Недавно в газете «Советская Россия» (в № 126 за 30 сентября 2004 года) прочитал сообщение из Иркутска о том, что там кое-кто собирается поставить памятник палачу народа Сибири времен Гражданской войны адмиралу Колчаку и что инициатором этого кощунства является некий Сергей Андреев. Я не знаю, когда родился Сергей, но думаю, что ему не выпало «счастье» пожить при колчаковщине, как это случилось со многими сибиряками тех страшных времен. Ведь с тех пор прошло более 85 лет и мало осталось свидетелей этого периода истории. Но кое-кто еще жив и может рассказать правду о Колчаке и его кровавом терроре. К числу этих немногих отношусь и я. Мне идет 91-й год, и в те годы я был малым ребенком, но то, что мне пришлось пережить во время колчаковщины, я до сих пор помню очень хорошо.

     Мой отец до революции был врачом на золотых приисках Южно-Енисейского горного округа в бывшей Енисейской губернии. Там его и застала революция. Он пользовался большим уважением у рабочего люда, и поэтому его избрали в местный совет. Когда в 1918 году в Сибири произошел колчаковский переворот, то на прииски была направлена карательная экспедиция, руководитель которой имел предписание — «врача вместе со всем его выводком запереть в доме и сжечь». А «выводок» состоял из пяти детей в возрасте от 2 до 14 лет. Вот какую судьбу нам готовил «гуманный» колчаковский режим. К счастью, возглавлял эту экспедицию человек, которого отец ранее вылечил от тяжелой болезни, и он прислал отцу записку, в которой предупредил о грозящей опасности. Он рекомендовал немедленно вместе с семьей скрыться. И отцу удалось спасти нашу семью.

     В 1919 году, когда отец возглавлял госпиталь партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина и был в Белоцарске (ныне Кызыл — столица Тувинской автономной области), наша семья находилась недалеко от города, в селе Уюк. Внезапно в село ворвались казаки есаула Бологова. Наша мать и мы, пятеро ее детей, были схвачены и в качестве заложников посажены в подполье большого дома, где разместился штаб бологовцев. Находясь в подполье, мы с ужасом слышали, как вверху над нами кричали истязаемые бологовцами крестьяне, которых пороли шомполами за помощь партизанам. Многих из них забивали насмерть. Некоторых вешали вместе с их детьми. Временами пьяные бологовцы открывали подполье и с матерной руганью стреляли туда. Наша мать держала нас в это время в самом дальнем углу, прикрывая собой младших, а бологовцы громко смеялись: «Что, сука партизанская, перепугалась? Это мы пока еще шутим. Обожди, скоро дойдет очередь до тебя и твоих щенков!» К нашему счастью, в бою за город Белоцарск отряд Бологова был партизанами наголову разбит. Из трехтысячного отряда спаслось не более 150 человек, которые в такой панике бежали, что им уже некогда было расправляться с нами, и партизаны, ворвавшиеся в село, освободили нас. Вот тут я в пятилетнем возрасте и увидел впервые виселицу, на которой колчаковцами вместе со взрослыми были повешены и дети.

     Известно, что своей жестокостью Колчак прославился еще ранее, когда во время Первой мировой войны в звании вице-адмирала командовал Черноморским флотом. В Сибири же он установил режим неограниченного террора и беззакония. Колчаковские карательные экспедиции отмечали свой путь огнем пожарищ, виселицами и кровью. Только в Енисейской губернии в 1919 году колчаковцы выпороли плетьми свыше 14 тысяч человек, замучили насмерть, повесили и расстреляли более 10 тысяч. Как показывают сохранившиеся в архивах документы, все эти зверские расправы санкционировались самим Колчаком. В одной из директив того времени говорилось: «Верховный правитель повелел решительно покончить с енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их... Руководителей деревень предавать полевому суду... Для разведки и связи пользоваться местными жителями, беря заложников. В случае неверных сведений заложников казнить, а дома, им принадлежащие, сжигать... Всех способных к бою мужчин собирать в большие здания и содержать их под охраной, а в случае измены — беспощадно расстреливать». Бывший командующий американскими войсками в Сибири генерал Гревз в своей книге «Американская авантюра в Сибири (1918—1920 гг.)», М., 1932, с. 238, писал: «Жестокости были такого рода, что они, несомненно, будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа и через 50 лет после их свершения».

     Ошибся Гревз — прошло уже 85 лет, а я вот все еще вспоминаю и пересказываю ныне живущим людям о том, какие жестокости творили Колчак и его опричники. Но нам, свидетелям их преступлений, никогда и в голову не приходило, что среди русского народа найдутся такие Сергеи Андреевы, которые захотят этому палачу народов Сибири поставить памятник. А, впрочем, почему бы и нет? Причислило же верховное руководство Русской Православной Церкви к лику святых бывшего (отрекшегося от престола) царя Николая II, на совести которого массовые убийства ни в чем не повинных людей (в том числе стариков, женщин и малых детей). Я имею в виду расстрел мирной демонстрации 9 января 1905 года, Ленский расстрел и др. Несомненно, что все истинно святые шокированы таким решением, а Господь рано или поздно покарает тех, кто это кощунственное решение принял, ибо организаторов и вдохновителей таких трагедий (как и трагедии в Беслане) следует строго наказывать, а не причислять к лику святых.

  Ю. КСЮНИН,
капитан 1 ранга (подводник),
участник Великой Отечественной войны.
Тамбов.