А в шестом году задумался Президент наш святой и непогрешимый. Крепко задумался. Выборы впереди. Два года как один день пробегут. Заметить не успеешь, а уж осьмой год наступит.
И кого, думает, преемником-то своим оставить на радость народу, а ворогам на устрашение? Ума не приложу. Где, думает, такого же, как я, найти — умного и харизматичного не по годам?
Взять, думает, группировки наши, организованно непреступные почти сообщества которые. Что мы имеем? «Питерцы», «московские» и «силовики». И ни одной приличной харизмы! С такими харизмами только в калашный ряд. Нет рыльца достойного, и все тут!
И позвал тогда Владимир Путин к себе Костю Пуликовского, наместника дальневосточного.
— Вот, говорит, — Костик, — оказия какая. Выборы скоро и, стало быть, того. Типа уходить мне надо. Сам-то я ничего, проживу. Средства есть — не бойся, я запасливый. И шашлычный договор с преемником заключу без вопросов. Вот за вас, за клевретов моих верноподданных, побаиваюсь. А преемник, хоть какого поставь, все равно с вами делиться не захочет. Кумекаешь, куда загибаю? Новая Семья и все такое. И тут, может, одной дачкой не обойдется, как у Миши Касьянова. Это я добрый, а преемник новый запросто может тебе место жительства по месту работы на Дальнем Востоке определить. Где-нибудь в Магадане. Или в Воркуте. Короче, где-нибудь на Колыме. В общем, тебе передел твоей собственности нужен? Не нужен? Тады ой. Думай, об чем ты намедни умно очень сказал, несмотря на харизму твою.
Косте за словом в карман лезть не надо. Тут же говорит. А что, говорит, как батька Лукашенко в Бульбашии, давайте так же, Владимир Путин, завернем. Референдум, то да се. Супостатов реальных замочим. Мочить, честь вам и хвала, мы могем. А нереальных создадим. В наперстки кого хошь обставим, а уж в урны для бюллетеней и подавно. Административного ресурса у нас немерено. Особенно после установления стоячей вертикали. Хвала и слава вашей прозорливости. Ежели деньжат в казне не хватит, так мы у дружбана моего возьмем. Продаст Ромка Абрамович пару своих пароходов — и дело с концом. Хотя жаль цельный флот рушить. Это вам не батискафчик какой-то. Это-ж достояние России! Такой человек у нас живет, который себе флот смог построить один, без всяких спонсоров на одних государственно-нефтянных дотациях! Сколько же ему нефти расейской пришлось продать за это? Ночей не спал малец.
Путин видит: не в ту сторону повело клеврета, осадил его. Ты, говорит, Костян, не в ту сторону поскакал. Рассказывай про Ромку бабушке своей. Где будешь ты и где Ромка, когда президентом преемник мой станет. Отымут ведь все к чертям собачьим. И батька Лукашенко не пойдет. Не тот вариант. Ну, выкроим мы еще четыре года, а дальше что? На кого народ свой спившийся оставим? А Россию разворованную куды денем? На что жить будешь, спрашиваю?!
Костя испугался, мямлит, ну а мы еще разок референдум и то да се!
Вздохнул Путин и говорит. Ну ты, говорит, Костя, говорил. Там что-то царь. Народ какой-то. Царю нужен народ. То есть тьфу ты. Народу нужен царь. Ну? Вспомнил? Антихаризматичный ты мой.
— Царь?! — удивленно переспрашивает Костя.
— Ну, царь и царь. Иван Васильевич. А что? — отвечает Путин. — Чем я тебе не царь всея Руси? Ты же сам говорил! Или врал?!
— Никак нет, — опять переполошился Костик, — все взаправду. А ведь точно! — осенило Костю. — Затраты те же самые. Референдум. То. Да се. Да плюс немереный административный ресурс. Наперстки опять же. И рай по гроб жизни! Ловко это вы, Путин Наш Владимир, зафигарили! Стратег! Царь! Император! И все такое!
— Ну ладно, ладно, — успокаивает Путин Костю, — понесло волка в лес! Значит, говорит, ты Костик утверждаешь и настаиваешь, что народ царя хочет? Ладушки, будет вам народу моему царь ваш. Пойду, говорит, еще телевизионщиков настропалю, да политолога своего, который твой тезка, вразумлю: нужно народу впарить, что согласно последним и особенно независимым общественным исследованиям мне нужен народ. То есть царь нужен народу. А какая, собственно, разница?!
Пуликовский обиделся. Политолог, говорит, ваш, Владимир Путин, мне не тезка. Он Павловский и Глеб, а я Пуликовский совсем и к тому же Костя. Путин рассмеялся до слез и говорит: «А какая разница!» А Костин срыв запомнил.

 

В. ПЕРЕСКАЗОЧНИК.