ЛЮБОВЬ к Родине, великий гуманизм питали мужество и честность М.Шолохова, его веру в неукротимую устремленность русского народа к социальной справедливости и свободе. Эта могучая любовь помогала ему жить по высшим законам правды и совести, сделать правду краеугольным камнем своего жизненного и творческого поведения. Шолохов в «Тихом Доне» с предельной правдивостью раскрыл жуткие закономерности революционного времени, смятенную душу русского человека, его противоречивые крайности, мудрость, простоту и доверчивость, его сложившуюся веками философию и психологию. Простые люди труда стали яркими носителями высоких побуждений, устремленными к вековечной идее социальной справедливости.
В «Тихом Доне» широкий разворот судьбоносных для нашего народа событий, много ярких человеческих характеров из разных социальных слоев. Центральная тема романа — казаки в революции — включила в себя колоссальные по своей социально-исторической значимости события, ожесточенные классовые битвы, глубоко раскрыла социально-политические и нравственно-психологические особенности русской нации. В эпопее герои представляют весь народ, отсюда проистекает их многообразие. Шолохов много внимания уделил главному герою Григорию Мелехову, его отцу, матери, брату, сестре, любимым женщинам, они предстают не только как «помощники» в раскрытии его характера, но и как полноценные персонажи, ведущие свои самостоятельные партии. То же самое можно сказать о второстепенных и даже эпизодических персонажах, представляющих разные социальные слои и политические силы, — Степане Астахове, Мироне Коршунове, Прохоре Зыкове, Лагутине, Котлярове, Мишке Кошевом, офицере Листницком, генерале Богаевском.
Эпическая основа «Тихого Дона» предполагает, что в романе действует герой, который отражает определяющий дух народа, движение истории, те изменения, какие вносила в его самосознание революция. В таком образе должны соединиться личность и эпоха, человек и история. В.Щербина справедливо писал, что в «Тихом Доне» Шолохов раскрыл «одну из решающих проблем всемирной литературы — проблему соотношения объективных законов истории и самоценности личности». Григорий стоит в центре повествования, сталкивается по ходу действия произведения с представителями разных общественных сил. Он отразил в себе сокровенные помыслы миллионов людей: устремленность к социальной справедливости, всеобщему миру, нарастающую ненависть к «верхам», тяжкие раздумья о судьбе России и глубоко интимные переживания, в той или иной степени связанные с революционными потрясениями. И это сказалось на развитии основной нити сюжета.
Григорий Мелехов со своей извилистой судьбой не всегда адекватно отражает народный взгляд на изображаемую в эпопее жизнь. Его расхождения с народом художественно фиксируются поступками и рассуждениями других персонажей, ориентирующихся на народную мораль. Авторская позиция в «Тихом Доне» воссоздает высшую общенародную правду, которая стоит над правдами борющихся лагерей, классов и социальных групп и отражает национальные интересы всей России. Это отразилось в самом стиле произведения, в нем доминируют конструкции, в которые «свободно — на правах хора — входят и автор, и герой, и многие другие» (Л.Киселева). Авторская позиция проявляется в совокупности и взаимодействии разных точек зрения, в объективном изображении разноликих героев, массовых сцен, настроений и жизни различных слоев народа. Авторский взгляд, опирающийся на народные представления, цементирует разноречивые, порой диаметрально противоположные оценки персонажей. Правдиво изображая жестокую и вместе с тем величественную эпоху Октября, Шолохов сумел встать на такую ступень художественного познания, которая позволила верно раскрыть трагическую суть революции, разделившей русский народ на враждующие лагери, и понять и передать читателям правду и одной и другой стороны.
