Проезжая деревенскими улочками: то ли Саваслейки, то ли Шилокши, то ли Серебрянки, поразитесь, как много стоит здесь домов с заколоченными окнами, домов разных, и на большую семью (пятистенных), и невеликих. Но в них не живут ни большие семьи, ни даже одиночки. Сельское население исчезает в России — одна деревня в день, 400 — в год. Исчезает крестьянство как класс, исчезают русские.
Давайте кое-что вспомним из своей истории и задумаемся, что ждет Россию в процессе исчезновения жителей нашей сельской местности.
В 1917 г. в царской России 85% населения составляли крестьяне — середняки, батраки, кулаки. Десятки миллионов семей крестьянских кормили страну и себя тоже, но себя хуже: известно «кушай тюрю, Яша, молочка-то нет» (из Н.А.Некрасова). Скотине зачастую снимали солому с крыш, чтобы не околела до летнего выпаса. Известен сатирический рисунок художника тех лет — вот деревянная соха (для нынешнего читателя скажу: это плуг самодельный из крепкой коряги, землю поковырять слегка перед посевом), у коняги заморенной всего одна лошадиная сила. За сошки орудие производства ведет крестьянин в драной рубахе, истрепанных штанах в заплатах, все ветхое, видно, что другой смены нет. Крестьянин жилист, но, как его рабочий скот, невероятно худ, глаза выпучены от напряжения. Еще бы — на его морщинистой шее сидят толстый поп, судейский чиновник, полицейский исправник, помещик, усатый, румяный, купчина в смазных сапогах — толстопузый, выше аристократ — тоненький, изящный и, наконец, царь-батюшка, все при всем. Крестьянин бос, нечесан, черен, а перед ним — кривая борозда длиною в жизнь. Называлась картина — «Один с сошкой. Семеро с ложкой». Рабочего здесь не изобразили, потому что мало было рабочего класса, его почти не было видно. Если бы иногда не бастовал, о нем бы вообще не слыхали. По всей России промышленного пролетариата — в Петербурге на верфях, оружейных заводах, в Москве на разных заводах и фабриках, в Подмосковье, в иваново-вознесенском промышленном текстильном крае, в шахтерском и металлургическом Донбассе и Криворожье, в уральских металлургических заводах, камнерезных мастерских — всего 1,7 млн. человек (1,5% от населения России). И потому не изобразил художник рабочего на шее крестьянина, что свой хлеб рабочий человек зарабатывал себе сам, может быть, даже более тяжелым трудом, чем русский землепашец. Трудом просто каторжным. Между прочим, и большевиков-то было в России всего лишь 25 тысяч, во много раз меньше, чем членов буржуазных партий (партий общим числом несколько сот).
Крестьянин в России был и воином — в основном-то он и был пушечным мясом в серых шинелях в войне с «германцем». Рабочие были во флоте, там, где техника, где требуется уверенное обращение с машинами и механизмами. И Красная Армия, хотя она и называлась рабоче-крестьянской, по численному составу все же была крестьянской. Так что революцию, по-моему, осуществили крестьяне. Помните фильм «Человек с ружьем»? Про Ленина и революцию. С ружьем при Ленине был крестьянин. Конечно, революцию совершили крестьянские массы под руководством партии большевиков, конечно, в авангарде Красной Армии были рабочие отряды (у Чапаева иваново-вознесенские ткачи), но в огромной преобладающей массе — крестьяне. Поверили они большевикам, несмотря на шараханья к белым — к красным (взять хоть Антоновский мятеж, хоть восстания матросов в фортах Красная Горка, Серая Лошадь, бесчисленные переходы к белым, потом наоборот): все же сумели одни только большевики убедить крестьянина, что его будущее — с коммунистами, и власть коммунистам взял у буржуазного Временного правительства Керенского человек с ружьем и стал эту власть Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов охранять и беречь.
