С будущим министром финансов А.Кудриным я «познакомился»
в 1983 году, летом, в Псковской области, в военном лагере близ Струг
Красных, где мы, выпускники Ленинградского университета, проходили
военные сборы для получения звания «офицер запаса». Помню, как меня
неприятно поразила зашоренность студента экономического факультета
А.Кудрина: он не знал страны за пределами г. Ленинграда. А я тогда
еще не догадывался, как эта его историко-географическая ограниченность
скажется в ближайшем будущем на всей стране, в том числе на зауральской
родине моих родителей.
Последний раз на родине своих предков в Южном Зауралье — в Куртамышском
районе Курганской области, я был в 1986 году, т.е. еще в советское
время. Помню, как тамошняя сельская жизнь с началом перестройки получала
новое дыхание. Веселые энергичные лица трактористов, доярок, сельских
учителей; гомон многочисленных детей... Во многих деревнях начали
возводить новые производственные объекты: фермы, маслозаводы... появились
новые библиотеки. От г. Куртамыша до д.Коновалово активно асфальтировали
дорогу. Куртамышский район явно настраивался на более высокий, цивилизованный
уровень.
Но сейчас здесь, как и по всей России, в течение многих лет идет процесс
деградации многих сторон жизни, особенно на селе, как следствие организованной
кремлевскими ультрареформаторами политической и экономической революции
против собственного народа. Но то, что я увидел здесь, летом 2004
года, не укладывается даже в картины разрушительных последствий татаро-монгольского
нашествия и войны 1941—1945 годов.
На всем 20-километровом пути следования от д. Коновалово до с. Закоулово
вместо пышущих жизненным звоном, яркими красками, запахом скота и
хлеба многонаселенных деревень — десятки пустых домов-могил. Рядом
— зарастающие сорняком бывшие пашни; внезапно прерванное строительство
новых ферм (стоят железобетонные полускелеты); разрушенные и растащенные
на кирпичи добротные старые фермы; земляные кучи и остовы от былых
детских садов, сельских клубов. За редким исключением, никаких следов
обещанной плодотворной деятельности кормящих Россию фермеров. Сплошное
наступление дикой природы на еще недавно развитую здесь цивилизацию.
Вот цифры, взятые мной из местных официальных отчетов (газет разных
лет, статистических справочников), характеризующих ситуацию, т.е.
что было и что стало: по Курганской области в 1990 году насчитывалось
почти 1030 тысяч (!) голов крупного рогатого скота, а в 2001 году
— всего 364 тысячи; свиней в 1990 г. — 510 тысяч; в 2001 г. — 198
тысяч. Валовой сбор зерна: 1971—1980 гг. (в среднем в году) — 2800
тысяч тонн, а в последние годы — всего около 1500 тысяч тонн в год.
В 2004 году ситуация еще хуже.
Считается, что исчезновение деревень — это объективный процесс развития
и трансформации цивилизации. Но применительно к России эта теория
неверна. Если Россия хочет иметь в достатке хлеб, мясо и молоко, то
должна быть и сельская цивилизация как составная часть основной. В
какой форме — это уже следующий вопрос. А если такая цивилизация исчезает,
то это — результат субъективизма, т.е. властного волюнтаристского
произвола, что и произошло в Куртамышском районе.
Во второй половине 90-х годов местная областная и районная власть,
выполняя указания центра, в приказном порядке расформировала колхозы
на отдельные паи (т.е. сложную самодостаточную систему разбили на
осколки), разбросали по частным рукам технику, не создав при этом
никакой новой самофункционирующей социально-экономической системы,
хотя бы на стадии становления патронируемой властью. Многое приватизированное
имущество (фермы, складские помещения, гаражи и др.) новыми «хозяевами»
было тут же перепрофилировано на всякую чепуху или чаще всего растащено,
разобрано на кирпичи и распродано.
Местное рядовое население поставили в такие условия, в которых даже
самые трудолюбивые и непьющие люди не смогли жить на более-менее достойном
уровне. Многие жители, кто остался еще в деревнях, желают выращивать
зерно, разводить скот, перерабатывать молоко и мясо. Но в данной ситуации
даже трудовой подвиг, подвижничество будут безрезультатными, так как
власть (и местная, и кремлевская) с самого начала реформ бросила сельхозпроизводителя
на произвол судьбы и смотрит на него, как на обузу, как на лишнее
население. У нашего правительства, в том числе у господина А.Кудрина,
чисто фольклорное восприятие крестьянства: мол, и так хорошо деревня
живет — пьет беспробудно, парится в бане да валяется в сене.
И крестьян не поддерживают на стадии их становления, а наоборот —
угнетают (в т.ч. налогами), вынуждают бегать, чем-то промышлять, воровать...
В отличие от западных стран здесь отсутствует целенаправленная финансовая
помощь для организации производства, никаких серьезных специальных
льгот. Дизельное топливо в Курганской области, несмотря на близость
к нефтедобывающим районам, стоит дороже, чем в г. Санкт-Петербурге.
Молоко в куртамышских деревнях в июле 2004г. закупалось по 3 руб.
50 коп. за литр, а в магазинах продавалось уже по 15 рублей! Сыр —
более 100 руб. за кг.
По последним данным, г. Санкт-Петербург занимает примерно 15-е место
в мире по дороговизне жизни. Но в г. Куртамыше многие продукты и промтовары
на 10—15% дороже, чем в С.-Петербурге, а зарплата значительно ниже!
Еще 15 лет назад Куртамышский район производил достаточно разнообразной
продукции не только для самообеспечения, но и для соседних городов.
Не было проблем: безработицы, наркомании и воровства с личных огородов.