Идейно-художественная концепция «Тихого Дона» включает в себя как один из важнейших ее мотивов, как основополагающую социально-нравственную основу поиски героями общечеловеческой правды, правды для всех, выдерживающей проверку высокими принципами народной морали. Поиски социальной гармонии связываются в эпопее с надеждой на лучшее общественное устройство. Идея справедливой власти опиралась на народную мечту о всеобщем равенстве. К общенародной правде, к пониманию идеалов Октябрьской революции ищет свой путь центральный герой эпопеи — незаурядный по своему характеру Григорий Мелехов. Этот гордый, прямодушный, решительный, вспыльчивый, с острым умом, свободолюбивым сердцем, с глубоким чувством справедливости и собственного достоинства человек постоянно мечется, разъедается сомнениями, душевной борьбой. Обостренно совестливый, лишенный корысти и эгоизма, «он думает, как всем жить лучше» (Ю.Бондарев). Он — характерный для нашего народа тип правдоискателя, «стоит на одной линии с величайшими художественными образами праведников, правдоискателей и борцов за правду. Ближе всех, пожалуй, он к Дон Кихоту» (Е.Тамарченко).
Шолохов изобразил, как Октябрьская революция вызвала глубокий раскол в народе, стала национальной трагедией, но вместе с тем она оплодотворила народную жизнь идеями братства и социальной справедливости, разбудила в передовых людях из трудовой массы неуемную энергию, высокое человеческое достоинство, чувство хозяина своей судьбы. Григорий с горечью рассуждал после соединения повстанцев с белыми: «Народ другой стал с революцией, как, скажи, заново народился!», а господа генералы «все старым аршином меряют». Он раздумывал о судьбе России, его томили мысли о бесплодности казачьего восстания, его неминуемом поражении, ибо большинство народа поддержало Советскую власть. В острый момент борьбы повстанцев с красными Григорий думал, что «казаков с большевиками ему не примирить, да и сам в душе не мог примириться, а защищать чуждых по духу, враждебно настроенных к нему людей, ...которые глубоко его презирали и которых презирал он сам, — он тоже больше не хотел и «не мог». «И оттого, что стал он на грани в борьбе двух начал, отрицая оба их, — родилось глухое неумолчное раздражение». Такова главная суть его трагической судьбы и основной массы казачества, что было связано с колоссальными издержками революции.

ОСНОВНОЙ исторический конфликт «Тихого Дона» — противоречия восставших казаков, с одной стороны, с красными, а с другой — с белыми. Казаки ошиблись, выступив против Советской власти, если иметь в виду последствия их восстания. Но вместе с тем их «ошибка» помогла в какой-то мере понять свои немалые заблуждения и Советской власти, от ее имени революционные «интернационалисты» приняли чудовищный план расказачивания и допустили ряд преступных ошибок по отношению ко всему русскому крестьянству. Главный конфликт «Тихого Дона» трагичен. Трагично страдание всего народа, в том числе и казачьей массы. Восстание принесло много ненужных жертв, русские воевали с русскими, трудящиеся с трудящимися. Трагическое в «Тихом Доне» — это неизбежность ошибок и заблуждений, крови и жертв, потерь и страданий. Это сказалось на судьбе героев «Тихого Дона», в том числе и Григория. Трагичны переживания и гибель прекрасной русской женщины Натальи, наполненной большим человеческим и женским обаянием. Она пала жертвой беспредельной любви к Григорию. Он стал виновником гибели и смелой, правдивой, гордой и мятежной Аксиньи. Страдания и смерть этих женщин подчеркивают трагизм судьбы Григория и его вину.
В эстетической науке говорится, что трагично страдание возвышенной, благородной личности, до конца сохраняющей высокие нравственные качества, если это страдание связано с историческим движением. Такая личность должна воплощать существенные стороны идеала художника. У Григория много привлекательного. В нем доминируют «очарование человека», высокие нравственные качества «как достояние нации, как знак ее величия и силы» (А.Хватов). «Для него открыт и доступен мир возникающих гармонических человеческих отношений. Именно потому, несмотря на все свои заблуждения, Григорий не теряет связи с народом, предстает как трагический характер, постоянно, органически связанный с хоровым народным пафосом эпопеи» (Л.Киселева).
