Субботним вечером 29 октября сего года по «Радио России» шла «Встреча с песней». Автор и ведущий этой прекрасной передачи Виктор Татарский своим задушевным голосом читал письма, затем звучала музыка. Внезапно мой слух вырвал из общего контекста два слова ... «линкор «Новороссийск». Постоянная слушательница передачи просила ведущего в память о моряках, погибших 50 лет назад на этом линкоре, озвучить забытую сейчас мелодию «Севастопольский вальс»... Я уверен, что и мелодия, и слова «Севастопольского вальса» вызвали у многих, причастных к этой трагедии, слезы в глазах (и не только в связи с болью потерь родных, знакомых, друзей, но еще и потому, что нашлись люди, которые помнят об их горе)... Спасибо вам, дорогой Виктор Витальевич, за ваше доброе сердце, чистую совесть и порядочную душу! Вы — единственный человек из громадной «Империи СМИ России», кто помянул в мае месяце старинной песней «В Цусимском проливе далеком...» мучеников Цусимы (погибших за Отечество 100 лет назад), а сейчас, день-в-день, и также в субботу (полсотни лет спустя), добрым словом и красивой песней братишек-моряков с «Новороссийска»!.. Да хранит вас Господь еще многие лета для благих дел на пользу соотечественникам!..
ВПЕРВЫЕ в открытой печати о трагедии, случившейся в мирное время с флагманским кораблем Черноморского флота линкором «Новороссийск», поведал стране (уже в эпоху начавшейся гласности) писатель-маринист, морской офицер Николай Черкашин. 14.05.1988 г. была опубликована его статья «Взрыв», — пожалуй, самая первая на доселе закрытую тему. Позже печатались статьи (в разных периодических изданиях) как самого Н.Черкашина, так и многих других авторов, в том числе и очевидцев трагедии, например, бывшего командира батареи линкора О.Бар-Бирюкова.
Ну а мне «удалось узнать» об этой катастрофе, сопоставимой по загадочности взрыва и безысходности спасения экипажа только с гибелью АПРК К-141 «Курск», еще раньше — в конце 1970-х — начале 1980 годов от Дорошенко Николая Ильича — главного специалиста группы электроснабжения института «Курскгражданпроект» (где я имел честь работать более двадцати лет). Так как я усердно искал фотографии кораблей, то, естественно, познакомился и с бывшим моряком-североморцем. Николай Ильич в годы молодые служил машинистом-турбинистом на линейном корабле «Архангельск» — бывшем английском «Ройял соверен», переданном нам временно в 1944 году в счет будущей репарации от итальянского флота. Так вот, интересная деталь (о которой я нигде еще не читал): когда пришло время получать «трофеи» от итальянцев, экипаж перегнал «Архангельск» в Великобританию, а уже оттуда на гражданском судне сразу поспешил в албанский порт Волона, получать линкор «Джулио Чезаре» («Юлий Цезарь») постройки 1911 года. Этот корабль прошел в тридцатые годы очень большую модернизацию, существенно изменившую архитектуру его корпуса и надстроек, но (в отличие от наших отечественных линкоров типа «Севастополь») на «Чезаре», увы, так и не был обеспечен конструктивный принцип сохранения остойчивости при повреждении корабля, что и явилось позже причиной столь ужасной трагедии вследствие опрокидывания линкора!..
3 февраля 1949 года корабль был передан нашей команде, а 6 февраля на линкоре подняли советский военно-морской флаг. Николай Ильич вспоминал, что они весьма опасались какой-либо диверсии, поэтому советские моряки практически оказались на всех боевых постах столь внезапно, что вызвали большое недовольство среди экипажа «Чезаре», отказавшегося затем что-либо объяснять по внутренней планировке линкора и устройству его механизмов и вооружения. Вслед за линкором итальянцы (чуть позже) передали легкий крейсер (у нас он носил имя «Керчь»), 9 эсминцев, 4 подводные лодки и некоторые более мелкие корабли. Ведь, что интересно, при переходе легкого крейсера (будущей «Керчи») в Севастополь произошло-таки ЧП, а именно авария в машинном отделении: на турбине (или турбинах) срезало лопатки!..
