В МЕЖДУРЕЧЬЕ РУЗЫ
И МОСКВЫ
Рузский район — жемчужина Подмосковья безо всяких скидок на избитость этой фразы. Начать с того, что на территории, окружающей огромный мегаполис, — это самый экологически чистый район, как и Истринский, граничащий с ним. Доказательством служит хотя бы тот факт, что при социалистическом плановом хозяйстве, действенность которого могут отрицать только недоумки, район и развивался как центр здоровья. На берегах Москвы-реки и Рузы действовали лучшие здравницы профсоюзов, 4-го управления Минздрава и других ведомств, а также три выдающихся Дома творчества — Союза композиторов и ВТО возле знаменитого курорта «Дорохово» и Союза писателей «Малеевка» чуть в стороне, за оврагом и речкой Вертушинкой.
Здесь ничто не должно было нарушить тишину лесов и полей, прерывать пение птиц, отравлять чистоту атмосферы и водоемов, а потому в Рузском районе не строили никаких крупных предприятий — только здравницы да колхозы-совхозы. Но грянула буржуазная контрреволюция...
К 2001 году из 25 здравниц в районе работало только пять или шесть. Большая часть перебивалась с хлеба на квас: либо открывались в летний период, либо работали, используя малую толику своих площадей. Шесть и вовсе были на замке. На замке — это значит, открытые всем ветрам и напастям. Оставленные без охраны строения растаскивали кому не лень. Плачевнее всего обстояло дело с детскими оздоровительными лагерями. Всего их было 57, но действовало только 17. А ведь среди заброшенных сорока не было ни одного обветшалого или деревянного пионерского лагеря. Капитальные каменные корпуса со всем необходимым набором коммуникаций и, что особенно ценно, с магистральным природным газом (это в Рузе-то, где самый низкий по области процент газификации — 16%) могли бы прослужить долго.
Под санатории, базы отдыха, пансионаты отведены лучшие земли района, свыше тысячи га. «Заморожены колоссальные материальные средства, — вздыхали в администрации. — Руза стала заложницей собственной узкой специализации». Сейчас это беднейший район Подмосковья, который держится на дотациях из губернии. По телевизору показали репортаж из деревни Глуховка, где Дом творчества писателей «Малеевка» построил на зависть и загляденье кирпичные дома для обслуживающего персонала. Теперь уникальную здравницу с прудами, перелесками, постройками 1956 года и позже перепродали в третий раз (по моим конфиденциальным данным, в 50 раз дороже, чем продал ее Литфонд, если верить сумме, объявленной писателям), здесь отдыхают теперь десятки случайных людей и единицы писателей по старой памяти, а жилые дома содержать некому. Собственники скинули их с баланса, и жители ветшающих пятиэтажек будут платить больше, чем в центре Москвы.
Да, если проблемы лежащего на боку аграрного сектора в России везде одинаковы, то проблемы погибающих курортных мест и разоренных здравниц уникальны и требуют изучения в каждом отдельном случае, как пример вопиющей бесхозяйственности сложившегося строя. Особенно это относится к стране источников — Московии, где рядом, в Москве, сосредоточены гигантские людские и финансовые ресурсы, а также сопутствующие мегаполисам болячки и пороки.
В Рузском районе сменилось руководство. В конце 2004 года еженедельник «Подмосковье» опубликовал заметку «Крутые горки для крутых», в которой было рассказано о пресс-конференции комитета Московской области по туризму и администрации Рузского района, посвященной развитию туристского бизнеса в Подмосковье. «Наша главная задача — восстановить эти санатории, чтобы использовать их для развития туризма и отдыха в районе», — подчеркнул заместитель главы администрации Рузского района Андрей Коротков. Задача эта, снова повторяю, выполнима только при наличии государственной политики в этой области, если говорить о ней масштабно.
Муниципальных, то есть государственно-областных, здравниц в Московской области, по моим сведениям, пока что не существует. А вот влияние ведомств в результате имущественного передела только усилилось, и картина из-за этого не поддается описанию, осмыслению, государственному влиянию. Сегодня в губернии здравницами владеют все мало-мальски уважающие себя федеральные министерства. Как «старые», так и «новые». Администрация президента, правительство, МО, МВД, МПС, прокуратура, налоговая полиция, Министерство имущественных отношений и т.д. За ними идут естественные монополии.