Сюжетное развитие образа Григория и его трагическая тема определяют построение «Тихого Дона». В этом образе сконцентрировалось понимание темы «казаки в революции», переросшей в глобальную тему «личность и история». Жизнь Григория противоречива и запутанна, он непрестанно мечется, разъедается сомнениями. Он признал, что с семнадцатого года ходит «по кривым дорожкам»: «От белых отбился, к красным не пристал». Он ненавидел интервентов и белогвардейцев, а оказался вместе с ними. Каковы причины его мучительных колебаний, почему у него сложилась такая несчастливая судьба? Шолохов в 1929 г. назвал Григория «своеобразным символом середняцкого донского казачества». Позднее он сказал по-иному: «У Мелехова очень индивидуальная судьба, в нем я никак не пытаюсь олицетворить среднее казачество» («Известия», 10.03, 1935 г.). В 1957 г. он говорил: «...в социальном облике Григория Мелехова воплощены черты, характерные не только для известного слоя казачества, но и для крестьянства вообще. Ведь то, что происходило в среде донского казачества в годы революции и Гражданской войны, происходило в сходных формах в среде уральского, кубанского, сибирского, семиреченского, забайкальского, терского казачества и среди русского крестьянства». По мере работы над эпопеей, в связи с развитием образа Григория, серьезным углублением его жизненного содержания Шолохов расширил свое понимание типичности героя, пришел к выводу, что нельзя его строго прикрепить ни к одной социально-психологической группе. Ю.Лукин указал, что он выходит «за рамки и специфику казачьей среды Дона 1921 года и вырастает до типического образа человека, не нашедшего своего пути в годы революции» («ЛГ», 1.03, 1940 г.). Развивая эту мысль, профессор А.Метченко писал, что Мелехов в наши дни «уже воспринимается не только как образ заблудившегося на перепутьях истории донского казака, а и тип эпохи. В его судьбе найдут много близкого для себя и те, кого неумолимый ход истории ставил перед необходимостью крутого поворота в своей судьбе». Одна из сложнейших проблем «Тихого Дона» — проблема отношения не только к крестьянству, но и вообще ко всем тем людям, которые не хотят или не могут принимать правду ни одной из сражающихся сторон во время гражданской войны.
В свободолюбии, патриотизме, правдоискательстве, нравственном максимализме, сильном чувстве собственного достоинства, обостренной совестливости, справедливости Григория нельзя не видеть огромный потенциал общечеловеческого. В нем сконцентрированы коренные качества не только казачества и русского крестьянства — это поистине национальный тип русского человека в эпоху революционных преобразований. Он ищет полной справедливости — и нигде не находит, и в этом коренится один из источников его метаний и страданий. Григория преждевременно демобилизовали из Красной Армии. Белые чужды Григорию, они, люди иного социального мира, пренебрежительно относились к трудовому человеку. Вместе с тем он чувствовал недоверие и со стороны красных. После этого никому больше он не хочет служить, думает пожить возле своих детишек, заняться хозяйством, об этом он говорит Кошевому от чистого сердца, но тот ему не верит, ни на минуту не забывая, что Григорий был видной фигурой у восставших. Когда утверждают, что в «Красной Армии Мелехов не нашел себя» (И.Лежнев), то следует уточнить, что в этом повинен не только он, но и сложившиеся обстоятельства. Он готов принять наказание за свое участие в восстании, но «пускай ему зачтут службу в Красной Армии и ранения, какие там получил». Надежды его на справедливое к себе отношение не сбылись. Кошевой стремится переложить на него всю тяжесть ответственности за восстание. Григорию грозит расстрел. Он не нашел себе места на родном хуторе потому, что ожесточившийся Кошевой не сумел понять его, оттолкнул его от Советской власти. После разговора с ним Григорий видит сон, в котором он — вопреки своему желанию — отстал от полка, пошедшего в «атаку без него». Ему хотелось мирно трудиться, а судьба выбила его из центрального нерва народной жизни. Он хотел быть вместе с казаками, которым надоела война, которые встали на спасительные для них в то время пацифистские позиции, но своеобразный рок не дает ему объединиться с ними. Ему пришлось уйти из дома, он наткнулся на людей Фомина. Ему предлагают вступить в банду. Ему кажется, что некуда деться, приходится подчиниться прихоти судьбы. Но до него был взят в плен красноармеец. Он предпочел быть расстрелянным, но в банду не вступил. Что ж, Григорий трусливее его? Нет. Дело в том, что он не считал Советскую власть своею, за нее в этот момент он не готов был отдать свою жизнь. Он полностью не смирился с нею, хотя понимал бесполезность и ненужность борьбы с нею. В это время он не был отделен от трудового казачества «непроходимой пропастью», как утверждал Н.Маслин. Его вынудили блуждать по степи, в своем настрое он был близок к основной массе казаков. В то время многие из них тоже терпели советскую власть, но не считали, что она полностью отвечает их интересам и чаяниям. Но воевать против нее они уже не хотели, понимая бесплодность и губительность такой борьбы. Григорий не хотел новой войны с советской властью, понимая, что за нею, как выразился один из казаков, «вся Россия». Когда ему стала понятна ложность правды, в которую он искренне поверил, изменить тяжкую логику совершающихся событий уже не было возможности. Понимание ненужности восстания и своего участия в нем стало источником мук и страданий Григория.
