Вопреки ожиданиям, которые за несколько дней до обнародования президентского послания Федеральному собранию активно подогревались прессой, ничего сверхсенсационного в нем и на этот раз не оказалось. А сенсаций ожидали, вероятно, потому, что минувший с предыдущего послания Владимира Путина год для России и ее руководства был омрачен несколькими серьезными провалами внутренней и внешней политики. Прежде всего рядом крупных террористических актов, антисоциальными реформами, вызвавшими массовые протесты в стране, событиями на Украине, в Киргизии и Молдавии, резко снизившими влияние России на постсоветском пространстве.
Более того, преобразования в политической жизни государства по «укреплению вертикали власти» были восприняты западными покровителями российского президента как «сворачивание демократического процесса в России» и вызвали резко негативную реакцию, грозящую не только Путину, но и России большими проблемами.
Иными словами, очень многие ждали от президента объяснений и анализа происходящего, а также плана действий на ближайшее будущее. По тому, как были расставлены приоритеты в послании, ясно, что рядовым гражданам, ожидавшим «социальных послаблений», особенно рассчитывать не на что. Президент предложил рассматривать свое послание этого года как логическое продолжение прошлогоднего, где «самые актуальные из стоящих перед нами социально-экономических задач, включая конкретные национальные проекты, были названы». Как эти «проекты», воплощенные в реформы образования, здравоохранения, жилищно-коммунального хозяйства, 122-й закон, претворяются в жизнь, всем хорошо известно. И «преемственность» посланий говорит только об одном: пагубный курс, увы, будет продолжен.
Из всех многочисленных тем, которым было уделено внимание в послании, хотелось бы остановиться на одной, занявшей в выступлении президента особое место. А именно: теме демократии и свободы в России. Надо отметить, что именно тут и содержались главные неожиданности, хотя начал президент вполне традиционно — с косвенных, но достаточно прозрачных разоблачений своего предшественника и его курса, дабы еще раз подчеркнуть, что не несет за него ответственности.
Путин назвал крушение Советского Союза «крупнейшей геополитической катастрофой, ставшей для российского народа настоящей драмой». Напомнил о десятках миллионах соотечественников, оказавшихся за пределами территории России, о массовой бедности, которая стала восприниматься как норма, о терроризме и хасавюртовской капитуляции.
По словам Путина, это та огромная цена, которую Россия и россияне заплатили за демократию. Сам президент, несмотря ни на что, считает, видимо, эту цену приемлемой, ведь «именно в этот период в России происходили крайне значимые события», в обществе вырабатывалась «воля к новой свободной жизни».
Однако дальнейшие слова Путина однозначно свидетельствуют о том, что все жертвы россиян принесены ими абсолютно напрасно: демократии в России не было и нет. Президент фактически дословно повторяет то, в чем его на протяжении последних лет обвиняла оппозиция.
Итак, в России, по мнению президента, нет свободы слова, поскольку имеется насущная необходимость «создать гарантии, при которых государственное телерадиовещание будет максимально объективным, свободным от влияния каких-либо отдельных групп и отражать весь спектр общественно-политических сил в стране». Иными словами, Путин сознался, что сейчас электронные государственные СМИ от таких влияний не свободны и весь спектр политических мнений страны не отражают.
А если нет объективной информационной политики, то нельзя говорить и о честных, и справедливых выборах. Именно это и пытались доказать коммунисты на протяжении целого года, после выборов декабря 2003-го в Госдуму. Да и сам президент в ходе своей прошлогодней выборной кампании не раз пользовался услугами этих отнюдь не максимально свободных СМИ. А потому вызывает большие сомнения, что за благими пожеланиями президента могут последовать какие-либо реальные действия по изменению ситуации. По крайней мере Путин предложил пока лишь одну, изначально неэффективную меру: предоставить Общественной палате, абсолютно искусственному и зависимому органу, формируемому главным образом самим президентом, полномочия «в части обеспечения гражданского контроля за соблюдением телеканалами принципов свободы слова». Что уж говорить о том, что в Общественной палате по закону нет представителей партий и политических организаций, так что совершенно неясно, как такая «беспартийная организация» будет отражать «общественно-политический спектр».
Признал Владимир Путин и отсутствие гарантий деятельности оппозиции в стране. Кстати, для западной демократии такие гарантии являются основой основ.
Президент считает, что «каждая фракция должна иметь возможность в равной мере высказывать свою позицию по ключевым вопросам развития страны, предлагать своих представителей в руководство комитетов и комиссий, добиваться включения в повестку дня интересующих ее проблем». Таким образом, был признан очевидный для всех, кто хоть сколько-нибудь следит за деятельностью российского парламента, факт: ничего подобного в российской Думе ныне не наблюдается.
К сожалению, весьма сомнительно, что избранное благодаря ангажированным СМИ, государственной, корпоративной и партийной (которая, по мнению президента, столь же коррумпирована) бюрократии думское большинство завтра же откажется в пользу оппозиции от некоторых руководящих постов в думских комитетах или хотя бы начнет исполнять без нарушений думский регламент. Хотя на словах, «Единая Россия», безусловно, горячо поддерживает президентское послание.