В начале пятидесятых годов Дорошенко демобилизовали, но тем не менее о взрыве он знал. Прошу меня простить за возможные неточности данного повествования (уже не один год Николая Ильича нет в живых, а я мог что-то и подзабыть за прошедшее время), только считаю, что не зря тогда мы старались быть бдительными!.. Забыл сказать, что беседы наши носили весьма уединенный характер и несмотря на это собеседник говорил почти шепотом, а в конце своего рассказа однажды с болью в сердце промолвил: «Не уберегли!»...
Моряки с «Архангельска», а также линкора «Севастополь», образовавшие новый экипаж «Джулио Чезаре», успешно справились с поставленной задачей. 26 февраля 1949 года будущий флагман Черноморского флота вошел в бухту Севастополя, а 5 марта ему присвоили имя «Новороссийск»!
В 1953 году корабль поставили на ремонт, заменили зенитные автоматы на отечественные спаренные В-11 и одноствольные 70-К, установили радиолокационную станцию и новые турбины, изготовленные Харьковским заводом, что позволило развить скорость на ходовых испытаниях до 28,5 узлов (52,7 км/ч!). Орудия главного калибра оставили итальянские 320 мм... В мае 1955 года линкор вошел в состав Черноморского флота и до осени неоднократно выходил в море, отрабатывая задачи по боевой подготовке.
28 октября 1955 года в 17 часов 30 минут «Новороссийск» вернулся из своего последнего похода и занял место на бочке №3 (напротив набережной Морского госпиталя). Была пятница, разрешили увольнение на берег.
В 1 час 30 минут 46 секунд 29 октября под носовой частью корабля (с правого борта) произошел мощный взрыв, пробивший обшивку, а затем все платформы и палубы перед первой башней главного калибра. Столб огня и дыма поднялся на высоту фок-мачты! Объявили боевую тревогу, аварийные партии линкора, а затем и прибывшие с соседних крейсеров «Михаила Кутузова», «Молотова», «Керчи», «Фрунзе» и эсминцев вступили в неравную борьбу с поступающей водой. Непосредственно в момент взрыва погибло более 150 моряков, отдыхавших в носовых кубриках.
Если бы вовремя дали ход машиной (к
отлы и турбины были еще теплые) и, отработав винтами, посадили корабль на мель, — все другие моряки (уцелевшие при взрыве) были бы живы! Но... но случилось то, что случилось: набрав воды и получив дифферент на нос, а затем еще и стремительно нараставший крен, усугублявшийся действиями буксиров, корабль резко качнулся и стал стремительно ложиться на левый борт. У многих была надежда, что линкор лишь ляжет на борт (глубина всего 16—17 метров, а ширина корабля — 28 метров!). Однако, коснувшись леерами, а затем надстройками и мачтами воды, морской гигант... продолжил движение и в 4 часа 15 минут перевернулся вверх килем...
Даже фантазируя, нельзя представить всего, что творилось внутри корабля: грохот, скрежет, потоки воды, смешавшейся с соляром и кровью, крики людей, придавленных сорвавшимися с фундаментов механизмами. Тысячеголосый крик ужаса раздался и снаружи, когда сотни построенных на юте моряков полетели за борт под вздыбившуюся стеной, а затем и нависшую над ними палубу. Выплыли, увы, немногие... Погибло свыше 600 моряков!..
Я не имею права комментировать приказы, отдаваемые командованием, тем более что у многих на линкоре была уверенность — худшего (после произошедшего взрыва) уже не случится. Но я хочу низко поклониться всем тем, кто до последней секунды в задраенных отсеках боролся за живучесть корабля, всем, кто потом в ледяной, вперемешку с соляром и мазутом воде, спел «Варяга» и (может быть еще надеясь на чудо — выжить!) коченея и задыхаясь ждал, ждал, ждал!..
Незаметно пролетело полвека! В Севастополе на Братском кладбище воздвигнут красивый и величественный памятник Скорбящему Матросу, отлитый из бронзы винтов «Новороссийска» по проекту скульптора (а с июня 1956 года еще и моряка ЧФ) Станислава Чижа. А на дне бухты до сих пор безмолвным и невидимым монументом, уйдя глубоко в илистый грунт, стоит перевернутая вниз КДП (командно-дальномерным постом) фок-мачта линкора.