Так что смею думать — и революцию осуществили в России именно многомиллионные массы крестьянства. Далее они же — крестьяне — осуществили в СССР индустриализацию в городе. При царе крестьяне строили города зимой в отходных промыслах, в деревне зимней порой работы было немного. Так что московские, петербургские, вообще городские дворцы и терема в дореволюционной России ими же поставлены. Деревянные срубы — архангельскими плотниками, вологодскими. Каменные здания сооружались белгородскими и воронежскими крестьянами. Но самое интересное, не москвичами-плотниками, не москвичами-каменщиками. Москвичи и тогда, если читать Гиляровского, занимались чем-нибудь другим, более интеллектуальным. А жилье им всем, коренным москвичам, петербуржцам, и присутственные места (учреждения) строили опять же крестьяне. А когда в России победила советская власть, необходим был перелом в сознании миллионов людей, колоссальные перемены образа жизни; миллионы крестьян в те годы были оторваны от пашни, причем уже навсегда, подались в город строить заводы, фабрики, железные дороги, города и навсегда изменили свой статус и менталитет. Потребности промышленности переделали их в городское население — в рабочий класс, в техническую интеллигенцию, в инженеров, в ученых разных отраслей естественных наук, в управленцев, в военных. Но в деревнях оставались их братья, сестры, те, что стали трактористами, комбайнерами, у которых в руках высокопроизводительная техника, она позволила освободить эти самые миллионы рабочих рук для города, для индустриализации. На фермах производительность труда тоже выше, чем на сотнях частных подворий в деревне, где в в стойле одна-две коровенки и пара кляч, пяток баранов и ярочка. Но дома остались в родных деревнях, в домах — семьи, в них ежегодно подрастали все новые и новые жители России — крестьяне, которые потом станут кем угодно — хоть академиками, хоть плотниками. Академику Губкину (нефтехимику, открывателю нефтегазовой провинции между Волгой, Камой и Уралом) стоит мраморный памятник в деревне Пресняково, прямо у дороги. Учтите, не академику Познеру, у которого есть только одно умение и призвание — поливать помоями наше социалистическое Отечество недалекого прошлого.
И эти сотни тысяч деревенек, как маленькие ручейки питают огромные реки, подпитывали города и городки России прекрасным человеческим материалом. Почему я так выразился? Человеческим материалом. А потому, что из этого многолюдья как раз можно было для любых потребностей страны найти людей волевых, закаленных грубой простотой тяжелой деревенской жизни, где почти нет безделья, нет холи, есть постоянный труд по обеспечению семьи простейшими, но абсолютно необходимыми условиями жизни: теплом (а это значит — дровами из леса); водой для дома, для семьи, для скота, для огорода, — водой, как правило, совсем не из водопровода; ремонтом жилища. Даже отдельные виды одежды и обуви делали, хоть лапти, хоть чуни (домодельные сапоги в Сибири, высокие, для болота). И труд этот — по существу ежечасный, без выходных и без праздников. И этот труд постоянно развивал сметку, ум сельского жителя, так что выходцы из деревни были весьма конкурентоспособны в любой сфере промышленного труда, в любой науке. Авиастроение, моторостроение, атомная промышленность кем были насыщены? Ими же. Что, Курчатов — из дворян, что ли? Граф? Князь? А двести тысяч летчиков в Великую Отечественную войну у нас было... Они кто? Крестьяне в недалеком прошлом. Как мой хороший старший товарищ Силантьев Юрий Порфирьевич — парнишка из деревни под Меленками Муромского района. Летчик-штурмовик в Великую Отечественную. И командир авиадивизии в 1956 г., жертва волюнтаризма и самодурства Н.С.Хрущева, который генералов авиации превращал в одну ночь в свинопасов (было такое). У него, у Хрущева, такое виденье было концепции строительства Вооруженных сил СССР.
Крестьянство давало людские резервы для всех гигантских предприятий нашей страны — хоть Турксиб, хоть БАМ, хоть строительство бесчисленных ГЭС, ГРЭС, ТЭЦ, которые почему-то сейчас собственность Чубайса, кажется. А какое он имел отношение к их созданию? Это крестьяне Советской России их строили (пусть даже после дембеля из армии им предлагали по оргнабору или по комсомольской путевке ехать в тундру Колымского края — в Синегорье; в бесчисленные шахты угольных бассейнов страны). Короче, это были десятки миллионов человек, три-четыре поколения. Несколько десятков миллионов труда избыточного населения сельской местности СССР.