ТРАГЕДИЯ Григория обусловлена не столько «ограниченностью и идиотизмом деревенской жизни» (В.Кирпотин), «крушением иллюзии сословности», душой труженика и душой собственника (И.Лежнев), сколько самой очень сложной эпохой, самим характером героя, который «остро чувствует неправду жизни, ...не проходит равнодушно мимо каких-либо общественных неурядиц, а, постоянно вмешиваясь, стремится исправить их» (В.Петелин). Как писал Ф.Абрамов, в эпоху революционного энтузиазма Шолохов «заговорил об угрозе, которую несет революция отдельной человеческой личности. Именно в этом смысл трагической фигуры Григория Мелехова, образа, который по своей художественной мощи стал вровень с самыми вершинными созданиями человеческого гения в искусстве всех времен и народов».
А.Толстой обронил, что «Мелехов — только жертва, погибшая в противоречиях исторического процесса». В какой-то мере его можно считать такой жертвой, но у него настолько активный и сильный характер, воздействующий на саму общественную обстановку, что эта формула не может схватить главное в нем. Когда Шолохова спросили: «Почему герой ни к чему не пришел?» — он ответил: «Такова была действительная судьба более зажиточной части деревни». Такой была судьба не только многих деревенских жителей. Шолохов писал в 1951 г.: «Люди типа Григория Мелехова к Советской власти шли очень извилистым путем. Некоторые из них пришли к окончательному разрыву с Советской властью. Большинство же сблизилось с Советской властью, принимало участие в строительстве и укреплении нашего государства, участвовало в Великой Отечественной войне, находясь в рядах Красной Армии». Индивидуальная судьба Григория не становится прямым аналогом социально-исторического явления, это отразилось в своеобразии его финала. По наблюдению Г.Макаровской, «в конце «Тихого Дона» сохраняется то самое диалектически сложное «равенство» личности и истории, в котором видны самостоятельные сила и право каждой из этих сторон, взаимодействие которых и составляет существенную примету шолоховской концепции жизни в целом».
Григорий понял, что ход исторического развития России его обманул, что он переоценил возможности создать казачью республику, но и после этого он не мог полностью принять политические установки новой власти. Ему хочется отойти от борьбы, заняться хозяйством, но прошлое вцепилось в него мертвой хваткой и требует ответа за то, что он сделал, борясь против революции. Верный жизненной правде и логике авторского замысла, Шолохов написал такой финал, который обманул многие надежды, вызвал нарекания и обвинения. Фадеев, называя «Тихий Дон» исключительно талантливым произведением, ждал «от Григория другого конца», не вполне точно полагая, что он «символизирует путь казачества». А.Довженко утверждал, что конец — «огромная ошибка в замысле автора». А.Корнейчук был «не согласен с концом» «Тихого Дона». Но показательно то, что В.И.Немирович-Данченко признавал: «Автор, желая остаться очень правдивым, никак иначе не мог кончить Григория». Вот и получалось: «Так роман кончить нельзя, а иначе кончить его невозможно» (А.Гурвич). А.Толстой посчитал конец «Тихого Дона» ошибкой, но вместе с тем сделал вывод: «У Григория Мелехова был выход на иной путь. Но если бы он повел его по этому пути, через Первую Конную, к перерождению и очищению от всех скверн — композиция романа, его внутренняя структура развалилась бы».