Вроде бы немало сделано в борьбе с извечной нашей бюрократией: рассекречены списки погибших, а в 1990-х годах наконец-то выбиты имена героев и на гранитных плитах Мемориала. Ежегодно собираются ветераны линкора в этот Скорбный день помянуть своих боевых товарищей. Причем встречи эти проходят не только в городах морской славы — Севастополе и Ленинграде, но и в других регионах России, где есть моряки и живо еще Морское Братство!
Вот и мы у себя благодаря действенной и очень энергичной работе Совета Ветеранов ВМФ Курска достойно помянули погибших и в 45-ю годовщину гибели «Новороссийска», и сейчас — в 50-летие! А 26 мая 2002 года в ограде Михайловского храма был открыт и освящен скорбный Памятный знак «Погибшим на линкоре «Новороссийск», ведь на линкоре погибли и 13 наших земляков. Создание этого (неординарного для сухопутного города знака) — большая заслуга капитана 1-го ранга в отставке Голеусова Олега Борисовича!
Очень кропотливую работу проделала Таисия Петровна Щедрина, двоюродная сестра погибшего на линкоре старшего матроса Сергея Чумакова. Несмотря на больные ноги, она дважды ездила в Севастополь, многие годы переписывается с родными погибших моряков и Ольгой Васильевной Матусевич, вдовой инженер-капитана 3-го ранга Ефима Матусевич.
У Таисии Петровны собран большой материал о гибели корабля, но более всего, на мой взгляд, ее заслуга в том, что сумела найти фотографии десяти курян из тринадцати погибших в ту роковую ночь! А Федор Егорович Гостев, также проживающий в Курске и чудом избежавший смерти при опрокидывании линкора, с любовью оформил копии этих фотопортретов в застекленную рамочку и подарил в морской музей школы №18, которая вот уже несколько лет носит имя нашего земляка А.С.Сергеева, командира миноносца «Стерегущий» и в которой (благодаря инициативе моряков и педагогов школы) воспитываются теперь морские кадеты!
Федор Егорович служил в электромеханической БЧ-5 и поэтому (по жесткой логике Корабельного устава) должен был бы неминуемо погибнуть, как погибли 12 наших земляков, находящиеся в машинном отделении. Но после взрыва ему приказали обеспечивать аварийное освещение верхней палубы поврежденного корабля. Наверное, это его и спасло! Ну а после, будучи уже в воде, он не растерялся — поплыл к плавбазе «Бештау» (до которой было метров 50—60). К сожалению, сразу после опрокидывания «Новороссийска» катера и барказы почему-то промедлили подойти вплотную к корпусу, и эти упущенные драгоценные секунды и минуты также стоило многим жизни, так как матросы (построенные на юте) были в шинелях и ботинках, а новобранцы могли и неуметь плавать.
Старший матрос Владимир Таранов (д.Вязовая Курской обл.) и его товарищи-сигнальки из БЧ-4 (боевой части связи) матросы Николай Прутко (Ростовская обл.) и Петр Сигачев (Воронежская обл.), быть может, и имели несколько секунд, чтобы спуститься с сигнального мостика, но использовали эти последние мгновения жизни на семафор прожектором кораблям эскадры: «Прощайте, товарищи!» Вынырнуть им уже было невозможно — фок-мачта ушла в ил!
Не могу обойти вниманием и бывшего командира отделения водолазов Алексея Гавриловича Мазурова, с которым также не менее пяти лет знаком лично. Конечно, еще лет 15—20 назад, по крупицам собирая статьи, фотографии, ища чертежи линкора, я и представить не мог, что в Курске живет человек, также напрямую связанный с севастопольской трагедией. А ведь ему, одному из самых первых (!) водолазов, пришлось спускаться под воду в ту холодную осеннюю ночь. Уже минут через тридцать (после взрыва) водолазный катер ВМ-77, на котором служил наш опытный водолаз-электросварщик, подошел к носу линкора, и Алексей Гаврилович сразу приступил к подводной разведке. Вначале обследовал пробоину и понял, что имеющимися в дивизионе аварийно-спасательной службы штатными средствами (пластырями) громадную пробоину не заделать, о чем незамедлительно доложил на катер. Второй задачей, поставленной ему, следовало определить, куда направлены загибы разорванных листов обшивки днища. Листы были вогнуты во внутрь корпуса, что свидетельствовало о взрыве снаружи! Первоначально ведь думали, что взорвалось что-то на самом линкоре. Третьей (и, пожалуй, самой опасной) задачей был приказ проникнуть внутрь корпуса через пробоину. Рискуя прорвать скафандр или шланг, он вошел в разрушенный корпус и тщательно обследовал переборку, выгнутую ударной волной и напирающей водой. Следующий спуск нужно было производить не менее чем через двое суток, но практически пошел через 12 часов. Стало полегче, когда прилетели водолазы-электросварщики из Ленинграда, а затем и с Северного и Тихоокеанского флотов. Бывший водолаз и сейчас помнит, как его коллеги вывели из затопленного корпуса двоих матросов, пробывших «в заточении» 50 часов. Они проходили недалеко — изможденные и оба... седые!..