Понятно, что небедные сотрудники богатых организаций пользуются и солидными скидками. В эпоху романтического демократизма подобная система распределения благ клеймилась как порочно-бюрократическая. В наши дни те же самые чиновничьи привилегии закамуфлировали под систему корпоративных гарантий, скидок для «своих». Но пансионаты Газпрома и Госкомимущества чувствуют себя нормально. А что со здравницами «для народа»? Сколько их?
Осенью 2001 года в составе областного правительства был сформирован Комитет по туризму. Задачу новорожденной структуре поставили впечатляющую: превратить индустрию туризма в доходную отрасль экономики области. Для этого была разработана областная целевая программа — третья на моей памяти, человека, связанного с Подмосковьем рождением, работой на телевидении, туристскими и писательскими дорогами. По ней стало кое-что делаться. Прежде всего предпринята попытка провести инвентаризацию того, что есть.
В Московской области насчитывалось 998 (!) санаториев, пансионатов, домов отдыха. Правда, в начале ХХІ века было так и неясно — включены в эти данные только числящиеся или реально работающие учреждения? Для сравнения еще одна цифра и ситуация: в Ставропольском крае, в районе Кавказских Минеральных Вод, санаториев, пансионатов и домов отдыха — около 100 — в десять раз меньше. Тем не менее, когда санатории Кисловодска, Ессентуков попали в полосу кризиса, по телевизору немедленно забили в набат: гибнет всероссийский курорт! Были выделены средства по правительственной программе к 200-летнему юбилею первого всероссийского курорта. Однако и Подмосковье тоже — несмотря ни на что — всероссийский курорт. Кстати, в 2005 году отмечается
120-летие первой подмосковной здравницы.
Обновленный областной комитет по туризму начал составлять базу данных, что встретило понимание даже у ведомственных здравниц. Заместитель директора «Колонтаево» Владимир Панченко оживленно говорит: «Мы хоть внимание какое-то централизованное почувствовали и готовы вписаться в систему». Пока в ней, по последним сведениям, 278 санаторно-курортных учреждений, 315 пансионатов и баз отдыха, включая 2 турбазы (а сколько их было! — вспоминается знаменитая «Бородинская» или «Торбеево озеро» под Загорском, где на берегу остались руины, а в озере — остатки причала), 99 учреждений гостиничного типа. Но данные беспрерывно уточняются. В том числе и по Рузскому району, где неизменно на плаву только один курорт.
ПОДМОСКОВНЫЙ
«КОНТРЕКСВИЛЬ»
Когда-то, в годы писательской молодости и частых приездов в Дом творчества имени Александра Серафимовича, я знал только один подмосковный курорт — «Дорохово» — огромный городок здоровья пожилых, как мне тогда казалось, и допотопно одетых людей, приезжавших со всех концов страны, куда и мы с коллегами ходили звонить, смотреть кино поинтересней в курзале, ну, в общем, погружаться в какой-то особый мир. Правда, некоторые писатели, болевшие желудком, приезжали сюда пройти курс лечения и поработать, потому что «Литфонд» как-то договаривался на одноместную комнату в отдельно стоявших новых корпусах.
Профсоюзный санаторий «Дорохово» — и до сих пор трудолюбивый врачеватель и наполнитель бюджета. Сотрудничество с комитетами социальной защиты Москвы и Московской области позволяет ему работать круглогодично, заполняя все шестьсот с лишним мест. Слава его обеспечена знаменитой водой «Дороховская» и трудолюбием.
Андрей Витальевич Еремеев, заместитель генерального директора по медицинской части, рассказывает: «Вода сульфатная магниево-кальциевая питьевая добывается с глубины 170 метров. Очень благоприятно действует на желудочно-кишечный тракт, за счет магния — особенно. Стимулирует гладкую мускулатуру, выводит желчь, оказывает слабительное действие, неплохо ее применять при пониженной кислотности за 30 минут до еды. При повышенной мы тоже ее применяем, но за 1 час до приема пищи. Для усиления желчеоттока применяется теплая вода.
— Дорохово нынче — не самый шикарный курорт, но слава о нем идет. Почему?
