ПРИХОД большевиков к власти в полуазиатской России — явление уникальное. Это стало возможно в результате стечения сложных обстоятельств, когда мировая война, переместившая на фронт многие миллионы земледельцев, превратила их в пролетаризированную, разочарованную и возмущенную социальную среду, чуткую к антиправительственной пропаганде. Решающую роль сыграло наличие у большевистской революции вождя — личности, «чей гений, свойства характера, воля могли разжечь, сплотить и направить энергию народа».
Февраль проявил несостоятельность партий буржуазной и социалистической демократии. Вожди февраля не привнесли во власть ничего, кроме безответственности вчерашних думских ораторов. Они откладывали большие решения «на потом», «до Учредительного собрания», пародируя процедуры Французской революции, но забывая при этом, что сутью той революции были не дебаты в Национальном собрании или в Конвенте, а якобинский террор.
Власть была поделена между правыми и левыми думскими партиями, организовавшимися во Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов. Это был политический «тяни-толкай», который бесполезно суетился, не замечая, как скатывается в пропасть. В июле 1917 года генерал Деникин обвинил Временное правительство в развале армии («не большевики, а вы развалили армию»). В августе Корнилов попытался свергнуть демократические институты и установить военную диктатуру. С ним вместе выступила вся верхушка будущей контрреволюции: Алексеев, Деникин, Краснов, Каледин. А стоящий некоторым особняком Колчак вел в это время переговоры с англичанами, которые считали его подходящим на роль диктатора для России. Эта генеральская партия, хотя и участвовала в отстранении от власти Николая II, оставалась верной принципам монархии, т.к. других принципов не ведала. Они ждали от Учредительного собрания дарования России нового монарха, но решили взять контроль над ходом событий в свои руки. Контрреволюция сделала свой ход.
Большевики были готовы к ответному ходу, даже не прибегая практически к насилию. Корнилов, Алексеев, Деникин сидели под арестом в Быхове. Двинувшиеся на Петроград Керенский с Красновым едва не были выданы Дыбенко их собственным конвоем. Многомиллионная армия ждала конца войны только от Ленина. Большевики голыми руками взяли управление государством и хорошо понимали, какой груз взваливали на себя. Им предстояло управлять страной, когда все рычаги управления были утрачены, а враг наседал со всех сторон. Они должны были действовать с беспрецедентной энергией и были к этому готовы.
«В какое бы волшебное зеркало» ни глядел мир, гадая над судьбой России, он не видел выхода «для этой страны», но с растерянностью и страхом начинал верить, что «невысокий человек в Кремле» этот выход видит.
«Невысокий человек» свое решение принял: судьба России — социализм и интернационализм. Так получалось по его вычислениям, и другого решения не существовало. Он верил в эту новую судьбу России, и его вера стала нашей национальной идеей. Другой национальной идеи, согласно тем самым уравнениям, по которым выстроены социально-экономические опоры и перекрытия нашей страны, быть не может, потому что другая идея вновь ведет к распаду и гибели. Это было доказано Ельциным и его американскими советниками (скорее всего агентами ЦРУ) методом, который в школьной математике называется «от противного». «Есть старая идея, есть новая идея», — говорил один генерал, мечтавший стать президентом при поддержке Березовского.
Какая у них была «новая идея», сегодня понимают даже Караулов (говорит, что понимает) и ему подобные. Это старая как мир идея господства меньшинства над большинством, диктатура обмана и жестокости по отношению к народу. «Новым» было беспрецедентное для России предательство национальных интересов прорвавшимися к власти (скорее всего с помощью иностранных спецслужб) проходимцами.
По-настоящему новая идея по отношению к тем идеям, которые двигали революциями Европы и Америки в XVII и XVIII веках Руссо, Монтескье, Вольтер, Джефферсон, — это идея Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Грамши, Фучика, Гевары, Альенде — идея современного гуманизма, которая строится на двух незыблемых положениях: 1) один народ не должен угнетать и эксплуатировать другой народ (идея интернационализма); 2) один человек не должен угнетать и эксплуатировать другого человека (идея социальной справедливости).