Как поддержал его и генеральный прокурор Устинов, несмотря на то, что президент ясно дал понять: значительная часть общества воспринимает судебную систему как коррумпированную, а, значит, говорить о ее эффективности невозможно. Впрочем, что генпрокурору до жестких слов, если дела президента свидетельствуют об ином: две недели назад Устинов был переназначен на своей должности, невзирая на сомнительную эффективность руководимого им правосудия.
Да и председатель ЦИК Александр Вешняков очень высоко отозвался о президентском послании, в котором, между прочим, имеется и такой посыл: «Отказывать собственному народу, самим себе в способности жить по демократическим законам — это значит не уважать себя, своих граждан. Это значит не понимать прошлого и не видеть будущего». Но руководитель ЦИК всеми своими действиями по запрету референдума и демонстрирует такое неуважение к мнению народа и демократии. И вряд ли исключительно по собственной воле.
Обрисовав весьма печальную ситуацию со свободой слова, положением оппозиции и судебной системы, Владимир Путин показал полную бесперспективность в нашей стране борьбы за собственные права правовыми методами. Но, не предложив никаких механизмов, дал понять, что «всякого рода внеправовые методы борьбы за национальные, религиозные, иные интересы противоречат самим принципам демократии. Государство будет на них законным, но жестким образом отвечать».
То есть, фактически признав, что, кроме улицы, других средств борьбы за свои интересы у народа в России не имеется, президент указал, что власть не даст использовать и это средство.
Таким образом, в послании президента нашли отражения процессы «цветных революций», о которых прямо не было сказано ничего, однако значительная часть выступления явно определялась именно этим. Впрочем, еще не факт, что эти пока завуалированные рассуждениями о демократии угрозы окажутся эффективными.
Но для чего, а главное — кому потребовалось доказывать в послании необходимость демократии в России, если она уже полтора десятка лет «демократическая страна», а «в современной России ценности демократии не менее важны, чем стремление к экономическому успеху или социальному благополучию»?
Главным адресатом этих объяснений, конечно, был Запад, весьма скептически относящийся сейчас к деятельности президента Путина. Именно западным партнерам посылались сигналы о том, что «Россия — крупнейшая европейская нация» и «выстраданные и завоеванные европейской культурой идеалы свободы, прав человека, справедливости и демократии в течение многих веков являлись для нашего общества определяющим ценностным ориентиром». Мол, свои мы, свои: не Киргизия какая-нибудь или Украина. Не надо нас насильно демократизировать, мы и так демократы!
Но, во-первых, Запад не столько волнуют «выстраданные идеалы», сколько собственные национальные интересы, а потому его вовсе не устраивает, что «Россия как суверенная страна способна и будет самостоятельно определять для себя и сроки, и условия движения по пути демократии». К тому же, как совершенно справедливо было замечено президентом: «Наше место в современном мире будет определяться лишь тем, насколько сильными и успешными мы будем». А место это, к сожалению, весьма незавидное, потому и не позволяют России никакой «суверенной демократии» те, кто действительно силен и успешен.
Ну а во-вторых, как сообщил сам Владимир Путин, большинства элементов западной демократии, хороши они или плохи, в России не наблюдается. Так что упреки западных «поборников демократии», какими бы истинными целями они ни руководствовались, справедливы по существу. Поэтому вряд ли их отношение к политике Путина подвергнется серьезным изменениям.
Если говорить о большинстве рядовых граждан, то их представления о справедливости и фундаментальных ценностях несколько отличаются от представлений непонятого на Западе западника и либерала Путина, однако теперь и они не нуждаются в доказательствах важности демократии. Если еще недавно стабильность и благополучие были для людей много важнее демократических институтов, то последние события показали, что деградация этих институтов приводит к полной бесконтрольности власти, которая, пользуясь этой бесконтрольностью, проводит антисоциальную политику, никак росту стабильности и благополучия не способствующую.
А убеждать в чем-либо высокопоставленных чиновников и думское большинство вообще бессмысленно, ибо они заранее и во всем с президентом согласны: главное, чтобы это согласие конвертировалось в собственную выгоду.
Должно быть, в необходимости демократии президент Путин убеждал прежде всего самого себя, искренне полагая, что, скажем, назначение губернаторов — мера куда более демократическая, нежели их всенародное избрание. А если уж кандидатура для назначения будет выдвинута от победившей на региональных выборах (пусть даже и при отсутствии независимых СМИ и судебной, и избирательной системы) партии, то и вообще апогей «суверенной демократии».
К сожалению, если ориентироваться не на слова, зачастую весьма убедительные и привлекательные, а на реальный государственный курс, проводимый под руководством президента, то все больше убеждаешься: и «демократия», и «суверенитет» для России понятия весьма условные и иллюзорные.

 

Екатерина ПОЛЬГУЕВА.