— Действуют накопленный опыт и завоеванный престиж. В 50-е годы это был первый профильный санаторий по желудочно-кишечному тракту, а в 60-е и 70-е годы он стал лечебной базой для научных центров, нас курировали Институт курортологии, а также Институт питания. Здесь проводились всесоюзные выставки питания, испытывались новые диеты и методики на пациентах, которые приезжали со всех концов страны. В лучшие годы принимали до 1000 человек на лечебной базе. Теперь тоже немало — 619 коек, летом разворачиваем дополнительные места для детей. Лечебный корпус рассчитан на 1200 больных, но теперь ведь не все могут приехать, получить лечение хотя бы по курсовке.
Рузская вода разжижает слизь, вымывая ее из пищеварительного тракта. Схожа по своему составу с водой курорта «Краинка», о котором я писал на этих страницах, и французского курорта «Контрексвиль» — кому как нравится. По типу это так называемые гипсовые воды, которые кажутся пустоватыми на вкус. Именно эту воду разливало четверть века назад Рузское райпо в стеклянную тару, и она называлась «Московская». Легенда гласит, что Константин Симонов попробовал ее в Доме литераторов, поморщился, подозвал официанта:
— Сколько у тебя этой «Московской»
осталось?
— Два ящика.
— На тебе деньги и вылей ее всю!
Анекдот, наверное, да и сколько могло стоить тогда 40 бутылок минеральной? Рублей двадцать — так что и о широте богатого писателя молва не повествует. Скорее, говорит о непонимании различных достоинств непохожих вод. Да, мясо или водку запивать лучше «Боржоми», а вот для пищеварения и против запоров полезней «Московская», или теперь «Дороховская», слабощелочная, пресно-пустоватая. Ну а на «Боржоми» похожа по своим качествам вода «Еринская», о которой мы еще упомянем.
ЛАКОМЫЙ КУСОК
Территория санатория «Дорохово» — 78 гектаров первозданного спелого леса, оврагов, полян и ухоженной земли, почти в 5 раз больше, чем площадь Московского Кремля. Какое богатство! Но оно может быть разорено и будет отобрано у людей, у страны. Вот наглядные примеры за забором: рядом Дом творчества композиторов — пропадает, в доме отдыха СТД вообще никто не живет, кроме сторожей. Одна тропинка ведет мимо новых корпусов, за право жить в которых, помню, бились актеры. Ну кто-то завладел или завладеет этой землей, омертвит спекулятивные суммы на банковских счетах. Так неужели это высшее или хотя бы достойное предназначение благодатных угодий?
Григорий Алексеевич Иванченко — генеральный директор курорта — осторожно говорит: «Ближе к Москве пансионатов и санаториев все меньше остается, если они не ведомственные или не частные. Их вытеснили коттеджи новых русских. Тенденция — налицо... Всего год, по существу, до Федерального закона от 8 февраля 2003 года, который безобидно назвали «О бюджете Фонда социального страхования», соцстрах работал по здравой и очень рыночной системе: отчисляемые деньги предприятие, даже частное, могло потратить из этого фонда только на оздоровление работающих, и эти суммы шли в зачет налога на страхование. Был демократический выбор, и предприятия почувствовали себя распорядителями средств, и курорты вздохнули, успели стать прибыльной отраслью, провели реконструкцию. Кому это помешало? Почему все теперь ограничилось только путевками на долечивание после операций и инфарктов? А самое главное — профилактическое лечение трудящихся? Эта статья расходов была безжалостно урезана.
Уничтожен, по сути, Фонд социальной защиты, его функции по обслуживанию пенсионеров и ветеранов переданы Фонду социального страхования. Зачем? Ведь там нет специалистов, ФСС создавался для тех, кто работает и болеет на работе или вследствие работы. Так теперь им отдали пенсионеров. В Москве было 100 пунктов социальной защиты, где могли поставить в очередь на путевку, выслушать, учесть характер заболеваний, подобрать здравницу. Теперь сделали 20, создали страшную очередь. А ради чего? Кто будет давать заключение, курортное направление?
Институт курортологии как исследовательский, методический центр потерял свое значение. Там теперь выдают лицензии и рекомендации за деньги. Рады, когда к ним обращаются, выставляют растущие счета, но прежнего заинтересованного содружества — нет.