Для нынешней властвующей элиты, «неспособной ни вынашивать великих замыслов, ни следовать тем, что выношены до нее», современная русская идея (проще говоря, советская идея) неприемлема. Чуждая России идея буржуазной демократии как национальная идея уже потерпела крах. Никаким угодничеством «героям» этой демократии, разрушившим производительные силы государства и погрузившим свой народ в нищету, «не сыскать благоволения Европы» и Америки, не втиснуться в «золотой миллиард». Продолжение русского, советского пути, пути, вытекающего из веры в свою страну и в свой народ, неизбежно.

ГРАЖДАНСКАЯ война принесла царство террора. Это проклятие всех гражданских войн. И только деятельность Дзержинского, в силу качеств этого «большевистского Савонаролы», была не столько террором, сколько борьбой с контрреволюцией и бандитизмом. «Эти фанатики были по крайней мере честны», — заметил свидетель событий Герберт Уэллс. Эксцессы ревтрибуналов, продотрядов, героев вроде Думенко, конечно, пятнали и позорили революцию. Но то, что творили белые, не идет ни в какое сравнение с «красным террором». То были зверства отчаявшихся и опустошенных людей. Поручики и корнеты, оболенские и галицыны могли, конечно, далеко на чужбине пускать слезу по «родным, попавшим в Бутырки», но забыть о запоротых бабах, изнасилованных и растерзанных крестьянских девушках, расстрелянных, повешенных, распятых, изувеченных людях их изуродованная совесть не могла.
В тылу у белых полыхала крестьянская война, и когда белые были разгромлены, эта жакерия со своими озверевшими атаманами досталась в наследство большевикам.
Красные не ожидали такой гражданской войны, которая была инициирована интервенцией и иностранной агентурой. Вооруженные силы, не считая латышских полков и нерегулярных отрядов Красной гвардии, практически отсутствовали. Ядро контрреволюции сложилось еще до прихода большевиков к власти в процессе Корниловского мятежа, поддержанного на Дону Калединым. Главари корниловщины (Алексеев, Деникин, Краснов и др.) бежали к Каледину на Дон и заложили основу белого движения. Уже из этого элементарно простого факта очевидно, что гражданскую войну развязали силы контрреволюции. Те самые люди, которые участвовали в свержении Николая II, неуклонно превращались через генеральские клики в марионеточные режимы местечковых самодержцев.
Прибывший в Омск из-за границы Колчак был худшим среди этой плеяды белых вождей, т.к. взялся за дело, которое уж совсем не умел делать, и взялся не по доброй воле. Он вообще уже было собрался распрощаться с Россией и готовился поступить на службу во флот Великобритании. Но там решили, что ему суждено стать Верховным правителем. «Интеллигентный исследователь и флотоводец» адмирал Колчак, которому его аристократизм внушал, видимо, что с народом надо построже, был самым отвратительным палачом среди белых вождей. И когда его окружение превратилось в толпу извергов и садистов, обуздать «процесс» уже было невозможно. Эта слава палача и репутация иностранной марионетки перечеркнули и прежние заслуги Колчака перед Россией. Но свою заслуженную казнь он перенес достойно, хотя, как заметил в аналогичном случае Гюго: «Нельзя быть героем, сражаясь против своего отечества».
Попытки Врангеля изменить отношения с населением ни к чему не привели. Между белой армией и русским народом установились неистребимый антагонизм и непримиримая ненависть. Еще хуже были отношения белых с нерусским населением. 300 тысяч людей, погибших при еврейских погромах, в подавляющем большинстве случаев — на совести белых («Революции затевают троцкие, а расплачиваются бронштейны»).
