Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Советская
Россия»!
Взяться за перо меня побудила глубокая обида за сына и таких ребят,
как он.
Дело в том, что мой сын, старший лейтенант, командир разведроты, Ковригин
Сергей Анатольевич служил с 2002 г. в Чечне.
В конце апреля 2004 г. с горсткой разведчиков он натолкнулся на группу
боевиков, завязался неравный бой. В результате были уничтожены и взяты
в плен более 20 отморозков.
Наши ребята вышли из боя без потерь. И перед этим было много боевых
операций, из которых ребята выходили с честью.
За апрельскую операцию ребята были представлены к наградам, а Сережу
представили к званию Героя России. А 17 мая в наш дом, в дома Сидоровых,
Шитик, Консовых, Нисановых, Дуровых, Ишмаевых, Тучковских пришла страшная
беда. Наши дети погибли. Что было с нами — трудно передать!
Вот уже больше 7 месяцев мы притворяемся живыми. И каково мне было
вчера узнать, что представление к званию Героя не подписано, а наградили
Сережу орденом Мужества. Но если командование части представило его
к званию Героя — значит, было за что! Но, видимо, «баллов» не добрал.
Это только сын Кадырова смог получить столь высокое звание без проблем.
Эх, сынок, сынок! Знал бы ты, как Родина оценит твой подвиг, твое
стремление всегда жить по совести, не прятаться за чужие спины, ведь
у тебя не было крутых телохранителей. Знал бы ты, что буквально на
следующий день после твоих похорон ты стал неинтересен и не нужен
государству, а твоей матери придется унижаться перед чиновниками,
которые должны были дать нам с отцом удостоверения на льготы. Расскажу
подробнее.
Офицеры, которые привезли Сережу, Ковальчук Б.И., Золотухин А., с
большой теплотой отнеслись к нам, к родителям. Спасибо им за это.
Организовали похороны, заказали надгробие на могилу Сереженьки, что-то
говорили мне о правах и льготах. Но мне было не до этого. Абсолютно
не помню этих разговоров. Уехали, и остались мы с огромным горем один
на один.
Через месяц по настоянию родственников поехали в районный военкомат,
чтобы помогли оформить льготы и пенсии по потере кормильца, о которых
я даже не знала. И начались мои круги ада, иначе их трудно назвать.
А продолжались они более трех месяцев.
Из органов соцзащиты — в Пенсионный фонд, потом искали извещение о
гибели сына, из военкомата — в милицию, потом опять и опять это повторялось.
Спасибо добрым людям, что помогли мне получить удостоверение, иначе
и за год мне бы по состоянию здоровья этого не сделать. Ведь пенсию
по потере кормильца мне и мужу до сих пор не оформили. Хотя обращалась
дважды в часть, в областное УВД, в Грозный. Но, видно, не до нас всем
этим чиновникам.
Надгробие сделали, установили. Я так и ахнула! Сын не похож, вся работа
выполнена безобразно. Обратились в районный военкомат с просьбой переделать
хотя бы фотографию. Ответили, чтобы написала заявление, они создадут
комиссию и будут решать, похож Сережа на фотографии или не похож.
Это ли не издевательство над матерью? А военком ответил прямо: «Переделывайте
за свой счет!» Заплатила 2 тысячи рублей — переделали. Но так, что
я испугалась, взглянув на фотографию. Настолько она была безобразна!
Плюнула на все и поехала заказывать новое надгробие в Саратов за свой
счет. Но меня опередили Сережины однокурсники — выпускники 2002 г.
из 4-го батальона. Они сложились (из своей мизерной зарплаты!) и заказали
памятник. Низкий материнский поклон им за память о дорогом сыне, за
заботу о нас. Ведь такие ребята, как Сердюк А., Кузьмин В., Конов
Д., Раат В., Сидоров А., Калмыков А., Шмаков А., Ноев Д. и многие
другие, постоянно навещают нас, звонят, помогают нам сделать альбом
о Сереже и ребятах, которые погибли с ним. Оказалось, что только в
родном институте Сережу помнят, чтут и делают все, чтобы облегчить
родителям горе.
А государство в это время сетует на то, что льготников «развелось»
слишком много. Но ведь это люди, нуждающиеся в поддержке государства,
и люди, перед которыми государство в долгу. Вот и отнесли нас, матерей
погибших солдат и офицеров, к последней, самой низкооплачиваемой категории
льготников. Аж 600 рублей выдали вместо льгот минус 450 руб. Осталось
150 руб. Это и компенсация за телефон, и за проезд. Да и за что нам
давать столько же, сколько другой категории льготников? А не государство
ли лишило нас самого дорогого, что есть на белом свете, наших детей?
А значит, и наше здоровье подорвано, и жизнь искорежена.
Вряд ли мы поднимемся от такого горя и сможем полноценно работать
и жить. И за все это — 150 рублей. Это насмешка над нами. Конечно,
никакие льготы, никакие деньги не заменят детей, но ведь должно государство
поддержать тех, перед кем в долгу, кому это государство сломало жизнь.
Мне вот, например, чтобы один раз съездить в райцентр за лекарствами
(только там я их могу купить), нужно 60—70 рублей, это зависит от
вида транспорта. А если придется поехать по делам в Саратов, то там
я и вовсе буду бесправна.
Да что там говорить! Всяким там зурабовым, кудриным, депутатам плевать
на свой народ. Они же хотели, как лучше, а получилось, как всегда.
А закончить свое письмо-обиду хочу стихами неизвестного автора (мне
их прислали родители погибших разведчиков).
Я убит под Бамутом,
А мой друг — в Ведено.
Как Иисусу воскреснуть,
Мне уже не дано.
Так скажите мне, люди,
В этот смертный мой час:
Кто послал нас, мальчишек,
Умирать на Кавказ?
В сорок первом мой дед
Уходил на войну
За Советскую власть,
За родную страну.
Ну а я за кого
Пал в смертельном бою?
За какую державу?
За какую страну?
За страну, которой неинтересна судьба ее граждан!
Этим письмом я ничего не требую — просто уже не могу держать в себе
боль и обиду.
И еще. Хочу низко поклониться за моральную поддержку всем сотрудникам
фонда «Право Матери» из Москвы.
До свидания.
С уважением к вам