Многим читателям хотелось, чтобы привлекший их симпатии герой встал на путь быстрого духовного слияния с красными и благополучно устроился в жизни. В таком духе был написан киносценарий, о нем Шолохов сказал: «Из трагического конца Григория Мелехова, этого мечущегося искателя правды, который запутался в событиях и разошелся с правдой, сценарист делает счастливый конец... В сценарии Григорий Мелехов сажает Мишатку на плечо и идет с ним куда-то в гору, так сказать, символический конец. Григорий Мелехов поднимается к сияющим вершинам коммунизма. Вместо картины трагедии человека может получиться этакий легкодумный плакат». В.Петелин пытался снять трагические краски в финале эпопеи: «...разговор должен идти не о трагической вине, а скорее о трагической ошибке, возникшей в результате заблуждения целого слоя народа относительно действительных замыслов и намерений коммунистов и представителей Советской власти. Это заблуждение возникло исторически закономерно. Вот почему трагическая ошибка играет огромную роль в развитии сюжета романа, в судьбе его героя. В романе «Тихий Дон» нет трагической вины, нет и наказания, которое служило бы справедливым возмездием, нет и карающей руки Михаила Шолохова. Ничего этого нет в романе. Мелехов не был расстрелян. Он остался жить. В этом гуманизм Шолохова» («Шолохов на изломе времени». С. 49—50). Эти рассуждения как будто подтверждают слова Шолохова: «Мелехов вернулся к родной земле! В нем еще жива душа. В этом его сила!..» В финале эпопеи Григорий встретил сына Мишатку. «Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром». Читатель должен сам представить, что ждет Григория. Над ним «пока еще» «холодное солнце», в его жизни может случиться непоправимое (вспомним судьбу Ермакова!).
Народ с его социальной неоднородностью раздирался трагическими противоречиями, новые общественные отношения устанавливались в жестокой борьбе, принесшей много крови и страданий. Трагедия народа прошла через душу Григория. Можно понять тех, кто полагает, что трагическая вина в «Тихом Доне» — это трагическая ошибка, имеющая оправдание и объяснимая теми условиями, в которых жил герой. Но оправдать его можно только в плане субъективной устремленности героя, а объективно на совести Григория немало загубленных душ. А.Метченко в книге «Мудрость художника» писал: «...любая попытка свести такое сложное явление, как судьба Григория Мелехова, к однозначной формуле, значит, заранее обречь себя на неудачу. Разве формула «трагедия заблуждения», противопоставленная формуле «трагедия вины», совершенно вычеркивает последнюю? Конечно, нет. Смягчает, но не устраняет. В битве за ложную идею Григорий срубил не одну честную голову, следовательно, заблуждение не может не повлечь за собой вины». В этом вина не только Григория. Шолохов говорил: «Пустое это занятие, думать и считать одного Григория виноватым. Какое непонимание противоречий эпохи, казачьей души, сущности трагедии Григория Мелехова!» Но он не считал, что можно полностью оправдать его, перекладывать всю вину на действия власти. Как сообщил К.Прийма в книге «С веком наравне», он в 1979 г. написал: «Личная вина Григория в этой трагедии есть, но не большая».