Белые не имели и не могли иметь интеллектуальных вождей, сравнимых с Лениным, т.к. представляли социальные силы, время которых истекло. С предрассудками вместо идей можно было бороться только за ту Россию, которой уже нет. Право на свою Россию они проиграли еще в той жизни, когда заложили земельную собственность иностранным банкирам и вступили в мировую войну на чужие деньги и за чужие интересы, поверив обману. Их интеллектуальная позиция была проиграна еще при самой постановке задачи. Они по недомыслию искали помощи у лютых врагов России, и в этом не может быть оправданий, ибо нелепо оправдывать подлость глупостью.
23 декабря 1917 г. между Лондоном и Парижем подписано соглашение о разделе России на «сферы влияния». Украина и Крым, залежи железной руды в Кривом Роге и Никополе, Донецкий бассейн должны были войти в «сферу влияния» Франции. Районы Волги, Дона и весь Кавказ переходили, по замыслу соглашения, в сферу «английских интересов». По дополнительному соглашению от 13 января 1918 г. Финляндия, Эстония, Латвия должны были стать сферой английских интересов, а Литва, Польша, Бессарабия — французских.
Предпосылки для воцарения Колчака в Сибири сложились с выступлением белочехов. В мае 1918 г. Троцкий отдал приказ их разоружить, и они восстали (не без участия и денежной поддержки со стороны иностранных разведок и консульств Англии и Франции). Восстанию предшествовала высадка во Владивостоке англичан и японцев в апреле 1918 г. Это был тыл белочехов, которые таким образом превращались в инструмент в руках интервенции. В августе там же высадился американский экспедиционный корпус под командованием генерала Грэвса, а также новые английские, французские, итальянские войска. Это уже была настоящая интервенция, прикрытие которой должен был обеспечить приход к власти Колчака.
Одновременно с выступлением белочехов в мае 1918 г. при поддержке немцев выступила контрреволюция на Дону.
29 мая 1918 года революция объявила всеобщую мобилизацию. На Восточный фронт отправляется вчерашний поручик Тухачевский, успевший вступить в РКП(б), заручиться протекцией Куйбышева и даже побеседовать с Лениным. Началась головокружительная карьера будущего красного маршала.
В конце июня 1918 года английский флот занял Мурманск. В несколько приемов был высажен экспедиционный корпус (10 000 в Мурманском крае и 13 000 в Архангельске). Планировалось движение на Ярославль и на Москву синхронно с восстанием левых эсеров, но английское командование действовало настолько медленно и нерешительно, что конкретная опасность образования единого Северо-Восточного белого фронта растворилась в пространстве и времени.
7 сентября 1918 года наступление белочехов было остановлено силами 5-й (командующий Славин) и 1-й (командующий Тухачевский) красных армий. Они отвоевали Казань (5-я армия), а пять дней спустя — Симбирск (1-я армия). Операция по разгрому группировки противника под Симбирском — предмет гордости Тухачевского. На фоне художеств полупартизанских вождей типа Муравьева это была блестящая операция, продуманная, твердо управляемая, безгранично дерзкая и смелая. Операция сопровождалась глубоким маневром, охватом флангов противника и безоглядным прорывом всеми наличными силами. Не смогла выбить Тухачевского из Симбирска и подоспевшая группировка Каппеля. На той и другой стороне воевали наспех организованные, малоустойчивые войска.
Тухачевскому лично принадлежит заслуга формирования 1-й армии. Он впоследствии оспаривал приписываемый ему приоритет и в вопросе о привлечении кадровых офицеров, и в формировании первых ревтрибуналов (привлечение офицеров тоже осуществлялось под угрозой ревтрибуналов). Но холодная жестокость этого красного Бонапарта известна, и она оказалась востребованной. Тухачевский быстро освоился с генеральской ролью и ревностно следил за всеми атрибутами соответствующих привилегий (салон-вагон, адъютанты, поросенок к празднику). Это не нравилось комиссарам, с которыми сразу начались бесконечные конфликты. Но Тухачевский не собирался с ними считаться. У него был свой Саличетти — Куйбышев, свой Карно — Троцкий, свой Робеспьер — Ленин.
