по телефону Екатерина Шокова. — Судите сами. В городской очереди на улучшение жилплощади наша семья находится с 1991 года, с 2000 года уже как семья инвалида-чернобыльца, которому по закону должны выделить жилье в трехмесячный срок, а воз и ныне там. Мы три года вели переписку с различными инстанциями, даже Путину писали о нашей беде, ведь мы ютимся в двух общежитьевских комнатенках вот уже 12 лет — результат нулевой, ничего не дождались, одни обещания, поэтому и решились на голодовку, как крайнюю меру. У нас, например, на руках несколько справок о постановке на учет на улучшение жилищных условий. В белгородской очереди мы числились за номерами 242, 230 и 222, а в Губкине в 1991 году мы были 14-е, в 1997-м — 2-е, в 2000 году — 10-е, и в последующие годы 39-е и 459-е. Что же нам ждать при таком подходе и на что надеяться?

     — И все-таки больше месяца ваш муж и его товарищ проводят голодовку, власти-то как на нее реагирут, приходил ли кто-нибудь к вам в общежитие?

     — Из городской администрации — никто, но вот на днях заходили представители ОБЭПа и уголовного розыска. Дескать, им из Белгорода поступило предписание переписать данные мои и старшего сына, а зачем — непонятно. Наши права и наши требования явно игнорируются. Видимо, подвигнуть власти к выполнению законов о чернобыльцах, ликвидаторах и инвалидах, можно лишь при том условии, что свой голос протеста поднимут все российские участники ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

     Екатерина Шокова не совсем права, считая, что власти не интересуются голодовкой ее мужа и его товарищей. Интересуются, да вот только их интерес носит какой-то странный характер. Екатерина не знает, что ОБЭП — это Отдел по борьбе с экономическими преступлениями, а уголовный розыск уже своим названием говорит о том, чем занимаются его сотрудники. Спрашивается, какой интерес у обеих этих контор может быть к инвалиду-чернобыльцу, проводящему голодовку в защиту своих законных прав, его жене и сыну? Что, это попытка запугать их, заставить отказаться от борьбы?

     Неужели власти не знают, что психологическое давление — это тоже форма террора?

  Валентин СИМОНИН.