Не получилось у фашистов лишить меня жизни. В бою
под Витебском в 1944 году я был ранен в ногу, вернулся домой на костылях.
Выписывая меня из госпиталя, хирурги настоятельно рекомендовали носить
на покалеченной ноге протезно-ортопедический аппарат, что я и делал
все минувшие шестьдесят лет, и не было у меня особых проблем с его
приобретением, а, точнее, — с получением. Аппарат не очень сложной
конструкции — металлические пластины по бокам и с шарниром в коленном
сгибе. Но с его помощью я «ходил» все послевоенные годы. И вдруг по
больной ноге, которая и так-то не надежна, наносится удар, пожалуй,
не меньше вражеского. Удар этот — известный Закон № 122 о монетизации
льгот. Инвалидов он буквально сбил с ног.
Не случись такого изуверства над инвалидами Великой Отечественной
войны, я бы, как обычно, съездил на протезно-ортопедический комбинат
за заказанным заранее аппаратом, с московской фабрики ортопедической
обуви получил бы приглашение сделать очередной заказ на обувь, как
и было все эти годы. Правда, заказ на мою «обновку» я сделал еще прошлым
летом, и пошили мне обувку по моей покалеченной ноге. Но привычного
приглашения приехать и забрать я так и не дождался. Сначала по наивности
думал, может, к назначенному сроку не успели смастерить, мало ли у
фабрики своих трудностей... А когда стал выяснять по телефону, понял,
что виной всему зурабовский закон.
Знал бы господин Зурабов, сколько мук сейчас принимаем мы, инвалиды
Великой Отечественной! Понимал, что ехать на фабрику бесполезно, если
они не присылают открытку с приглашением, да ведь надо искать концы,
и поехал. А расстояние — из пос. Северного по Дмитровскому шоссе до
станции метро «Электрозаводской». А уже 80 лет и, можно сказать, без
ног...
Обувь моя была готова, но фабрика потребовала гарантийное письмо от
Московского регионального отделения фонда социального страхования.
Дальше выяснилось, что требуется новое переосвидетельствование инвалидности,
то есть подтверждение. Сколько я их прошел, начиная с эвакогоспиталя,
— не сосчитать. И началось,.. каждый врач нашей поликлиники сделал
в моем так называемом посыльном листе свое заключение. Повез я этот
лист в другую поликлинику на Алтуфьевском шоссе, отстоял очередь,
оказалось, компьютер вышел из строя. Как говорится, не солоно хлебавши...
Через неделю, когда отремонтировали компьютер, снова поехал, сдал
лист, и мне назначили день медкомиссии. И вот теперь с листом социальной
реабилитации, я так и не понял, зачем он столько мук стоил, мне надо
попасть на Дмитровское шоссе в Фонд социального страхования. Снова
отстаиваю очередь и, наконец, в руках злосчастное письмо, с ним отправляюсь
в новый поход — на ту самую фабрику. Не забыл попросить сделать мне
копию «страхового» письма, памятуя, что мне же еще надо попасть на
комбинат, где сделают мне протезно-ортопедический аппарат и выдадут
инвалидную палку.
Добрался до комбината, а там признали письмо не действительным: оно
же для фабрики написано, а здесь — комбинат, другое учреждение. Зам.
главного врача поняла, как мне тяжело передвигаться приходится, стала
звонить сама в Фонд социального страхования, а когда дозвонилась,
попросила прислать письмо на комбинат. Теперь я жду, когда это гарантийное
письмо пришлют на комбинат, и там начнут делать для меня аппарат.
Подобные «зурабовские заботы» окружают нас, инвалидов, на каждом шагу.