Им импонировала уверенность в действиях Тухачевского и очевидная успешность его подходов к военному строительству.
«Без репрессий армии не построишь», — осознает вслед за командармом-1 Троцкий, и, согласовав этот вопрос с Лениным, начинает первые расстрелы за невыполнение приказов, в чем, по собственному признанию, зашел так далеко, что стал пропадать эффект от этих репрессий. Нет ничего хуже, чем руководство гражданской войной персонами, чуждыми своему народу, такими, как наполовину «западные» люди Колчак и Троцкий. Но если руководство Троцкого было внешним, парадным, в известном смысле бутафорским, но постоянно критикуемым Сталиным и постоянно поправляемым Лениным, то руководство Колчака контролировалось людьми, совершенно чужими для России — иностранными советниками и иностранными агентами. Такова судьба контрреволюционера.
Белое движение подняло голову. За спиной 20 000 белочехов сформировались контрреволюционные силы. 17 ноября Колчак совершил военный переворот в Омске.
23 ноября 1918 г. вслед за занятием фортов Дарданелл и Босфора французскими войсками суда англо-французского флота появились в Новороссийске, а 25 ноября — в Севостополе. Началась интервенция на Юге. 17 декабря 1918 г. Баку был занят британскими войсками, выдвинувшимися из Персии, а 19 декабря они высадились в Батуми. За войсками следовали промышленники, которые быстро скупили за бесценок нефтяные источники Кавказа, марганцевые рудники Грузии, сети железных дорог, охватывая Баку и порт Батуми. Военный министр Великобритании Черчилль указывал Деникину, что он не должен заходить южнее линии Кызыл — Бурун — Закаталы — главный Кавказский хребет — Туапсе. Когда Деникин осмелился захватить Сочи, ему пригрозили прекратить помощь.
Донская армия Краснова приближалась к Царицыну. Советская власть оказалась в положении революционного Конвента, в ситуации, когда «отечество в опасности!». И главная опасность — голод.

НАСТУПАЕТ период военного коммунизма. Экономическая политика не могла не отражать условий гражданской войны. «Наиболее характерным периодом экономической жизни осажденного лагеря революции, — пишет Н.Е. Какурин — является то время, когда он из-за экономической блокады и военной осады оказался в зависимости исключительно от собственных экономических возможностей». Этому способствовали «нерешительные результаты кампании 1918 г., оставившие в силе изуродованность хозяйственной территории РСФСР, начало которой положила еще австро-немецкая оккупация. Эта изуродованность выразилась в том, что в распоряжении сражающейся революции к началу кампании 1919 г. оказались в большинстве обрабатывающие и потребляющие территории, тогда как добывающие и производящие районы оказались в руках врагов. Положение революции в этом случае осложнялось еще тем обстоятельством, что эти экономически несамостоятельные территории являлись вместе с тем и наиболее густонаселенными». Тяжело было с хлебом, не легче было с топливом. Добавьте к этому отсутствие устоявшейся системы власти и войну, носившую тотальный характер, и любой поймет, что законы военного времени с неизбежными реквизициями и революционным террором (с вплетением всевозможных перегибов и злоупотреблений) стали неизбежны.
Конечно, нашлось множество теоретиков, обосновавших эту систему управления в стране. Но Ленин готовился к другой, в принципе экономической политике. «Социализм немыслим, — писал Ленин, — без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов». И еще: «Я сказал, что государственный капитализм был бы спасением для нас, если бы мы имели в России его, тогда бы переход к полному социализму был бы легок, был бы в наших руках, потому что государственный капитализм есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и обобществленное, а нам-то и не хватает как раз этого...».
