Владимир Ильич Ленин относился к Кремлю с величайшим
уважением. После того, как в марте 1918 года Советское правительство
переехало из Петрограда в Москву, он неоднократно осматривал кремлевские
дворцы, интересовался состоянием башен, посещал патриаршую библиотеку,
наблюдал, как реставраторы вскрывают древнюю живопись на стенах Успенского
собора. Известно, что он дал личное указание восстановить кремлевские
куранты, в тяжелых экономических условиях первых послереволюционных
лет распорядился выделить немалые средства на реставрацию Кремля.
Кстати сказать, Кремль пострадал не только во время Октябрьской революции.
Осматривая собор Двенадцати апостолов, Ленин обратил внимание на то,
что его сквозные проезды в середине ХIХ века превратили в сараи для
фуража, а красивые входы заложили кирпичом. «Ведь вот была эпоха,
— возмущался он, — настоящая аракчеевщина... Все обращали в сараи
и казармы, им совершенно была безразлична история нашей страны...»
Да, Ленин любил Кремль. Но при этом он искренне и совершенно справедливо
считал царизм силой, тормозившей развитие России, поэтому потребовал
убрать с территории Кремля памятники членам царской фамилии. Тем более
что они были еще и безвкусны. Быстро исчезли монументы в честь императора
Александра II и московского генерал-губернатора великого князя Сергея
Александровича — одного из главных виновников Ходынской катастрофы.
А вот орлы на кремлевских башнях восседали довольно долго.
К 18-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции правительство
приняло решение заменить двуглавых орлов пятиконечными звездами. Орлы
располагались на Спасской, Боровицкой, Никольской и Троицкой башнях.
К 19 октября 1935 года их убрали, — кстати сказать, совсем не так,
как часто показывают по ТВ в подложной кинохронике. Трех орлов демонтировали
с помощью башенных кранов, установленных на высоте 40—50 м и укрепленных
в наиболее прочных частях башен — в бывших башенных колокольнях. Четвертого
сняли верхолазы, предварительно разобрав наверху и спустив вниз по
частям. Самодержавные птицы, выглядевшие снизу более-менее прилично,
при ближайшем рассмотрении оказались убожествами, особенно орлы с
Боровицкой и Никольской башен. Если Спасский и Троицкий орлы из красной
меди сохранили следы позолоты, то эти были сделаны из кровельного
железа, покрытого желтой краской. Отдельные части «жестяных» орлов
скреплялись проржавевшей проволокой. Никольский орел давно потерял
хвост. Чем же собирались заменить калек?
В очерке, опубликованном «Известиями» 26 октября 1935 года, журналист
А.Юлин писал:
«Инженер, руки которого обтянуты белыми лайковыми перчатками, чтобы
не поцарапать блестящей полированной поверхности, вынимает из мягкой
бумаги и ваты детали звезды. Золото играет при свете ярких ламп. С
ним спорят своим блеском разноцветные камни, вправленные в темно-синий
фон оксидированного серебра.
В каркасе звезд легко узнать отдельные конструкции самолетов — трубки
и гофрированные балки, составляющие основу фюзеляжа. Здесь толщина
сталей иногда доходит до 0,15 мм. Это бумага из стали. Но она способна
выдерживать огромные напряжения.
Институт им. Карпова подготовил образцы позолоченных поверхностей,
а ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт) использовал для
золочения звезд опыт своего гальванического цеха.
Трест «Русские самоцветы» взял на себя организацию собирания камней
и их ювелирную оправку. Завод «Красный выборжец» изготовил материал
для эмблем и построил специальный цех серебрения и оксидировки.
Изумрудные копи, аметистовые прииски, свердловская гранильная фабрика
и березовская артель кустарей выдвинули для огранки самоцветов лучших
своих мастеров.
В создании звезд приняли участие более тридцати предприятий, тысячи
людей разных специальностей. Эскизы разработал академик Ф.Ф.Федоровский,
один из крупнейших художников-декораторов Большого театра. Там же
подготовили макеты. Две звезды собрали в ЦАГИ, по одной — на заводах
имени Молотова и имени Менжинского.
23 октября в Центральном парке культуры и отдыха москвичи могли полюбоваться
новыми кремлевскими звездами, выставленными на всеобщее обозрение.
Особенно красива была лучистая звезда для Спасской башни.
А на приготовленной для Троицкой золотились колосья. Звезды были велики:
расстояние между лучами доходило до 4,5 м, вес — до 1400 кг. Каркас
из нержавеющей стали покрывали медные позолоченные листы. В центре
каждой звезды с обеих сторон красовались серп и молот — огромные,
в 2/3 их высоты. На каждый серп с молотом пошло около 1300 самоцветов
общим весом 7—8 кг. Аметисты и хризолиты, аквамарины и топазы весом
от 20 до 220 каратов заключались каждый в позолоченную оправу из чистого
серебра. В оправе были проделаны специальные желобки для стока конденсационной
воды. «Возле этих высокохудожественных изделий, — писал журналист,
— стоят угрюмые, покоробившиеся, грубо склепанные орлы. Дряхлые, насквозь
проржавевшие хищники выглядят убого и жалко. Символическое зрелище!»
С 24 по 27 октября огромные звезды поднимали вверх. Первой была Спасская
башня, последней — Боровицкая. Перед этим укрепили штыри для крепления,
поскольку звезды значительно превосходили орлов по весу. Но и техника
не стояла на месте! «Снятие царских орлов и установку звезд выполнил
трест «Стальмост», который вместо громоздких лесов употребил для этого
легкие и изящные металлические конструкции и краны. Здесь он применил
технику лучших строителей Магнитки и Днепростроя».
30 октября установили подсветку. На
80-метровой высоте поставили лампы в 2—3 кВт, которые освещали металлические
звезды снаружи. И засияли самоцветы. И загорелось над Кремлем Советское
созвездие...
Первые звезды сияли над Кремлем два года, к 20-й годовщине Октября
их заменили новыми.
7 ноября 1935 года «Комсомольская правда», название которой тогда
соответствовало содержанию, опубликовала на первой полосе стихотворение
Семена КИРСАНОВА:
На Кремлевской башне жил орел —
главы, когти, крылья...
Золотой сияющей корой
птицу зори крыли.
Будто башню он держал в когтях,
вдаль глаза косые.
А под ним, ночной буран крутя, —
Кремль. Москва. Россия.
Нищий град с замоскворецких мест
дней тащил вериги.
И орлу покорный ясный крест
нес Иван Великий.
Будто не Иван, не Михаил,
не в порфире Павел,
а орел чугунной ширью крыл
нищей Русью правил...
Но когда орел на двух крюках
вниз пошел по брусьям —
Он в рабочих поднятых руках
и не шевельнулся.
Не забился, не пошел на взлет;
сняли, смыли, сдули,
посмотрели: в слое позолот
грудь пробита пулей.
И сказал рабочий, перебрав:
— Герб, корона, чаша...
Он, наверно, мертвый с Октября:
пуля эта — наша!
До того он, царственный, издох,
что под знаком тронным
ласточка себе свила гнездо
в глубине короны...
А теперь мы к башне вновь прильем:
не орлов бесхвостых, —
привинтим к рассвету над Кремлем
звезды, звезды, звезды!
На звезде, подаренной Москве,
будет вделан, вколот
утренний уральский самоцвет
гранью в серп и молот.
Озаряй Москву, и мир, и дом,
звездный коммунизм!
Даже ласточке, и той найдем
место под карнизом.