Перед Днем Победы, как об этом много раз предупреждали
патриотические журналисты, вместо прославления подвига советского
солдата с экрана, помимо чернухи, несутся требования покаяния за «преступления»,
якобы совершенные солдатом-освободителем на территории Европы.
Я, патриот-красноярец, хочу попросить прощения, но не у этих наследников
Гитлера и Геббельса, а у наших ветеранов.
Простите нас! Со слезами на глазах прошу — простите! За наше предательство
Родины — Советского Союза, в обмен на двести палок колбасы на полках.
За предательство Родины, в боях за свободу и независимость которой
восемь с половиной миллионов ваших соратников без раздумий отдали
свои жизни. Вам было холодно, голодно, страшно, но вы смогли ее отстоять,
а мы проглотили, смолчали, глядя в пол, как толпы мелких бесов крушили
то, защита чего была смыслом вашей жизни. Вы противостояли натиску
всей озверевшей Европы и победили, и принесли вы в нее не меч, но
мир. И это с пеной у рта отрицают «цивилизованные перечеловеки», и
вторят им, подвывая, наши шавки-демократы.
Простите нас! Простите нас за то, что мы, зная о подвигах Матросова,
Космодемьянской, Талалихина, Лаврененко, Коробкова, Покрышкина и Кожедуба,
Маринеско, героев-панфиловцев, молодогвардейцев-краснодонцев, тем
не менее вытащили на экраны телевизоров предателей, всех этих власовцев,
казачков, бандеровцев и прочую лесную нечисть, стрелявшую вам в спины.
Простите нас! Простите нас за то, что мы молчали и продолжаем молчать,
когда льют помои на вашего Неизвестного Верховного Главнокомандующего.
За то, что во всей России ему, Герою Советского Союза и Герою Социалистического
Труда, нет не только памятника, но и бюста, что положено по закону.
За то, что победили вы под его руководством всю Европу не «заваливанием
трупами», а за счет военного искусства, но про это мы молчим, простите
нас за это!
Простите нас! Простите нас за то, что мы предали то будущее, которое
было реальным. Ваша страна была ориентиром для всех честных и справедливых
людей и надеждой для людей угнетенных. Мы предали их и лишили надежды.
Но на нас смотрят глаза наших детей, немо спрашивая: «Что дальше?»
Простите нас за то, что мы не можем сказать им, как вы сказали нашим
отцам, что дальше будет мирная жизнь. Этого мы не можем им обещать.
Простите нас за это.
Простите нас! Простите нас за то, что вас избивали на широких площадях
Москвы, за оборону которой вы, шестнадцатилетние и шестидесятилетние,
бросались под танки и не пропустили врага. За то, что вас избивают,
судят и, осудив неправосудными приговорами, сажают в тюрьмы в маленьких
фашистских государствах Прибалтики, а мы молчим, боясь каких-то обвинений.
А в это время по улицам, за освобождение которых вы отдали десятки
тысяч жизней, маршируют эсэсовские недобитки, вытащенные из мрачных
чуланов истории и отхлопанные от нафталина.
Но мы стараемся! Пусть мы разобщены, дезорганизованы, деморализованы,
мы стараемся. Поймите, нет у нас сейчас Того, кто сказал бы, как сказал
вам под Сталинградом, что «всё, хватит отступать! Мы долго отступали!
У нас уже нет превосходства над врагом ни в промышленности, ни в людях.
Но для нас нет и земли сзади! Ни шагу назад! Все для Победы!»
Прошу вас, простите нас!
Хотя знаю, нет нам прощения, но все же прошу! Поднимите фронтовые
сто граммов в этот великий и радостный День и выпейте за нас и за
нашу Победу. За нашу грядущую Победу в надвигающемся бою.