В ПОСЛЕДНЕЕ время подчас пытаются представить единственным источником трагедии Мелехова политику Советской власти. В.Литвинов раньше склонялся считать его «политическим бандитом». В 1985 г. в книге «Михаил Шолохов» он писал: «Понял ли Мелехов, что эти недолгие дни в большевистском стане были самым чистым и высоким взлетом всей его судьбы?» Но в «Литгазете» от 14.02 1996 г. он пишет о «Тихом Доне»: «Непонятно только, что мешает ныне сказать правду о романе, этой едва ли не самой антисоветской книге среди всего напечатанного. Кто еще с такой силой запечатлел насилие над народом экстремистов, дорвавшихся до власти, превративших души тысяч мелеховых, как сказано у Шолохова, в мертвенную выгоревшую степь?.. И поныне для народов мира нет проблемы страшнее, чем эта. «Тихий Дон» — это боль души, раздавленной неправедной властью». В этих словах обозначена — вряд ли точно — только одна из сторон революции, а в ней их много, они разные, и в них есть и такие, в которых и мелеховы предстают не только обиженными, они сами творили историю и не всегда шли праведным путем. Одно ясно: революция — народная трагедия, она размалывает человеческие судьбы и души, и трудно разобраться, кто в ней прав, а кто — нет.
Л.Ершов подчеркивал, что «шолоховская концепция личности не только подразумевает проверку человеческих качеств опытом революции, но включает момент испытания участников событий революции нравственно-гуманистическими идеалами, выработанными веками народной истории». Личное и общественно-политическое связаны одним узлом, судьбы героев зависят от хода истории, вместе с тем они не пассивные исполнители ее диктата, они сами творят ее. В «Тихом Доне» отражены глубинные изменения в России в результате участия народа в событиях большого исторического значения. Шолохов с мудрым проникновением в сложные закономерности развития вздыбленной революцией жизни изобразил, как в страшной по своим разрушительным последствиям братоубийственной войне рушился привычный старый мир, как с огромными людскими и материальными потерями возникала новая общественная система. Отец Григория Пантелей Прокофьевич понял, что «какие-то иные враждебные начала вступили в управление жизнью». Эти «начала» убрали многое из того, что не должно было подлежать уничтожению, что было ценным достоянием национальной жизни. Впоследствии Шолохов говорил сыну Михаилу: «Все, что нашим отцам-дедам дорого было, мы на штыки подняли. Но и все, чем мы сейчас восторгаемся, и всех, кто восторгается, скорее всего уже наши внуки проклянут».
Шолохов в «Тихом Доне» отразил не только созидательное начало в революционном переустройстве, «он с еще большей силой показал разрушительный пафос революции... ее трагедию» (Ф.Абрамов). Он рассудил: «Гражданская война, она, брат, помимо всего прочего, тем пакостна, что ни победы, ни победителя в ней не бывает... Лобовая борьба ни к чему хорошему привести не может». Эти суждения заслуживают внимания при анализе трагедии Григория и своеобразия финала в «Тихом Доне». Они как бы отвечают А.Гурвичу, утверждавшему, «что огромная эпопея, посвященная революции, не может оказаться беспросветной трагедией», что «неудовлетворенность происходит оттого, что здесь нет той активной силы, которая ведет революцию, которая оправдывает все трагические коллизии и жертвы, которые были принесены». Они по сути дела ответ и Фадееву, который говорил, что Шолохов «с огромной силой таланта» показал «обреченность контрреволюционного дела... Но ради чего и для чего? Что взамен родилось? Этого в романе нет. ...14 лет писал, как люди друг другу рубили головы, — и ничего не получилось в результате рубки. Люди доходят до полного морального опустошения, и из этой битвы ничего не родилось». Фадееву казалось: если Григорий не придет к полному согласию с Советской властью, то «роман будет объективно реакционным». Незадолго перед своей смертью Шолохов сказал сыну Михаилу: «Когда там по вашим учебникам Гражданская закончилась? В 20-м? Нет, милый, она и сейчас еще идет. Средства только иные. И не думай, что скоро кончится. Потому что до сих пор у нас что ни мероприятие — то по команде, что ни команда — то для людей, мягко сказать, обиды...»