Ричард Пайпс, приведя эти цитаты из Ленина, пишет: «Экономическая программа, которую отстаивал Ленин, была, таким образом, более умеренной, чем то, на что пошли впоследствии большевики. Если бы ему удалось провести ее в жизнь, «капиталистический» сектор остался бы в принципе нетронутым и лишь был бы поставлен под контроль государства. Такое сосуществование предполагало приток в страну иностранного капитала, главным образом немецкого и американского, позволило бы использовать в большевистской экономике все преимущества развитого «капитализма», избавив ее в то же время от нежелательных политических эффектов этой системы. В этой идее было много общего с новой экономической политикой, введенной три года спустя».
Наиболее ярко эту идею сохранения капиталистического сектора под контролем государства высказал Сокольников. К этой идее конвергенции капитализма и социализма пришел позднее и выдающийся американский экономист К. Гелбрейт, помогавший Ф.Д. Рузвельту вывести страну из великого кризиса. И методы Рузвельта были и революционными, и социалистическими. Эффективность сочетания плановой системы и частнокапиталистического производства мы наблюдаем сегодня в Китае.

А ПОКА страна погружалась в условия военного коммунизма, и в идеологах, как уже сказано, недостатка не было. Большую известность приобрела книга Бухарина и Преображенского «Азбука коммунизма». Тогда же появились работы Ларина, бывшего активным проводником идей военного коммунизма. Ничего в этой концепции сверхоригинального не было. Это была мобилизационная экономика воюющего государства, многие аспекты которой заимствовались у Вальтера Ротенау, руководившего экономикой Германии в Первую мировую войну. Не лишенные определенного экономического образования авторы этих трудов, как большинство вождей большевиков, не имели опыта серьезной производственной или экономической деятельности. Крупным менеджером был Красин, но он как раз в этих изысканиях не участвовал. Он занялся организацией военного производства и снабжением Красной Армии. Серьезной практической работой по решению вопросов снабжения хлебом занимался Сталин в Царицыне, а Сокольников успешно осуществлял фрагменты своего нэпа в Средней Азии, где он командовал Туркестанским фронтом после Фрунзе. Как уже было сказано выше, Сокольников впоследствии сформулировал идею Ленина о переходе от государственного капитализма к социализму — идею сочетания Госплана с частнокапиталистической экономикой. Но во время гражданской войны и интервенции, охвативших значительную часть территории страны, и впоследствии — во время подготовки ко Второй мировой войне, во время войны и послевоенного восстановления, перейти к ленинскому социализму так и не удалось.
Внимание Ленина было приковано к безотлагательным проблемам внутренней и внешней политики.
1 марта 1918 года образуется Высший военный совет. В апреле и мае 1918 года разработан проект формирования нескольких десятков новых дивизий. В мае организуется оперативный совет при Наркомвоене. В июне окончательно складываются центральные органы военного ведомства. 2 сентября 1918 года образуется Реввоенсовет, которым до 1925 года руководит Троцкий.
Против большевиков уже действовали: на востоке — стотысячная армия под командованием Колчака; на Северном фронте около 30000 штыков и около 2000 сабель; у Петлюры, к которому перешла власть на Украине, было до 40000 бойцов. Донская армия, пополненная кубанцами, включала в себя 8000 штыков и 1300 сабель. Деникинская армия имела 15000 штыков и около 2500 сабель.
Донская армия получала оружие от немцев. Деникин снабжался через Новороссийский порт державами Антанты. Юденич обеспечивался экспедиционным корпусом. Колчак получал от стран Антанты очень значительную помощь в виде вооружения и обмундирования.
Учитывая выдвинутое по отношению к Донской области положение немцев на Украине, удобное для удара во фланг советскому наступлению, руководство Красной Армии не спешило наступать на Дон. Но и сами донские казаки не рвались угрожать революции походом на Москву. Краснов и его соратники скорее стремились к самостийному всевеликому войску Донскому. Их вожделения сводились к планам округления подконтрольного региона.
