«Единоборство»
Путин любил бороться всякими единоборствами. А певец Губин не любил. Губин и на лыжах-то не очень любил кататься как угорелый с горы. Он петь любил. А Путин любил, как Расторгуев «Батяню комбата» шансонить. Ну и говорит Губину, мол, давай на татами! А Губину неудобно как-то на татами — он же больше на кровати любил. Лентяй вобщем. Делать нечего, схватил он Путина за рукав кимоно и как кинет его через плечо на татами!.. Нет-нет! Вру, конечно. Не кинул он Путина через плечо. Это Путин его как шваркнет об татами! Да как засмеется заразительно. И говорит, типа, мочить тоже уметь надо, а не только рулады бренчать. Обнялись они, Губин с Путиным, и пошли пить пиво баварское.

«Как Путин дал умный совет Шойгу»
Вчера у жены Шойгу, который министр ЧС, новый шестисотый «Мерседес» затонированный вглухую стырили какие-то мазурики. Путин спрашивает Шойгу: «Что делать будешь?». А тот плачем плачет! Жалко машину. Путин ему говорит, что ты плачешь, тачка же застрахованная. Завтра страховку получишь и другую машину покупай своей жене на здоровье. Но Шойгу еще пуще реветь стал и говорит: «Ну что вы, Владимир Владимирович! Нужна мне эта страховка сто лет! Где же я другую такую тачку возьму! Она же в эксклюзивном варианте была. У нее знаете какой фарш! Автоматический косметолог, педикюрщик и тампоноукладчик! Где я такую возьму. Прибьет меня жена». И закручинился пуще прежнего. Путин посмотрел на Шойгу сердито и говорит: «Дурак же ты, Сережа! Надо бабу в узде держать. Ну не хнычь. На тебе телефончик. Звякни. Скажешь, от меня. Братки помогут за вознаграждение». И уже завтра машина стояла возле Кремля с ключами в замке зажигания! Вся целенькая, только тампоноукладчик автоматический пришлось ремонтировать. Шойгу к Путину — благодарить. Пивка принес, кириешков. Благодарит президента. А Владимир Путин ему дал совет. Надо, говорит, чтобы этим не братки занимались, а спасатели. Шойгу говорит, мол, все понял, все исполню.
А попробуй не исполни. Путин ух как строг бывает. И теперь заместо братков машины ворованные гражданам спасатели возвращают. За вознаграждение. И волки сыты и овцы целы.
Путин потом долго так хитро смеялся, вспоминая этот совет.

«Сказка о том, как президент говорил правду»
Всегда Путин Владимир говорил правду. Какая бы горькая она ни была. Это у него с детства еще прослеживалось. Он только один раз родителям крупно наврал. Ну это давно было и поминать мы про это, да еще об нашем государе, не будем, конечно. Че в белье-то ковыряться. А дело было так. Мама хотела, чтобы Вова был горнолыжником, а папа, чтобы каратистом. А он им наврал и стал президентом.
А потом все начистоту выкладывал всю жизнь. Выходит по телевизору и выкладывает. Да, говорит, дорогие и горячо любимые мной, подданные мои — граждане России. Зурабов Миша, конечно, наколбасил с этой монетизацией. Ну, я ему за это хвоста навертел. А так он от чистого сердца. Помочь хотел вам же. Для вашего же добра. А вы не поняли. Вы же не поняли, а я ему хвоста навертел ни за что ни про что. Он же, Михаил, работать горазд для блага вашего, глаз не смыкая. Зарплаты своей не видя и не зная, какая она! Света белого не зрит.
Или вот со светом тоже. Да, скажет, мы со светом недоглядели. Вот министр света Чубайс после покушения оправится и я ему всыплю по первое число. Да и главному министру Фрадкову Михаилу свет Ефимовичу тоже пистон вставлю от всей души. Давно собирался. Так что за свет больше не беспокойтесь. Будет свет. Потому как я строг, но справедлив. Могу и всурьез пожурить министров своих, ежели они народу моему подданному света давать не будут.
И взаправду: строг, но и справедлив президент наш народноизбранный Путин Владимир-Горнолыжник. Иных министров может и строго пожурить. Но справедливо. Вот был такой главный министр Миша Касьянов. Он теперь из бывших. И он вздумал дачу у государства стырить. Ну для виду-то конечно уплатил кой-какие гроши смешные — и глянь-ка, дачка-то государева уже евонная, Мишки по прозвищу Два Процента. Оно, конечно, по правде-матке сказать, Касьянов и раньше крал напропалую, и дача-то эта по сравнению с остальным украденным копейки стоит. Ну Владимир-Горнолыжник здесь уж не утерпел. Кончился здесь терпеж.
Да что-ж это, говорит, да разэтакое! У меня, говорит, можно сказать, Миша Зурабов пашет денно и нощно, рук не покладая. Зурабов, говорит, можно сказать, вкалывает как ломовая лошадь, зарплаты своей даже не зная, не помня и без нее презамечтательно жируя потихохоньку. Новый, говорит, главный министр Фрадков каждую копеечку учитывает и в государство государю прет, почем зря народ обирая и себя разлюбезного не забывая. А тут казнокрад какой выискался. Дачу решил стибрить! Шалишь! И ну давай его преследовать по закону и без. Перво-наперво Сашу Хинштейна, преданнейшего клеврета, честнейшего малого с блудливым взглядом, назначил журналистом-прокурором по даче Миши Касьянова. А тот рад стараться! Уже в этот же день или на следующий статейку в центральных СМИ забодяжил. Шустрый малый — пес его дери. А тут, как обычно, и прокурор-журналист Колесников подтянулся. Хвать-похвать Касьянова за шкирку. Ага, говорит, за копеечки дачку-то государственную купил! Ага, говорит, готовься, сын бродяжий, к тюрьме, или не суй свое рыло в политику и мы от тебя тогда отстанем. Отдыхай себе спокойно! Заклинаю тебя слепой Фемидой, наручниками с решеткой кованной и всеми святыми! Угомонись. Не строй из себя Ходорковского.
А уж что потом стало с Мишей Касьяновым, нам теперь еще неизвестно.
А Владимир-Горнолыжник долго еще задорно смеялся.
Про строгость и справедливость Владимира-Горнолыжника можно мно-о-го рассказать.