Так что вопросов у тех, кто сохраняет национальное богатство — курорты, — больше, чем ответов. Вот еще один. Перед входом на курорт «Дорохово» стоит продуктовый магазинчик. Поразила полка с минеральной водой. Самая дешевая была подмосковная, раскрученная, но не лечебная — «Сенежская» — 13 рублей, потом шли подозрительные «Ессентуки» в пластиковых бутылках двух видов по 14 рублей, осетинская «Кармадонская» стоила 15 рублей, а самой дорогой оказалась... «Дороховская», которая в ста метрах отсюда льется в бювете бесплатно, а стоит в галерее 11 рублей за те же 1,5 литра. Загадки торговли!
Впрочем, как сказал директор, вода «Дороховская» имеет больше имиджевое значение. Объем скважины — 9 кубометров в сутки, для промышленного разлива надо 20 и больше. Поэтому прибыли вода не дает, но ее поставляют и в Белый дом, и в Думу, и в санатории управления делами президента.
Вообще и в этой внешне процветающей здравнице после всех разговоров стало ясно одно: Закон №122 в таком виде добивает санаторно-курортное дело, которое у нас не может выжить без госзаказа. Например, компенсацию в 240 рублей, когда не хватает на оплату ЖКХ, а то и на хлеб, никто из пенсионеров не отложит на лечение. Средства, которые выделяются на льготника — 400 рублей, — могут устроить скромную южную здравницу, где топить не надо с сентября по май и продукты стоят в полтора раза дешевле. (Сам Иванченко родом из Армавира, поэтому и знает, с чем сравнивать.) Ведь есть же официальный прожиточный уровень — в Москве и Подмосковье он самый высокий по стране. Уже повысили цены на газ на 42 процента. Говорят, на 30 — нет, это только сам газ, а есть транспортировка и обслуживание. Мы подсчитали по декабрьским ценам: если обслуживать льготников по таким компенсациям — 22 процента убытка. А ведь все цены будут расти — от продуктов до медикаментов и моющих средств...
Директор поехал после нашей беседы в Москву, на Страстной бульвар, там собирали руководителей подмосковных здравниц по двум вопросам: обсудить реальные цифры на обслуживание льготников и подумать, как принять на неделю, участников Парада Победы. .
— Ну а что же делать в ближайшей перспективе? — спросил я его.
— Не отступать и выживать. Заключили около 100 договоров с крупными объединениями и распространителями. Хотя и здесь неравенство: турфирмы меньше 15 процентов за услуги не наваривают. Получается, что санаторий имеет с каждой путевки 70—100 рублей, а паразитирующий посредник — сразу 500. Вот такой у нас рынок во всех секторах. Но надо вернуться к созданию фондов на лечение. Ладно, допустим, у нас рыночное государство, но если мы декларируем, что государство остается социальным, и думаем о том, чтобы поддержать тех, кто все отдал стране, надо сделать так, чтобы все ведомства, профессиональные объединения и фонды — профсоюзы, ветеранские организации, чернобыльцы — имели свои средства на лечение и оздоровление, а здравницы представляли бы выбор на конкурсной основе. Но все это должно быть прописано в законе о санаторно-курортном деле, который начал было обсуждаться в прежней Думе и сгинул. Но это мы говорим о ветеранах, неработающих и немощных, а для тружеников — для главной категории, о которой сегодня вообще молчат, надо вернуть проверенную форму — Фонд социального страхования предприятия, который устраивал всех, даже частных работодателей. Почему мы снова отказались от лучшего, уже заработавшего порядка вещей? — нет объяснения.
Объяснение глобальное, конечно, есть. Кому-то не нужна здоровая, конкурентоспособная Россия со здоровым населением, кто-то мечтает о лучших заповедных землях, особенно в Подмосковье. Государство в нынешнем виде сбрасывает с себя все обязательства и ликвидирует сами структуры. Но Кудрин с Зурабовым все про подачки, карточки и проездные талдычат, даже президент в частностях копается, а тут дело в принципиальном подходе. Людоедский Закон №122 — концепция, а не очередное головотяпство правительства. Кто этого не понимает — обречен жить не в России, а в окончательно другой стране — колонии в прямом и переносном смысле.
(Продолжение следует).

 

 

Александр БОБРОВ