Отсутствие стратегической целеустремленности донского командования проявилось и в их первоначальной недооценке значения Царицына.
Советское командование, напротив, придавало Царицыну очень серьезное значение и неуклонно наращивало силы на этом участке. Прочное удержание Красной Армией царицынского узла предотвратило возможное соединение белых армий Восточного и Южного фронтов. И Царицын был тогда главным источником хлеба для голодающего центра. Для того, чтобы наладить снабжение хлебом, в июне 1918 года в Царицын с отрядом красногвардейцев и с двумя броневиками приехал Сталин. Но вскоре казачьи полки окружили Царицын.
«Самочинно взятые на себя Сталиным функции руководителя всех военных сил фронта, — пишет Дмитриевский, — получают подтверждение Москвы. Несмотря на неприязнь Троцкого к Сталину, телеграмма реввоенсовета республики (в июне это еще Высший военный совет. — Г.Э.), носящая пометку, что она была направлена по согласию с Лениным, возлагает на Сталина «навести порядок, объединить отряды в регулярные части, установить правильное командование, изгнав всех неповинующихся». Силы Царицына скоро увеличиваются. Через область Дона пробивается армия Ворошилова, состоявшая из остатков оттесненных и разбитых немцами украинских партизанских отрядов и рабочих Донбасса... Меняется под тяжелой рукой Сталина вся царицынская жизнь. Все сосредотачивается на вопросах обороны. Подтягиваются, пополняются новыми силами все местные партийные и рабочие организации, обуздывается партизанская вольница. Жизнь всего города охватывается клещами жестокой диктатуры. «Физиономия Царицына, — пишет Ворошилов, — в короткий срок стала совершенно неузнаваемой. Город, в котором еще недавно в садах гремела музыка, где сбежавшаяся буржуазия вместе с белым офицерством открыто толпами бродила по улицам, превращается в красный военный лагерь, где строжайший порядок и воинская дисциплина господствуют над всем».
Только в августе Краснов форсирует наступление на Царицын, а в сентябре и октябре делает попытку его взять. Но собранный здесь мощный кулак красных войск отвечает контрударами, и наступление Краснова было приостановлено.
Вскоре Сталину пришлось оставить Царицын из-за конфликта с Троцким. Но он еще с триумфом сюда вернется.
«На Царицынском фронте, — писал Дмитриевский, — началась борьба меж Сталиным и Троцким — не столько борьба двух больших честолюбий, сколько борьба двух человеческих слоев и двух линий в революции».
Уладить конфликт, уговаривать Сталина уехать Ленин послал самого Свердлова. Сталин уехал. Но он добился главного. Троцкому не позволили расправиться с ядром военного руководства в Царицыне.
Тем временем в ноябре 1918 г. Краснов возобновил наступление, прорвав фронт на участке 8-й и 9-й армий. С Восточного фронта были переброшены Инзенская и Уральская дивизии. Армии Царицынского фронта, опираясь на превосходство в силах, перешли в наступление, и в марте 1919 г. Краснов был разгромлен. Моральное состояние его армии начинало падать, что скоро привело ее к разложению.
На Северном Кавказе обстоятельства складывались для Красной Армии не столь удачно. Мы видим непостижимое маневрирование армии Сорокина под ударами Добровольческой армии. Вся тяжесть борьбы легла на отрезанную Деникиным от основных сил Таманскую армию, командир которой Матвеев, несогласный с методами руководства Сорокина, был им расстрелян. Впав в авантюризм, Сорокин (показан А.Н. Толстым в «Хождениях по мукам») в погоне за Ставропольским районом ослабляет направление Владикавказской железной дороги. Он в конце концов бросил управление, подался в бега и погиб. Таманская армия сражалась доблестно, не раз выручая Сорокина из тяжелых положений. Отрезанные от главных сил Сорокина, ее отряды покидали Таманский полуостров и несколькими колоннами шли через Туапсе на соединение с главными силами, как описано Серафимовичем в «Железном потоке». Поход закончился взятием Армавира. Тогда же на Восточном фронте совершает свой героический рейд от Белорецка на Кунгур отряд В.К. Блюхера.
