«Кто он — «Иван Иванович»? Под таким заголовком более двух лет тому назад на страницах газеты «Советская Россия» появилась моя публикация. А поводом к ее написанию послужило посещение венгерского кладбища («теметьо»), расположенного на окраине небольшого городка Пилишверешвар. Из рассказов тамошних жителей я узнал, что там похоронены и русские воины — участники жестоких, почти трехмесячных боев за освобождение Будапешта. Я знал, что здесь воевали и мои товарищи — выпускники астраханской авиашколы. Думал, может быть, найду там кого-то из моих однокашников, сложивших здесь свои крылья.
Со своим внуком я долго бродил по этому «теметьо». Видел ухоженные могилы венгерских салашистов, помогавших гитлеровцам оборонять Будапешт. Видел и в полном «орднунге» кладбище немецких солдат и офицеров, отчаянно цеплявшихся за свой последний «предвенский рубеж». Под черным гранитным орлом, держащим в своих когтях свастику, здесь стояло 59 белокаменных крестов, выстроенных как на параде. На каждом кресте — фамилии, имена, даты рождения и смерти, воинские звания и надписи: «Погиб за Великую Германию».
А где же кладбище русских воинов? — спрашивали мы с внуком редких прохожих, и в ответ от них слышали: «Нэм тудом» (не знаем). Спасибо, помогла служительница кладбища. Она и привела нас к братской могиле советских воинов, погибших в этих местах в феврале—марте 1945 года, всего за два месяца до окончания войны, до памятного Дня Победы. Эта могила представляла собой небольшой газон, в траве которого, если внимательно присмотреться, можно было увидеть чуть поблескивающие жестяные таблички размером в три-четыре спичечных коробка.
Таких табличек я тогда насчитал 149. На части из них были указаны фамилии, имена и отчества павших, на других — только фамилии без инициалов и указания воинских званий, а на 52 табличках было написано только одно слово — «неизвестный». И подумалось мне тогда: это только здесь, вдали от Родины, под чужими ветрами, не слыша родного слова, лежат 52 неизвестных наших сыновей. А сколько подобных могил разбросано на полях сражений освобожденной нами Европы? Тогда же до боли в сердце меня тронула найденная здесь табличка с надписью: «Иван Иванович». Рассказав обо всем этом на страницах газеты, я попросил ее читателей помочь восстановить фамилии, имена и отчества похороненных здесь наших воинов.
Конечно, заранее знал, что время унесло большинство участников Великой Отечественной войны, да и многих их родственников тоже давно не стало. Это значит, что с каждым ушедшим похоронена и его память и о себе, и о других. И все же надеялся: а вдруг... И это «а вдруг« пришло. Отклик на мою публикацию прислала Любовь Ивановна Карпова из города Лабинска Краснодарского края. В нем она сообщала, что, возможно, похороненный под Будапештом «Иван Иванович» является ее братом. «Мой брат Иван Иванович Макаров, — указывала она в письме, — ушел на фронт добровольцем, когда ему было 17 лет. Воевал, а потом пришло печальное уведомление, что он пропал без вести. А потом, оказалось, что он был ранен и находился в госпитале. А из госпиталя он сообщил нам, что вернулся в строй, чтобы освобождать Будапешт».
Это письмо Любови Ивановны я переслал в Центральный архив Министерства обороны РФ. Прошло еще пару месяцев, и работники архива, перекопав гору документов тех далеких лет, установили, что указанный в письме Любови Ивановны и в публикации «Советской России» Иван Иванович носил фамилию Макаров, и что погиб он за освобождение Будапешта. Я переслал этот ответ Любови Ивановне. А от нее снова получил письмо: «Я чрезвычайно благодарна газете и вам за внимание к судьбам «неизвестных» наших солдат. Вы на деле остаетесь верными недавним клятвам оставшихся в живых: «Никто не забыт! Ничто не забыто!» Увы, о Победе, о павших за нее и еще живых вспоминают только в День Победы...
А еще Любовь Ивановна — сестра Ивана Ивановича, коро-тенько рассказала о себе, о том невиданно героическом поколе-нии, которое приближало День Победы у мартеновских печей и станков: «Мы жили тогда вместе со взрослыми одной мыслью, одним желанием, одной целью: «Все для фронта! Все для Победы! Враг будет разбит. Победа будет за нами!» Я вступила в комсомол. Мы учились метко стрелять, чтобы попасть на фронт. Мы — это семь моих одноклассников, мальчишек и девчонок, «Ворошиловских стрелков». Но попали мы на другой не менее важный фронт — трудовой: на военном заводе мы выпускали снаряды. Трудились до упаду — по 12—16 часов к ряду. Часто сваливались от усталости. Но были рады, что своим трудом мы защищаем Родину. После войны я училась и работала учителем и старшей пионер-вожатой лабинской школы, ко-торая находилась рядом с моим военным заводом. Это уже был восстановительный фронт. И я отдала ему свои 27 лет. Теперь на пенсии, но без дела сидеть не могу. На общественных началах работаю в местном Совете ветеранов, участвую в военно-патриотическом воспитании молодежи, веду занятия в хоре ветеранов…»
...Вот такой получился и грустный, и оптимистический конец у нашего рассказа о неизвестном, а теперь известном «Иване Ивановиче». Мы восстановили частичку великой народной памяти о наших безымянных победителях. И, может быть, печаль наша стала чуть светлее.
P.S. Просьба: причитающийся мне гонорар использовать на подготовку к 50-летию газеты.