«Как президент и Сашок Хинштейн супостатов мочили»
Стали внутренние вороги угрожать благоденствию государства Рассейского. Да и благоденствию государя-президента тож. Совсем нюх и совесть потеряли, собаки. Пока были у кормила, хвостом вертели верноподаннейше, а ныне глянь — они уже супротив самого государя и евонного государства поперли. Крепко задумался Владимир свет Горнолыжник. И надумал.
Кликнул Сашку Хинштейна, честного малого с блудливым взглядом. Встречает его в секретной зале в самом Кремле. Идет Сашок по Кремлю, озирается. Думает, вот если б не ентова Семья вредная Бориса-беспалого, давно уж бы здесь шлялся, как свой. Шпыняли меня?! Ну, теперь даст Бог-президент, я вам покажу. Ужо погодите у меня, Рушайлы.
Встречает Сашка президент по-домашнему одетый, в халатике батистовом. Дает два пальчика пожать. Сашок ни жив, ни мертв. Целых два пальца высочайшие дали пожать ему — простому Сашке. А государь-президент все видит, усмехается. Ладно, говорит, Сашок, можешь облобызать персты мои. Ну, облобызал их Сашок — счастливый стал. Слюни текут. В башочке мыслишки разноцветные засуетились. Чуть в обморок не брякнулся. А налобызался — всласть!
Теперь, говорит Владимир Путин, слухай сюды. Вот, говорит, совсем достали оппозиционеры-супостаты, к власти прийти удумали на следующих выборах в осьмом годе. А меня стало быть на свалку. Как ты, Сашок, думаешь, башку им оттяпать враз иль по суду моему неподкупному в расход их пустить, окаянных? Говори, что думаешь, клевретенок мой блудливоглядящий. А Сашку не надо два раза говорить, ответствует: «А че они первые начали? Че меня в Кремль белокаменный не допускали.?! Я бы вообще всю их Семью во главе с Борисом-беспалым в острог упек! Только сразу в расход пускать нельзя. Мировая общественность, мать ее за ногу, растребушится. А вот ежели через суд ваш неподкупный в острог упечь! Вот было б дело. У меня уж и статеечки на всех имеются. Вот на Мишку Касьянова. Вот на Вовку Рушайло. Вот на Борьку Ельцина».
У Путина у Владимира аж глаза повыпрыгивали. Ты че, говорит, совсем того?! Эка понесло тебя, клевретище. Ты так и меня слопаешь, не заметишь! Деда не тронь. У меня ж с ним договор шашлычный — забыл что-ль? Что другое не знай, а шашлычные договоры для меня святыня! И по затылку Сашка кулаком треснул слегонца. Говори, говорит, да не заговаривайся.
У Сашка прям испарина на лбу, как роса осенью на покосах, выскочила. Вот думает, так-перетак тебе, борщ! Не туда, думает, загнул. Но тут же так поправился пострел, что Путин даже прослезился. Что вы, говорит, Владимир Владимирович, вы же для меня аки святой! Не пьете, не курите, дзюдо вон занимаетесь! Я, да и все народы рассейские, малые и большие, молиться на вас обязаны. А за Бориса-беспалого, говорит, простите. Забыл. Моя вина. Каюсь, говорит. Кровью вину смою. Рушайловскою если можно. Век, говорит, свободы не видать, всей семейке ихней.
Президент прослезился по-мужицки скупо. Ладно, глаголит, бери Рушайло. Только Ходорковского пару раз кусни в статеечках своих.
Кусну, ответствует Сашок, не сумлевайтесь. Как надо кусну и куда надо. А то уж больно плохо он танцует. Хи-хи. А Зурабова Михайлу, спрашивает, можно тоже разок тяпнуть за мягкое?
Тяпнул бы я тебе, Сашуня, президент глаголит, между глазниц твоих бесстыжих, да уж ладно. Зурабов это-ж кто — ми-ни-и-стр! По-ли-ти-ка! Колесникова слушать надо. Никакой политики! Токмо уголовщина.
И пошло-поехало. Всех супостатов Путина Владимира и евонного государства отлупили и в острог упекли по закону и без. Окромя тех, которые за тридевять земель махнуть успели.
А Владимир-Горнолыжник теперь три перста дает Сашку и хитро по-сталински усмехается в воображаемые усы.

 

 

Владимир ПЕРЕСКАЗОЧНИК.