Но совершенно достаточно оставалось и в деревне, в селе еще лет 20—30 назад сельских жителей для возобновления там рода человеческого. А почему должна была в селе пересохнуть человеческая река?
Все условия были — труд был, который приносил достаток в семью, давал почет и уважение. Сколько было на селе орденоносцев? Можно ли их счесть? Были и условия. Сытое существование. Школа. Магазин. Клуб, а то и Дворец культуры. Библиотека в центре села. Фельдшерский пункт, а то и участковая больничка. Бывало и столовая скромная, но готовят очень вкусно, потому что свои и для своих. Почта. Множество великое газет, журналов по подписке. Телевидение в деревню пришло, асфальтовая дорога и газ. Разнообразной бытовой техники полна изба. Чего же не жить?! Недаром в деревнях в отличие от Москвы, Петербурга и больших городов по существу «демократов» как не было, так и нет.
И вот все в одночасье рухнуло. Устои человеческого жития в селе подорвались. В больших городах, в столицах многочисленные витии-трепологи посчитали коллективное земледелие неэффективным, животноводство крупных ферм, скотооткормочных комплексов, совхозов — нерациональным, а сельское хозяйство в целом — «черной дырой», куда проваливаются бюджетные деньги России. Как будто это наши крестьяне десятки тысяч дворцов в Подмосковье выстроили, в миллионы долларов ценой каждый. Как будто не эти самые трепологи из бесчисленных «демократических» изданий, ТВ, радио, институтов и фондов открыли собственные ресторанчики, кафе, бутики, парфюмерные фабрики и т.п. частные предприятия; как будто не они отняли земли у подмосковных совхозов, у подмосковных крестьян, отняли, перепродали по ценам в десятки тысяч раз большим, чем уплачено колхозникам. Нашлись разные черниченки, лацисы, башмачниковы, травкины — и теоретики, и практики строительства нового крестьянского уклада жизни и прав собственности. Частной собственности на землю. Единоличной.
Но только частными стали и другие виды общественного богатства: машиностроение, топливно-энергетической комплекс, химическая промышленность и сервис сельскохозяйственного производства. И цены у них, и условия их продажи государство не регулирует. Вернее, регулирует не наше государство и не в ту сторону. Тракторы, комбайны, сотни и сотни других машин разных типов, как-то: сеялки, картофелекопалки, сноповязалки, дождевальные установки «Фрегат», комплексы машин для ферм, для животноводства и переработки молока — стали в десятки раз дороже, топливо вообще в сотни раз, а сельхозпродукция только в разы. И за десять литров молока теперь можно купить один литр солярки для трактора. Эти цены убили как отечественного производителя в сельхозмашиностроении (машин теперь выпускают в сотни раз меньше), так и колхозно-совхозное машинное обслуживание полей, ферм. Не стало машин, нечем пахать, сеять, убирать урожай. Половина пашни гуляет, зарастает кочкарником и березником да осиной. Опять же удобрения самые разные — от калийных до фосфатных, доломитная мука для раскисления почвы. Они где? Нашим их не купить. За границу везут удобрения. А нам привезут «ножки Буша» и мороженые туши крупного рогатого скота, баранину из Австралии, масло из Новой Зеландии, яйца из Франции. Везли туши КРС из Англии с «коровьим бешенством», птицу из США с сальмонеллезом.