Сталин уже на Украине, где шла подготовка вооруженных формирований будущего Западного фронта к активным действиям в связи с поражением Германии. Но вскоре произошло осложнение на Восточном фронте. Измотанная и ослабленная 3-я Красная Армия сдала Пермь и покатилась на запад. Ситуация была катастрофической. Сталин и Дзержинский едут разбираться.
В начале января 1919 г. Сталин докладывает Ленину обстановку и принимает меры. В конце января весь Восточный фронт перешел в наступление. Сталин указал тогда на недостаточное внимание Реввоенсовета вопросу создания резервов. Именно это было причиной рискованных положений, в которые ставил себя до поры до времени везучий Тухачевский. Но Сталин не вменял этот грех лично Тухачевскому. «Иосиф Виссарионович был очень осторожный человек».
В это же время Западный фронт (командующий Антонов-Овсеенко) наступает на Украине и 5 февраля вступает в Киев.
Но весна 1919 г. приносит революции самые тяжелые испытания.

С ОКОНЧАНИЕМ мировой войны Антанта сосредоточилась на русской революции, сила которой и ее способность к возрождению России стала для Антанты неприемлемой очевидностью. Контрреволюция приняла международный, геополитический характер. Военно-политическое руководство Антанты взяло на себя руководство массированными действиями российской контрреволюции. Силы интервенции, русской контрреволюции, вооруженных Антантой сопредельных с Россией государств (Польша и др.) составляли в этих совокупных вооруженных силах более 1,3 млн. человек.
Приоритет отдавался наступлению Колчака. Это было направлением главного удара. Тыл Колчака охранялся силами интервентов в количестве 200 тыс. человек. Его армия снабжалась в изобилии оружием, боеприпасами и обмундированием.
В марте 1919 г. Центр Восточного фронта советских войск был прорван. Были захвачены Уфа, Стерлитамак, Бугульма и другие города.
Ценой напряженной работы революция смогла создать и вооружить к весне 1919 г. армию численностью в 1,5 млн. человек.
Контратакующую южную группу войск Восточного фронта возглавил М.В. Фрунзе. Только в декабре 1918 г., когда этот герой подполья и революционных схваток возглавил 4-ю армию, его имя появилось среди высшего комсостава Красной Армии, — имя, с которым связан разгром Колчака и Врангеля. Обладавший незаурядными интеллектуальными и моральными качествами, Фрунзе был скромнейшим из скромных, храбрейшим из храбрых. Это был выдающийся деятель нашей революции, светлая и талантливая личность, серьезный, ответственный и осторожный человек. Бесспорно наделенный качествами большого полководца, он быстро и скрупулезно разбирался в обстановке, всегда принимал взвешенные, тщательно проработанные решения.
Ударами во фланг и тыл колчаковский фронт был прорван. В этих боях отличилась 25-я дивизия В.И. Чапаева. Войска белых были отброшены на 120 — 150 км к востоку.
Стремясь предотвратить разгром Колчака, Антанта двинула в наступление Юденича, поддержанного отрядами из Финляндии и Эстонии. Белым помогал заговор в Петрограде. Заговорщиками было подготовлено выступление против Советской власти фортов «Красная горка» и «Серая лошадь».
13 мая 1919 г. началось наступление Северо-Западного корпуса под командованием генерала Родзянко.
17 мая решением ЦК партии и Совета обороны в Петроград был направлен Сталин.
Разобравшись с обстановкой, Сталин предложил использовать Балтийский флот как для обороны Петрограда, так и для подавления мятежных фортов «Серая лошадь» и «Красная горка». Мятеж был подавлен. Начались аресты заговорщиков и их агентуры в Петроградском укрепрайоне, в штабах Западного фронта и 7-й армии.
