Жило-было на благодатной Приморской земле крупное государственное
сельскохозяйственное предприятие «N», в обыденной речи — «совхоз»,
то бишь «совместное хозяйство». Богатое, процветающее, оно имело свои
фермы, поля, луга, технику, Дома культуры, школы, больницы и прочий
стандартный набор «проклятого тоталитарного прошлого». Как известно,
с прошлым порвали в 1991 году, и с тех пор худо-бедно, но вот уже
на протяжении 14 лет все ждали и надеялись, что вот-вот произойдет
долгожданное и обещанное чудо, и придет к нашим селянам капиталистическое
счастье. Накормит и напоит их его величество КАПИТАЛ. Только еще чуть-чуть
надо потерпеть, провести еще две-три обязательные реформы (без них
никак не получится) — и заживут все счастливо и богато, по-американски,
как и обещали когда-то всенародно избранные. Однако годы идут, а реформы
не только не обеспечили сладкую жизнь, но и разорили в пух и прах
некогда процветающее хозяйство «N».
Эти строки я как-то прочитал в электронной версии газеты «Советская
Россия», и не думал, что вскоре они станут предисловием к моей публикации.
Читаю «Советскую Россию» в электронной версии регулярно. Многие материалы
просто за душу берут...
Нет уже ни Домов культуры, ни школ, ни больниц, технику сдали в металлолом,
а поля зарастают чертополохом. Некогда трудолюбивые селяне, вместо
того чтобы выращивать пшеницу и откармливать поросят, возят из Китая
ширпотреб, зарабатывая себе тем самым на скудное житье-бытье. Другая
часть сельских жителей беспробудно пьет горькую, мечтая лишь об утренней
опохмелке.
Недавно я решил съездить проведать своих друзей-однокурсников, коих
не видел уже 15—20 лет. Путешествие мое пролегало по селам Черниговского,
Михайловского, Хорольского и Пограничного районов. Все, кто когда-либо
занимался сельским хозяйством, хорошо знают эту местность. Ее ландшафт
наиболее приспособлен в Приморье для выращивания зерновых культур
и животноводства. Огромные угодья, поля площадью от 100 до 500 гектаров,
где один тракторный прогон достигает порой четырех километров. Плодородный
пахотный слой там не слишком большой, местами всего 10—15 сантиметров,
дальше идет суглинок. Однако для выращивания зерновых и обустройства
пастбищ этого вполне достаточно. В принципе, хозяйства, расположенные
в этих районах, раньше тем и жили. Выращивали пшеницу, ячмень, овес,
сою, рис, занимались молочным животноводством, откармливали бычков,
свиней. И таких хозяйств было здесь очень много. Точной статистики
(что было и что имеется сейчас), конечно же, мне неизвестно, но, даже
глядя сегодня визуально на приморское село, прекрасно осознаю, что
сюда пришло разорение. Нет, умерло еще не все. Кое-где теплится жизнь,
люди работают, пашут и сеют, берут технику в лизинг. Но по сравнению
с тем, что было, это просто капля в море.
Проезжая мимо руин, коих вдоль дорог великое множество, так и хотелось
спросить: «Люди, что у вас здесь произошло? Какой Мамай прошел со
своим войском, и куда угнал он весь скот и работоспособное население?»
На местах, где стояли животноводческие комплексы, свинофермы, склады,
лишь покоятся остатки железобетонных конструкций. Ум не способен понять,
как можно было загубить благоустроенное жилье, окна которого зияют
сейчас пустыми глазницами. Как можно было похерить капитальные строения
Домов культуры, на развалинах которых сейчас не пасутся даже козы.
Вот рисоводческий совхоз «Вадимовский» и село Вадимовка Черниговского
района. Будучи предпринимателем, сюда я когда-то приезжал закупать
рис, привозил его в Находку. Продукт, выращенный в Приморье, был очень
хорошего качества и относительно недорогой. Потребители, распробовав
его, просили в следующий раз, чтобы рис привозил именно оттуда. Сегодня,
заехав в Вадимовку, я не мог даже ни у кого спросить, жив ли еще совхоз
и чем он занимается. Как видите на фото, благоустроенные дома покинуты
уже давно. Из всех жителей села на дороге я встретил лишь двоих —
мужчину и женщину неопределенного возраста с испитыми лицами. С тоской
глядя на меня, они не смогли ответить ничего вразумительного на мой
вопрос, и я так и поехал дальше, ничего не узнав. Хотя, глядя на развалины
жилых и производственных помещений, понял, что заготовителям сельхозпродукции
здесь делать нечего.
