Почти всякий год аккурат перед грустным днем начала
войны с немецко-фашистскими захватчиками на лечебное учреждение обрушивается
очередная напасть. Как у классика Гоголя в ночь перед Рождеством.
Однажды ровно в двенадцать часов объявили о грядущем отключении электричества.
Нет, дескать, ни текущих платежей, ни погашения прежних долгов...
Но зря старались тутошние электробароны, ничего у них не вышло. Не
иначе железный министр Шойгу вмешался.
Воду, правда, несколько раз перекрывали. Бегали сестры и нянечки в
соседнюю пожарную часть с ведрами, студентов гоняли с бидонами, родичи
таскали емкости из ближних торговых точек. Один кандидат наук гипсованные
бинты замачивал боржомной водой. Оформил кандидат новацию рацпредложением,
премию получил от профессора за смекалку, шельма.
В другой июнь по-левитановски скорбно сообщили, что кормить больных
далее не будут. Мол, иссякла кормовая база, не осталось на складе
ничего, кроме хлеба; соль еще в заначке сохранилась, а компота больше
не предвидится...
Но народ непобедим!.. Кормят, не кормят — никто и не заметил. Голодающих
не обнаружилось. И вдруг — комиссия. И откуда она свалилась?..
Цугом проследовали по коридорам в крахмальных халатах: заместитель
в мэрии по финансам, начальник местной медицины — бравый мужчина армейской
выправки, другие организаторы здравоохранения, а также примкнувший
к ним член райполитсовета будущей руководящей партии. Позади плелись
заведующие отделениями и прочая замотанная белохалатная масса. В арьергарде
кокетливо ступала любимица коллектива кошка Авдотья.
Особо посетили эксклюзивные палаты.
С палатами этими вышла история. Сообщили как-то, что нашлись средства,
и на каждом этаже будут строить двухместные палаты с индивидуальными
унитазами. Лечиться в тех палатах предстоит людям небедным, а посему,
надо брать с них только «за постой» сотни по полторы рублей в сутки.
Один врач глубокого предпенсионного возраста спросил с галерки:
— А как же статья конституции? Деньги требовать нельзя!..
В ответ жестко прозвучало из президиума:
— У нас теперь своя конституция, не сталинская! Деньги уйдут на спецсчет,
в наш стабфонд, как в Центробанке... Ты знай бери и складывай, а делить
потом будем, может, и без тебя...
Не все вняли устному приказу; хоть и усоп ОБХСС, а бо-
язно...
Задержалась комиссия в европалатах у VIP-пациентов, восторгам границ
не было. Только партийный функционер все рвался на кухню, очень желал
снять пробу с обеда. Еле отговорили его:
— Думаешь, тебе там картошку фри подадут с цыпленком в табаке по-ресторанному?..
Суп макаронный мы тебе и на этаже обеспечим, хоть ведро.
Чуть замешкавшись, комиссия в полном составе отправилась посмотреть
на аппарат для сушки рентгеновской пленки, пожертвованный местной
богадельней, а затем и убыла восвояси возлагать венки к памятникам
воинам, павшим за наше светлое настоящее и не менее достойное будущее.
В городе состоялись заседания депутатов разных уровней, расширенные
и узкие коллегии с приглашением штатных и нештатных специалистов и
средств массовой информации. Все на полном серьезе, как у взрослых.
Неясного партийного окраса нардеп клеймил позором порядки, а потом
почему-то уклонился от повестки дня и вспомнил стихотворение пролетарского
поэта Вл.Вл. Маяковского «Прозаседавшиеся». Неплохо, видно, нардеп
учился в советской средней школе.
Статья появилась в газете, целый критический абзац был нацелен на
руководство. Исполнительная ветвь власти, говорят, рвала и метала.
Забыла, похоже, ветвь, что бесплатным бывает только лунный свет, да
и то на кладбище. Главврачу всыпали по первое число. («Не мог, понимаешь,
банкет соорудить для комиссии по-человечески!»)
...Гоголевские виртуальные напасти сейчас отступили. Лечебное учреждение
продолжает функционировать в заданном еще полвека назад режиме, как
остров посреди трясины бессмысленной страховой медицины. Эксклюзивные
унитазы иной раз промывают вручную. В операционных блоках хирурги
и сестры иной раз друг дружке любовно льют на руки воду из новых эмалированных
кружек и ковшиков. Смотреть — одно удовольствие... Хлеб дают. И хлеб,
между прочим, вкусный.
Кошка Авдотья днями принесла шестерых. Котятки такие приятные, лапками
шевелят. Не успели прозреть, людей в белом пугаются. А мамка Авдотья
их очень любит. Покормит детей и вдоль плинтуса ложится, комиссию
очередную ждет.