Но 9 июля Сталин был направлен на Западный фронт, где сложилась опасная ситуация в связи с польским наступлением.
Это были дни позора Троцкого. Вот пример из книги Ю.В. Емельянова:
«1 июля Троцкий, находившийся на Южном фронте, телеграфировал Ленину: «Ни агитация, ни репрессии не могут сделать боеспособной босую, раздетую, голодную, вшивую армию». Он вернулся в Москву и подал в отставку со всех своих постов. Документы свидетельствуют о том, что в то время Троцкий исходил из неизбежности поражения, а потому 5 августа 1919 года он представил в Совет обороны свой план переноса базы мировой революции из России в Индию»... Он выдвинул план создания корпуса (30 000 — 40 000 всадников) с расчетом бросить его на Индию. Троцкий предлагал «сосредоточить где-нибудь на Урале или в Туркменистане революционную академию, политический штаб азиатской революции...»
Здесь поражает легковесность Троцкого. Жуткие слова о бесполезности как «агитации», так и «репрессий» изобличают в нем революционера-гастролера, оторванного от своего народа, с легким сердцем произносящего проникновенные речи и так же легко отправляющего людей на смерть. Не получилось в «этой России», давай на Индию. Будем там возбуждать массы и насаждать дисциплину.
Но больше всего поражает несоответствие приведенных фактов с тем представлением о Троцком, как о великом революционере, соизмеримом с Лениным, которое сформировали наши средства массовой информации.
Истина, видимо, в словах английского разведчика Локкарта о том, что «Троцкий был так же неспособен равняться с Лениным, как блоха со слоном». Теперь, оглядываясь на события последующих 80 лет, мы можем добавить, что Троцкий так же был неспособен равняться и со Сталиным.
Слова Локкарта были вызваны его раздражением и разочарованием в надеждах «устроить с Троцким грандиозный путч» перед высадкой военного десанта в Мурманске. Если вспомнить, кем был Брюс Локкарт, а он был членом «Комитета 300», т.е. представителем тайного мирового правительства, для которого сама мысль о сближении России и Германии была равносильна импульсу к началу беспощадной войны, то совсем по-иному смотрятся пируэты Троцкого во время переговоров в Брест-Литовске («ни мира, ни войны»), а известные мнения о причастности Троцкого к убийству Мирбаха и восстанию левых эсеров 6 июля 1918 года, а также к выстрелу Фанни Каплан заставляют задуматься. Тем не менее факт остается фактом: Троцкий активно участвовал в подавлении мятежа.
Ленин посылает в Петроград Красина. Рассказывает Соломон: «Потом, когда опасность миновала, он рассказал о той малодушной растерянности, в которой он застал наших «вождей» — этих прославленных Троцкого и Зиновьева. Скажу вкратце, что Красин, имея от Ленина неограниченные полномочия, быстро и энергично занялся делом, приспособляя технику, и своим спокойствием и мужеством ободрял защитников столицы».
Соломон в своих воспоминаниях, как уже сказано, ссылаясь на мнение Красина, настойчиво проводит мысль, что «ограниченный», но смелый, мужественный и бескорыстно преданный делу Сталин был фактическим комиссаром Ленина при Троцком, и именно он доводил до эффективного решения главные вопросы гражданской войны.
На экстренном заседании ЦК РКП(б) 3 июля 1919 г. главком Вацетис был заменен Каменевым. Заменили почти всех сторонников Троцкого в Реввоенсовете. Фактически Троцкий лишался полновластного контроля над вооруженными силами. Слишком много нареканий было и в адрес старого Реввоенсовета, и в адрес самого Троцкого. Тем не менее культ Троцкого в армии сохранили. Так решили все, включая Сталина.

 

 

Георгий ЭЛЕВТЕРОВ