Далее мой путь пролегал через Хорольский район — та же картина. В
Михайловском районе решил заглянуть на свинокомплекс «Абрамовский»,
некогда один из крупнейших в крае. Свиньями там даже и не пахнет (этот
стойкий запах давно уже выветрился), одни руины. В Пограничном районе
ситуация ничуть не лучше. Таким образом, проехав через четыре района,
на поле увидел лишь один работающий трактор, хотя погода стояла самая
сельскохозяйственная.
Не спорю, не все так плохо, как я рисую. Даже в перечисленных районах
есть еще хозяйства с крепкими руководителями во главе. Но еще раз
хочу вспомнить теорию Эйнштейна о том, что все в этом мире относительно.
Сам бог велел на этих землях сеять зерновые и растить скот, чем, в
общем-то, и занимались в годы «застоя». Годами создавалось все это
производство, выделялись огромные деньги из бюджета, везли в Приморье
переселенцев со всей страны. Неужели теперь стало ничего не нужно?
Помню, в начале 90-х годов слушал выступление одного из крупных военачальников,
в котором он говорил, мол, «зачем нам заниматься сельским хозяйством?
Вон, продали в Китай три Су-27 — и весь Хабаровский край свиной тушенкой
завалили». Тогда я подумал: не дай бог этот генерал придет во власть.
Пришел он или нет — не знаю, но делается-то все так, как он говорил.
Вот небольшое село, расположенное в десяти километрах от границы с
Китаем. Когда-то здесь был совхоз, имевший одной только пашни 7 тысяч
гектаров, не говоря уже о сенокосах и пастбищах. Сегодня здесь полный
ноль. Рядом с селом проходит железнодорожная ветка, по которой каждые
10 минут в КНР идут составы с круглым лесом. Люди, живущие здесь,
либо занимаются натуральным хозяйством, либо работают «помогайками»
у «челноков». Кто-то устроился получше: на таможне или в воинской
части, но таких единицы. Поражает сам вид селян: опухшие лица алкоголиков
и наркоманов без возраста, отсутствующий взгляд и самое страшное —
смирение с происходящим. То есть люди понимают, что исправить уже
ничего не удастся, и просто плывут по течению. А кругом поля, бескрайние
просторы, земля, ждущая человеческих рук и вызывающая своим видом
состояние тоски.
r
Не менее тоскливо становится и от вида некогда мощных воинских гарнизонов.
Вот въезд на территорию одной из в/ч. Подъезжаю, думаю: что бы такое
соврать, чтобы пропустили? Оказывается, ничего придумывать не надо,
на КП солдатик, довольно неряшливо одетый, приветливо опускает веревочку.
Как обычно бывает, просит закурить. Отвечаю, что не курю. «Тогда дайте
хоть три рубля». От военнослужащего разит стойким перегаром. Проезжаю
на территорию гарнизона, созерцаю картину еще более ужасающую, нежели
сельскохозяйственная разруха. Капитальные казармы, клубы, учебные
корпуса — все напоминает Сталинград 1943 года. Возникает дурная мысль:
«Может быть, я не слышал что-то о военном конфликте? Так вроде бы
мы сейчас дружим с соседней страной и гостеприимно открываем границу.
Может быть, когда шли учения, промахнулись? Так ведь тоже ничего в
СМИ не сообщалось». Тогда чьими же руками или с чьего позволения разрушается
основа безопасности государства?
Хорошо, пусть мы ничего не понимаем в армейских делах, во внешней
политике. Есть люди умнее нас, они говорят, что армию надо сокращать.
Да, может быть, они и правы. Но никто никогда не докажет, что нельзя
было найти другой способ сокращения, нежели просто пустить все на
самотек, дабы повергнуть в разруху все постройки. Если уж вы взялись
за сокращение и ликвидацию зданий, то уж разберите их цивилизованно,
культурно, чтобы не стояли разрушенные стены и не зияли пустые глазницы
окон. Ведь не постройки это рушатся. На самом деле разрушается сознание
людей, которым доводится на все это смотреть. О какой дисциплине военнослужащих
может идти речь, когда на их глазах творится подобное безобразие?
Не такими методами надо реформировать сельское хозяйство и армию.
Замечу, эти две отрасли имеют самое непосредственное отношение к безопасности
государства. Армия, как мы знаем, стоит на страже всего территориального
пространства страны, а производство сельхозпродукции — основа продовольственной
безопасности. Развалины и руины армейских и сельскохозяйственных объектов
молча говорят нам не о реформах, они кричат о том, что у нас нет ничего
святого, и мы даже не пытаемся сохранить то, что было создано не нами.
И, самое страшное, они подавляют в человеке волю и оптимизм.
Кто-то думает по-другому? Пожалуйста, высказывайтесь.