Мне очень непонятно, почему нынче, в 50-й скорбный юбилей, ни отечественное ТВ, ни центральные газеты ни словом не обмолвились о подвиге «новороссийцев», но вспомнили, что происходило аж 393 года назад в Китай-городе? А ведь живы еще родные и друзья убиенных моряков, и каково им «видеть» это «глухое безмолвие»?
Председатель Совета ветеранов ВМФ Курска Алексей Иванович Волков поведал мне невыдуманную историю, по которой (считаю) можно было бы написать трагическую повесть или снять художественный фильм. В его родной деревне Кольтичеево, что стоит на берегу Сейма (в 10 км от Рыльска), жила семья Сергея Матвеевича Косухина. Два его старших сына — Юра (1922 г.р.) и Коля (1925 г.р.) сложили свои юные головы на полях Великой Отечественной, средний сынок Леня (1927 г.р.) подорвался на гранате (уже после освобождения в 1943г. Рыльска от немецко-фашистских захватчиков); оставался еще Шурик (1931 г.р.) — последняя радость и надежда родителей. В 1954 году Алексей Волков (уже после службы на Северном флоте и учась в техникуме) встретил летом на каникулах прибывшего на побывку домой Сашу Косухина. Увы, судьба оказалась немилосердной и к нему. Через год старшина 2-й статьи Александр Косухин (БЧ-5, дивизион живучести) героически погиб на «Новороссийске»!
Еще один наш земляк из г. Щигры Станислав Григорьевич Малыхин (ныне, к сожалению, покойный), переживший страшную ночь 29 октября, оставил нам свою душевную боль в стихотворении «Бессмертие», написанном в 1990 году. В нем есть слова:
«...Смерть забирала сыновей,
Хотя не веяло войною,
Сын не пришел, его портрет
Омыт горючею слезою.
Для матери какой резон,
Чей был фугас, откуда мина!
И бескозырки с надписью... «ЧФ»
Не передали ей от сына...
Потомки! Прошу,
Не забудьте такое.
В сердцах сохраните
Вы подвиг героев»....Пока вечерами готовил статью, незаметно наступил и прошел этот скорбный юбилей. И я поехал на Главпочтамт, чтобы по электронной почте переслать текст и фотографии в ваш адрес. Но оказалось, что переслать фото не получается, просят дискетку, а мой материал на компакт-диске. Расстроившись, я решил показать статью в местном корпункте «Комсомольской правды», да лучше бы этого вообще не делал!.. Когда через несколько дней я снова зашел туда, то услышал от девушки-спецкора, что данный материал им не подходит: «ЭТО НЕ НАШ ФОРМАТ!» Мне было очень обидно, но не за себя и не за свое потраченное время, а за то, что светлая память о героически погибших моряках, увы, не вписалась в тематику этой газеты, то бишь в ее «формат», как принято у них теперь называть!..
Линкор «Новороссийск» на мерной миле. Фото 1950 года. (Из личного архива автора).
У Памятного знака «Погибшим на линкоре «Новороссийск»: крайняя слева — Щедрина Таисия Петровна, четвертый слева — бывший водолаз Мазуров Алексей Гаврилович, восьмой слева — бывший матрос Гостев Федор Егорович (26.05.2002 г.).
Старшина 2-й статьи Александр Сергеевич Косухин (из Рыльского района Курской области), героически погибший на линкоре «Новороссийск».
Вячеслав ЖИДКИХ, архитектор, офицер запаса
Курск.