Гениальность Шолохова состоит в том, что он своим «Тихим Доном» как бы предсказал возможность событий, подобных августу 1991 г. Не об этом ли свидетельствуют его слова о том, что в гражданской войне «ни победы, ни победителя... не бывает»? Отсюда проекция на современность: не рано ли торжествуют те, кто кричал в начале октября 1993г. «Раздавите гадину!», кто толкал Ельцина на позорное преступление — расстрел законно избранного парламента? Ф.Кузнецов заключил: «Шолохов был первым... кто почувствовал и понял, что репрессии против народа, всем сердцем откликнувшегося на идею социальной справедливости и потянувшегося к новой жизни, смертельно опасны для дела социализма, потому что со временем бумерангом вернутся к нему. ...Бумеранг вернулся. Не в этом ли причина и объяснение того, с какой легкостью, практически без сопротивления, произошла у нас в последнее десятилетие смена не только власти, но и социально-политического строя?» Сложную сумму многих острых проблем, приведших к буржуазной контрреволюции, Кузнецов свел к одной и упростил причины временной победы «демократов».
Крушение идеи о самостоятельном казачьем государстве вызвало в Григории апатию и опустошенность. Дорогие ему идеалы разрушены, неумолимый ход истории раздавил их. Л.Ершов справедливо не согласился с А.Чичериным, который в книге «Возникновение романа-эпопеи» трактовал Григория как бунтаря, «не понявшего и отвергшего революцию». Он многое понял, почувствовал — не только то хорошее, что она несла трудовому народу, но и те немалые опасности, какие несла с собой новая власть. Новое рождалось в тяжких испытаниях, горчайших муках, попирая и уничтожая старое настолько мощно и часто неоправданно, что сама жизнь, люди не только приобретали очень ценное, но и теряли нечто важное, что должно было бы еще служить обществу и народу. Гуманные гражданско-этические принципы, провозглашенные Советской властью, захватили души трудовых казаков и крестьян, в том числе и Григория, но он замечает и такое, что не красит ее: лозунги провозглашаются привлекательные, а на практике вершится нехорошее. А что будет, когда власть укрепится, когда новое начальство почувствует себя прочно сидящим в своих креслах? Пытаясь дойти до сути большевистской идеи равенства, он говорит: «Взводный в хромовых сапогах, а Ванек в обмоточках. Комиссара видел, весь в кожу залез, и штаны и тужурка, а другому и на ботинки кожи не хватает. Да ить это год ихней власти прошел, а укоренятся они — куда равенство денется?..» Это беспокоило Григория. Он не хотел жить в согласии со старыми порядками, многое в новом времени ему по душе, он за такие изменения жизни, при которых должно сохраниться то ценное, что было и при прежнем укладе, что выпестовано нравственно-историческим опытом народа. Григорий является частицей народной судьбы, он протестует «против всех попыток поработить и принизить трудового человека, он столь же решительно может протестовать и против необходимости революционной диктатуры, суровой правды классовой борьбы, против власти вообще. ...Перед лицом революции и истории Григорий стоит у Шолохова прежде всего как самобытная личность, внутренне богатая и содержательная» (Г.Макаровская).

ПЫТАЯСЬ разобраться в сути финала «Тихого Дона», ученые по-разному толкуют дальнейшую судьбу Григория, вынесенную автором за пределы романа. Одни представляют ее в оптимистическом свете, другие — в черных красках. Л.Якименко писал: «Судьба Григория Мелехова трагична не только потому, что герой фактически приходит к гибели, утрате всех жизненных связей. Финал... не оставляет сомнений в том, что перед нами человек, для которого уже все кончено». Н.Маслин и В.Перцов утверждают, что Мелехов «пришел сдаваться не потому, что он уразумел «верный путь», а в силу безвыходности сложившихся для него обстоятельств и в ходе восстания, и в личной жизни». Григорий на самом деле оказался в труднейших обстоятельствах, но можно ли оспорить то, что он знал: через месяц-два будет амнистия? Он мог бы дождаться ее в землянке вместе с дезертирами и лишь после этого вернуться на хутор. Значит, обстоятельства были не столь уж безвыходными. Формально он был в банде, но душой, своим настроем он отделен от ее участников, поэтому не имело серьезных оснований замечание А.Толстого о том, что «Григорий не должен уйти из литературы как бандит».
