В пригородах Парижа уже шестой день продолжаются волнения. Точнее
сказать, уличные бои. Они вызваны инцидентом несколько дней назад,
когда в пригороде Клиши-су-Буа несколько подростков, за которыми гналась
полиция, в поисках укрытия попытались спрятаться в трансформаторной
будке. Двое из них погибли от ударов электричеством и от ожогов, еще
один в тяжелом состоянии был доставлен в больницу.
Жители близлежащих кварталов, населенных преимущественно выходцами
из арабских стран, расценили эту трагедию как жестокое убийство. И...
заполыхало! Причем заполыхало в прямом смысле слова. Местная молодежь
избрала совершенно новую тактику. Она начала поджигать все подряд
автомобили. Только за минувшие сутки было сожжено около 70 автомобилей.
А в общей сложности зарегистрировано более 150 поджогов или попыток
поджогов.
Российская пресса сводит все дело к экстремизму арабской молодежи
и к действиям французских властей по подавлению беспорядков. Телевидение
с удовольствием показывает горящие машины и полицию в полной боевой
экипировке, гоняющуюся за молодежью, обстреливающую ее гранатами со
слезоточивым газом. Активно обсуждаются также последствия этих событий
для министра внутренних дел Николя Саркази, который считается одним
из наиболее вероятных преемников президента Ширака.
Однако пресса в РФ с большой неохотой говорит о социальной подоплеке
конфликта. А ведь горящие вокруг Парижа автомобили высветили то, что
до сих пор скрывалось за ширмой «государства процветания»: что значительная
часть населения Франции живет далеко не так хорошо, как это кажется
издали.
Главная проблема — безработица. Она превышает социально опасный порог
в 10%. И наиболее высока безработица именно в районах, населенных
выходцами из Северной Африки. Там она превышает 30 и более процентов.
Это означает, что огромная масса людей не имеет средств к существованию.
Это огромный склад горючих материалов. И как только к нему была поднесена
спичка в виде гибели двух подростков, тут же сдерживавшиеся до этого
чувства вылились на поверхность и заполыхали. Протест имеет форму
спонтанного, хаотичного насилия. Но он имеет отчетливый социальный
характер.
Поглядывая в телевизор, который показывает, как полиция разгоняет
толпы подростков, а пожарные тушат очередную горящую машину, российская
верхушка вряд ли задумывается над вопросом: возможно ли такое в России?
Слишком уж неприятный вопрос. Но даже если бы они над этим задумались,
то, скорее всего, ответили бы, что у нас это невозможно. Логика простая:
до сих пор люди терпели все «подарки», которые преподносили им власти,
систематически ухудшая условия существования народа. Так почему бы
народу не терпеть и дальше?
У власти есть основания для такого вывода, ибо обыватель, с большим
вкусом ругающий Путина и его команду на кухне и в курилке, еще не
готов к тому, чтобы выйти на улицу и выразить свой протест в организованной
форме.
Однако у власти не должно быть иллюзий. Рано или поздно количество
недовольных перейдет в новое качество. Первый звонок уже прозвучал
в начале этого года, когда совершенно неожиданно и для власти, и для
оппозиции на улицы множества городов России вышли пенсионеры и без
излишнего теоретизирования начали перекрывать дороги и улицы.
Перспективы социального пожара в России увеличиваются и тем, что российская
верхушка с удовольствием копирующая западные «рыночные» образцы, импортирует
вместе с этими образцами и соответствующие проблемы. Отметим, что
в пригородах Парижа бунтуют люди, которых завезли туда из бывших французских
колоний в период промышленного бума, чтобы обеспечить дешевой рабочей
силой быстро растущую экономику. Бум закончился, потребность в рабочей
силе уменьшилась. Ненужных работников оставили влачить полуголодное
существование в «спальных районах» без малейших перспектив на будущее.
Отсюда и нынешний взрыв.
Что делает Путин и его команда? Ввергнув Россию своей социальной политикой
в демографическую катастрофу (население страны уменьшается чуть ли
не по одному миллиону в год), нынешняя верхушка России сделала ставку
на... завоз импортной рабочей силы. Это абсолютно позорная стратегия
с точки зрения жизненных интересов России. Но она вполне приемлема
для нынешних «хозяев жизни», которым работники из бывших республик
СССР (находящиеся в России на полулегальном положении, а потому и
особенно покорные) гораздо выгоднее, чем полноправные, а потому и
более строптивые русские.
Состояние российской экономики ничем не лучше, а во многом и хуже,
чем французской. Пока все лакируется необычайно высокими ценами на
нефть. Но российская верхушка ловко сплавляет сверхприбыли от нефти
в зарубежные банки, оставляя зияющие дыры в социальной сфере. Так
что горючие материалы накапливаются. Произойдет ли вспышка в России
в той же форме, как во Франции (в виде восстания эмигрантов и их потомков),
или все-таки проснутся сами русские — не суть важно. Важно то, что,
следуя западной экономической модели, да еще и в ее дико извращенном
«российском» варианте, власти России рано или поздно «допрыгаются».
Это только вопрос времени!
Во Франции — народ южный, более вспыльчивый. В России — северный,
распаляется дольше. Но если уж загорится, то полыхать будет сильно
и долго. Мало не покажется...