Рыночная экономика безжалостно погубила наше растениеводство и животноводство. Половина ферм (или даже больше) заброшена. Проедьте по сельской местности, сами увидите, господин президент. Вы бы не к усатому артисту съездили на его день рождения в его дворец на Николиной Горе, а за МКАД на любую животноводческую ферму или заброшенное польце. Остановите машину, выйдите, осмотритесь и печально задумайтесь. Где люди, которые в недалеком прошлом это поле обрабатывали? Почему их сейчас здесь нет? А есть ли они вообще в этой деревне? Кто такие? А одни старики. В периоде дожития. А они будут плодиться-размножаться? Вы что, шутите, скажут. И правда. Их тут одно беспокоит — кто похоронит? Похоронят ли? А где же тогда молодые люди в селе? Которые могли бы плодиться-размножаться и решить демографическую проблему России. Где? В городе они. Причем в одном, в основном — в Москве. Строят дома и офисы, дворцы и игровые залы, казино и боулинги. Даже не на заводах работают. Да еще в обслуживании богатых семей. Няньками, гувернантками, личными медсестрами, горничными, банщицами, массажистками и парикмахершами как богатых людей, так и их собак. Конечно, и проститутками работают на Ленинградском шоссе. И будьте уверены, Владимир Владимирович, они не будут рожать. По крайней мере больше, чем одного ребенка. Это в городах. А в деревнях и того нет. Потому что либо все невесты уехали из деревеньки, либо все кавалеры спились. А что им еще делать? Работы нет! Кроме как на трех-четырех пилорамах у местных оборотистых потомков Разуваевых. Нет денег у мужчин. Нет уже и сил куда-то ехать и эти деньги зарабатывать. Могут украсть что-либо и напиться. Как вчера. И как позавчера. Как и всегда. Нет ничего. Заколочена почта, закрыт сельмаг, фельдшерица уехала с детьми и мужем, школа разгромлена, сорвана дверь, выбиты стекла, клуб на замке.
Полный апокалипсис!
В половине деревень России. Ну, надо сказать не один вы, господин президент, для этого постарались. И даже не Ельцин. Еще академики Заславская, Аганбегян и прочие с их теорией бесперспективных деревень России, разорением их и уничтожением соцкультбыта деревни: «Ишь ты, им сапожная мастерская нужна, а еще и пекарня, не баре, чай. Сами пусть». Так начиналось это 40 лет назад. Разгром и удушение русского села. Эти ученые «мудраки» (очень точный, по-моему, термин Ю.Мухина) присоветовали тогда же Хрущеву задавить приусадебное хозяйствование, перерезать личный скот. Их послушались. И вот оно — мамай прошел по селу России. Только Мамай населению не мешал плодиться. А эти...
Изо всех сил. Ну нет смысла теперь жить в деревне, заводить деточек. Зачем? Чтобы мучались? Еще горше жили, чем их родители... При этой власти, глухой к воплям, стонам, крикам «Помогите, спасите!» из глубинки России. При этой власти, которая открыла все шлюзы для импортных сельхозпродуктов и все делает, чтобы у нас скотины вообще теперь не было. Ее стало в три раза меньше, чем при Советах. Своей скотины.
Посмотрите, горожане. Вы же в магазинах берете все и кушаете из заграничного мясца. Власть же эта позаботилась, чтоб умерло райпо в селе, заготовки умерли.
А еще открыла власть границы для иностранной рабочей силы, а она чрезвычайно дешевая. Таджики готовы работать почти даром, жить хоть в курятнике сразу по 20 человек. И это и в Москве, и в поселках под Тюменью, и везде в России. Вот она — демографическая политика в реальности. У нас будут жить иностранцы, иноверцы, люди совершенно другого менталитета и в большом числе. А мы, малочисленные аборигены, у них будем лет через 30 на посылках или в сторожах. Не видеть, что у нас из граждан России плодятся только цыгане, продающие наркотики для русских парней и девушек, — это надо быть вовсе слепым, Владимир Владимирович!
Погромы во Франции, в Англии, захват Сербских земель в Косове албанцами — ничто не поможет вам напророчить, Владимир Владимирович?
Пришедшие к нам на Русь иностранные мусульмане плодятся быстро и помногу. Только они русскими не будут. В городах русские рожать не хотят, не могут. А в деревнях жизнь не дает рожать, «демократическое» доживание.
Просто дайте жить сельскому жителю — будет жить Россия!

 

В. ЛАТЫПОВ.
Кулебаки,
Нижегородская обл.