Во вторник парламент Республики Северная Осетия наконец заслушал доклад сформированной им комиссии по расследованию теракта в школе №1 города Беслана, в результате которого погиб 331 человек. Прежде доклад вице-спикера Станислава Кесаева, возглавляющего комиссию, дважды откладывался, а ее работа сопровождалась если не скандалами, то явно выраженным неудовольствием со стороны центральных властей. Комиссию называли «незаконной» и «неправомочной» заместители генерального прокурора РФ Николай Шепель и Владимир Колесников, аргументируя это, как вообще незаконностью создания подобных комиссий региональными законодательными органами, так и конкретными процессуальными нарушениями (например, отсутствием протоколов, ротацией состава комиссии или отсутствием кворума на заседаниях).
Однако многие и прежде всего жертвы террористического акта и родственники пострадавших склонны были видеть причины такого скептического отношения к ведущим свое расследование североосетинским парламентариям в другом. Именно члены республиканской комиссии впервые поставили «неудобные» для власти вопросы о причинах происшедшей трагедии. Парламентская комиссия Северной Осетии первая заявила об использовании огнеметов федеральными силами, что поначалу категорически отрицалось самими силовиками. Ставилось по сомнение официальное число террористов, захвативших школу, подвергалась детальному разбору и критическому анализу работа штаба по освобождению заложников.
Итоговый же отчет Станислава Кесаева был с разочарованием воспринят бывшими заложниками и пострадавшими, которые присутствовали на заседании парламента, и с большим воодушевлением — представителями республиканской и центральной судебной и исполнительной власти. Так, еще недавно называвший комиссию незаконной, Шепель теперь заявляет, что ее данные «важны для прокуратуры». А мнение пострадавших наиболее четко выразила Элла Кесаева, одна из руководителей комитета «Голос Беслана»: «Доклад не дал ответа на главный вопрос: кто конкретно виноват в гибели наших детей». Она назвала доклад также «излишне деликатным», состоящим в основном из общих слов и всем известных фактов.
Действительно, выступление Кесаева фактически подтвердило официальную версию развития событий вокруг захваченной бесланской школы. У возглавляемой вице-спикером североосетинского парламента комиссии больше нет сомнений на счет того, что террористов было действительно 32, ни в том, что оружие они привезли с собой, как утверждает официальная версия, а не спрятали в школе заранее, о чем сообщают некоторые заложники.
Не прозвучали и наиболее острые моменты доклада. Так, на сайте «Правда Беслана» в опубликованном проекте доклада фактически опровергаются все официальные версии о причинах первых взрывов в школе, которые и послужили началом кровавой развязки. Как показывает анализ данных, их причиной не мог быть ни отклеившийся скотч, ни якобы случившийся между террористами-наркоманами раздор, ни неосторожность боевика, контролировавшего педаль. Есть там и такие слова: «Самый первый взрыв произошел в северной части чердачного помещения спортзала, что подтверждается показаниями находившихся в спортзале заложников («Над нами в потолке открылась дыра, через которую мы увидели небо»); одновременно над крышей взметнулось дымное облако грибовидной формы. Такое никак не могло произойти в случае, если бы разорвалась одна из установленных бандитами бомб».
Однако ничего подобного в озвученной версии доклада Станислава Кесаева не содержалось. Он вообще больше задавал вопросы, чем давал ответы. На вопрос же одной из пострадавших, что же и почему взорвалось, ответил, что все версии имеют право на существование, в том числе и версия о том, что взрыв спровоцировал выстрел извне. Однако Кесаев уточнил, что сам в возможность такого выстрела не верит. Показательно, что глава комиссии несколько раз подчеркивал: при расследовании они не могли работать «во вред стране и республике», а доклад не является «происками против существующего политического строя». Беспокоит, правда, что некоторые высокопоставленные чиновники и политики считают любые попытки установления истины, если она для политического строя не слишком выгодна, такими «происками».
Впрочем, и в «причесанном» и сглаженном докладе комиссии остались острые моменты. «Если сравнить отчеты МЧС и прокуратуры, то вопрос возникает недостаточно приятный. В одних говорится, что сотрудники МЧС продолжали разминирование после 21 часа, а в отчетах другого ведомства говорится, что в это время начали стрелять танки», — сообщил Кесаев. Такие свидетельства о противоречащих друг другу показаниях представителей силовых ведомств демонстрируют, судя по всему, не столько их несогласованность при освобождении заложников, сколько не слишком удачные попытки скрыть неприятные факты. Напомним, что и само применение танков и огнеметов со стороны федералов было признано под давлением свидетельств, собранных прежде всего парламентской комиссией Северной Осетии.
Характерны и комментарии Кесаева по поводу использования танка, который, как утверждает прокуратура, применялся, чтобы выбить террористов из подвала школьной столовой. Однако, как установила комиссия, следов применения оружия в подвале не обнаружено. Кесаев даже предположил, что с подвалом может случиться теперь та же неприятная история, что со сценой актового зала разрушенной школы, которая уже после теракта сгорела при странных обстоятельствах. С такими предположениями человеку, опасающемуся обвинений в нелояльности, надо бы поосторожней.
В докладе отмечается также, что «работа ФСБ и МВД должна быть признана неудовлетворительной, и это должно повлечь за собой выводы организационного порядка... По результатам трагедии вряд ли кто-то может быть награжден или повышен в должности». Слова о невозможности повышений и награждений, а не отставках и уголовной ответственности, на фоне бесланской катастрофы звучат достаточно цинично. Но, сообразуясь с современными российскими реалиями, можно признать их актуальность. Виноватых в гибели людей представители власти в России вполне могут и наградить, что продемонстрировали, например, события на Дубровке.
С виновными вообще трудно. Из доклада следует, что в штаб по освобождению заложников не входили ни тогдашний президент Северной Осетии Александр Дзасохов, ни глава МВД республики Казбек Дзантиев, не говоря уже о Патрушеве или Нургалиеве. А значит и отвечать за его провальную работу, получается, они не должны. Остался без ответа и недоуменный вопрос женщин Беслана, встречавшихся 2 сентября с президентом: как же Дзасохов не входил в штаб, если Путин утверждает, что до середины 2 сентября он его возглавлял. Но ведь глава государства сам жаловался бесланским матерям, потерявшим своих детей, на свою плохую информированность.
И если спикер парламента Северной Осетии Хабицова считает, что «Путин, Патрушев и Нургалиев меньше всего виноваты в безобразиях, которые происходят в республике», то жертвы теракта считают иначе: планка ответственности опущена настолько, что скоро виноватыми окажутся лишь сами пострадавшие.
К сожалению, если уж наиболее независимая парламентская комиссия Северной Осетии не дала ответы на главные для общества вопросы, как представляется, из-за давления власти, надеяться на то, что парламентская комиссия Госдумы и Совета Федерации окажется самостоятельней, просто бессмысленно. Но правда о бесланском теракте рано или поздно станет известной. Пока же приходится пользоваться и делать выводы из тех фактов, которые замолчать все же не удалось. Есть такие и в докладе североосетинской комиссии. Вот что отмечается в сделанных ею выводах и предложениях: «Не оспаривая международный характер терроризма, как реалии в миропонимании и борьбе за власть, средства решения политических проблем, считали бы целесообразным предостеречь от чрезмерной глобализации проблемы, попытки замолчать, к сожалению, все еще существующую «чеченскую проблему» как в отдельных действиях федеральных органов власти на Кавказе, так и действиях экстремистских сил.
Федеральный центр, к сожалению, не убедил своими действиями всякого рода экстремистов в абсолютной бесперспективности любых силовых действий в попытке решить свои незаконные требования».