Не ощущалась так, как сейчас, психологическая безысходность. Была
высокая рождаемость, и почти каждый год открывался новый детский сад.
Сейчас же, после так называемых «абсолютно правильных реформ», многие
деревни в области на грани исчезновения, а г.Курган лишен разнообразных
и дешевых продуктов питания (ассортимент в магазинах очень беден,
и все очень дорого, за исключением пока еще хлеба и масла).
Из-за запрета по-человечески трудиться на земле гуляют банды вынужденных
бездельников, воров, а также спившихся, но когда-то физически и психически
сильных людей. Да и телевидение осмеивает честного труженика («только
лохи горбатятся») и возвеличивает ловкого посредника. Хотя давно известно,
что цивилизация основывается прежде всего на производстве и лишь затем
— на торговле. Попробуй сейчас жители какой-нибудь деревни возродить
свой маленький маслозавод — сразу всполошатся отдельные, но влиятельные
местные и областные чиновники и посредники! Завод будет мгновенно
ими уничтожен, т.к. этой категории людей невыгодны экономически самостоятельные
крестьяне. Для них выгоднее масса вымирающих безработных, не создающих
экономической конкуренции чиновникам-спекулянтам, чем множество развитых
хозяйств, сбивающих цены на рынке.
Маленький хозяин в деревне цивилизованнее и самостоятельнее городского
бомжа, гастербайтера и некоторых наемных работников-горожан. И нужно
понять, что многие селяне бегут в город не потому, что их привлекает
«воздух свободы», а потому, что центральная власть сознательно опустила
сельские поселения в силовое поле деградации. Как ни плоха была колхозно-совхозная
система, она все же выполняла необходимые цивилизаторские функции:
обеспечивала работой, пусть нередко и полупримитивной; поддерживала
культурную сеть (клубы, библиотеки, школы); гарантировала прожиточный
минимум — т.е. удерживала население от деградации. В 90-х годах крестьян
целенаправленно разъединили, многих оставили без средств к самостоятельному
хозяйствованию и еще лишили социально-культурной инфраструктуры: почты,
фельдшерских пунктов, регулярного автобусного сообщения... несмотря
на то, что до этого момента во многих селах численность населения
не сокращалась. И результат: упадок сельского хозяйства.
Любой образованный школьник знает, что в России (самой холодной стране
в мире) сложные климатические условия и очень большие расстояния не
позволяют развивать сельское хозяйство в промышленных масштабах усилиями
фермеров-одиночек. Здесь по-настоящему заметный результат возможен
либо через коллективный (общинно-артельный) характер труда (в разных
вариантах), либо через агропромышленные комплексы (как в США). А успех
отдельных фермеров в России объясняется редким стечением благоприятных
обстоятельств: успел по дешевке или по блату скупить значительную
часть колхозной техники; по знакомству получил выгодный кредит; приобрел
удобные плодородные земли в благоприятном климате. Но таких, относительно
удачных, фермеров в России очень мало. В Курганской области в их собственности
лишь около 3% всех посевных площадей. Да известно, что лучше дело
идет у тех фермеров, которые организовали большесемейное хозяйство.
Помощник президента по экономической политике А.Илларионов, как и
А.Кудрин, формировавшийся в «парниковой среде» Ленинграда и Москвы,
не зная конкретной ситуации в глубинке, уже много лет льет абстрактную
трепотню о либеральной экономике и конкурентной самовыживаемости работников
труда. Попробовал бы он сам хотя бы 1 год самовыживать и поддерживать
личное фермерское хозяйство в Южной Сибири без государственной помощи,
при постоянном 30-градусном морозе зимой и 40-градусной жаре летом,
в осаде ненасытных налоговых органов и рэкетиров. Сегодняшняя власть
воспринимает крестьянина не как необходимого стране кормильца, а как
незаконно обогащающегося экзотического типа. А ведь в европейских
странах, где гораздо более благоприятный климат, государство всячески
поддерживает производителей зерна, т.к. понимает, что они — основа
жизни страны. Рыночные принципы в данном случае не первичны, а вторичны,
производны от факта наличия этих людей. Рынок существует благодаря
им. Эти люди нужны всегда.
В начале перестроечных лет были публикации об удачных экспериментах
по интенсификации производства в колхозах с измененной организацией
труда (система Худенко и другие инновации). В Курганской области внедрял
свои сельхозразработки знаменитый академик Т.Мальцев. Но все это выкинуто
нашей властью, и фанатично имплантируется западный протез (фермер-индивидуал),
созданный в совершенно иной, географически более удобной среде.
Может, отменить аграрные приоритеты цивилизации в Южном Зауралье и
в Сибири как затратные и несоответствующие местным условиям?
Но как же тогда объяснить следующее: XVII век. Малый ледниковый период.
Средние годовые температуры ниже современных. На восток от Москвы,
ближе к Уралу, — абсолютное бездорожье. Но северорусские землепроходцы
ватагами и артелями активно осваивают Сибирь: строят множество городков
и сел, корчуют лес и засевают поля, отбиваясь от набегов сибирских
татар. Урожаи растут. И все это без современной техники!
XXI век. Климат теплее. Давно проложены дороги. Создана мощная техника,
телефонно-телеграфная и другая связь... Но цивилизация обвально отступает:
сотни пустующих деревень и одичавших пашен. В городах России мясо
в дефиците и постоянно дорожает. Хлеб тоже. В г. Куртамыше — скопление
беженцев из окружающих деревень. Но и Куртамыш тоже на грани выживания.
Эта же участь надвигается и на областной центр — Курган.
Не лежит ли здесь, в сегодняшнем Зауралье, ключ к разгадке внезапной
гибели цивилизации майя в Центральной Америке? Уж очень катастрофы
похожи! Причина — в кризисе системы управления?