Одно и то же примерно историческое время в «Тихом Доне» и «Хождении по мукам». Финал у Толстого мажорный: главные герои у него — Рощин, Катя, Даша и Телегин — оказались в Большом театре, для них будущее олицетворяется зарей электрификации. Иной финал в «Тихом Доне»: Григорий, потерявший мать, отца, брата Петра, его жену Дарью, свою жену Наталью и любимую женщину Аксинью, бросив оружие, возвращается домой, но ему светит «черный диск солнца». У Толстого изображены противоречия героев-интеллигентов, приобщающихся к борьбе народа за новую жизнь, для них главное — понять неразделимость родины и революции. Шолохов раскрывает мучительные противоречия внутри народа. Революция оценивается не только с социально-политической точки зрения, но и с позиций нравственно-исторических, проверяется народными представлениями о добре и зле, правде и справедливости. В конце эпопеи Григорий понял, что он бессилен противостоять новой власти, что жизнь устраивается не так, как ему хотелось, в новом устройстве он не видит полной справедливости. У него нет веры в то, что наступит социальная гармония в жизни, при которой человек будет оцениваться только по его уму, труду, таланту, по личным качествам. Идейно-нравственные искания Григория закончились крахом. Нет у него никакой радости в душе, впереди — тяжкая неустранимая расплата за содеянное им во время вооруженной борьбы с советской властью.
Сама жизнь формировала и корректировала политические и нравственные установки Григория, но ход истории привел к тому, что он убедился в невозможности жить по тем правилам, которые он считал справедливыми. А.Хватов писал, что идеалы Мелехова превышают то реальное, что ему могла предложить революция. Одна из причин трагедии Григория и состоит в том, что в тех конкретных исторических обстоятельствах невозможно было объединить общечеловеческое и классовое. Как заметил Л.Якименко, «один из трагедийных мотивов в образе Григория Мелехова возникает как раз из невозможности для героя совместить внутренние устремления, высокий порыв к примирению, к человечности с тем ожесточением, которое проявляется и в нем самом, и в обстоятельствах борьбы». Шолохов изобразил такие противоречия революционной действительности и под таким углом зрения, что создается впечатление их нескорой исторической разрешимости. «В отличие от романов А.Толстого финал у Шолохова обращен одновременно и к пройденному героем пути, и к будущему «как вечный вопрос истории» (Г.Макаровская). Острейший социальный конфликт, затронувший все сферы народной жизни, вылился в коллизию национального разлома, потряс основы нации до самых ее глубин — это отразилось в трагической участи Григория и судьбах других персонажей эпопеи.
Шолохов выступал против попыток переписать историю, «разрушить связь времен, забыть о светлых традициях в жизни народа, порушить то доброе, героическое, что накоплено прадедами и отцами, завоевано ими в борьбе за лучшие народные идеалы, за свободу и независимость наших стран, за социализм». Он считал: «...если не разрушать то, что уже построено с таким трудом, а совершенствовать его, направить силы и способности нашего талантливого народа на созидание новых материальных и духовных ценностей, умножать те богатства, которые нам достались по наследству от отцов и дедов, и то, что еще уцелело от страшных катастроф, можно многое изменить к лучшему, и тогда только может сохраниться государство и народ, бесценные сокровища культуры. Иначе произойдет такое расслоение поколений, которое неизбежно приведет к отрицанию всего и всех, к оплевыванию собственной истории и святынь прошлого, а без прошлого народ не имеет будущего». Последние десятилетия показали, что эти опасения имели под собой серьезные основания. Светлана Михайловна писала, что отец «всю жизнь честно служил той идее, в которую искренне верил, нигде не отождествляя эту идею и «исполнителей», партию, к которой принадлежал по убеждению, а не из корысти, и ее руководителей, далеко не всегда достойных». «В такой ситуации, — заключила она, — жизнь его не могла быть не чем иным, как трагедией, а творчество — постоянной борьбой «на два фронта». С одной стороны — с «доброжелателями-критиками» и цензурой, а с другой — с самим собой. ...И, может быть, этот второй фронт — самая страшная для писателя борьба, обрекавшая на поражение, т.е. на молчание».

Александр ОГНЁВ
Тверь.