В четверг уже будут известны итоги референдума по ратификации евроконституции в Нидерландах. Если не произойдет чего-то сверхъестественного, то, скорее всего, большинство жителей этой страны не поддержат закон. Число противников конституции, как свидетельствуют социологические опросы, в Нидерландах уже превысило 60%, чему, безусловно, способствовали результаты прошедшего в минувшее воскресенье референдума во Франции, когда почти 55% французов высказались против европейской конституции.
Во Франции сторонники евроинтеграции тоже до последнего надеялись на чудо, пустив в ход самую серьезную политическую артиллерию. Президент Жак Ширак заявлял, что страна, отвергшая конституцию, по сути объявляет о своем выходе из ЕС. Не противопоставлять себя остальной Европе призывали и многие руководители ныне оппозиционной социалистической партии Франции.
Однако все эти меры возымели, скорее, обратный эффект: убедительное большинство французов документ не поддержали. Свою роль здесь сыграло и неприятие гражданами Франции лицемерия подобных заявлений, которое стало совершенно очевидным после провала конституции. Функционеры Евросоюза моментально сменили свою угрожающую риторику на прямо противоположную, уверяя, что ничего особенно страшного не произошло, Евросоюз функционирует, а ратификацию документа можно продолжить. «При том, что Франция является важной страной — основательницей ЕС, все равно она всего лишь одно из 25 государств-членов ЕС», заявляет комиссар ЕС Бенита Ферреро Вальднер. А председатель конституционного комитета в Европарламенте Йо Лайнен настаивает, что Франция должна провести повторный референдум, поскольку «недопустимо, чтобы меньшинство навязывало свою волю большинству».
Впрочем, заявления о «большинстве» весьма сомнительны, так как власти восьми из девяти уже ратифицировавших евроконституцию стран поостереглись спросить у своих граждан об их отношении к документу, видимо опасаясь, что народ как раз может рассудить иначе. Только в Испании состоялся общенациональный референдум. В Австрии, Германии, Греции, Венгрии, Италии, Литве, Словакии и Словении евроконституция была ратифицирована парламентами. Причем в Греции, где немало евроскептиков, отказ от референдума вызвал массовое недовольство.
Причины таких результатов сейчас объясняют главным образом внутриполитической ситуацией во Франции, а именно недовольством большинства французов политикой президента Ширака. Мол, евроконституции сказали «нет» не потому, что ее действительно не поддерживают, она просто оказалась «жертвой внутренних разногласий». В какой-то мере это может быть и так. Многие граждане Франции считают, что власти страны не слышат их, не обращают внимания на насущные нужды страны, сворачивают социальные программы, происходит стагнация в экономике, растут цены. Однако все эти процессы напрямую связаны с евроинтеграцией. Например, серьезную инфляцию вызвало введение единой европейской валюты, законы Евросоюза зачастую наносят удар по национальным экономикам наиболее развитых стран, в том числе и Франции, и Голландии, которым приходится в ущерб себе поддерживать менее экономически развитые страны-неофиты.
Много говорилось и о нежелании основоположников ЕС столкнуться с проблемой притока дешевой рабочей силы из Восточной Европы, и о культурной и демографической экспансии таких стран, как Турция, которая самым настойчивым образом добивается своего принятия в эту европейскую структуру.
С этой точки зрения, сомнительными кажутся настойчивые утверждения, что французы провалили только евроконституцию, а не выразили свое отношение к процессам интеграции в целом. Недаром некоторые эксперты отмечали, что ни одну из волнующих французское общество социальных и экономических проблем отвергнутая ими конституция напрямую не затрагивает. Таким образом, вполне можно утверждать, что французы отвергли именно способы и цели предлагаемой еврочиновниками интеграции. Способы эти состоят прежде всего в отчуждении реальных рычагов власти от народа (что как раз ярко демонстрируется отказом в большинстве стран от проведения референдумов по конституции) и юридическим крючкотворством, дающим большие преимущества и выгоды как самим чиновникам, так и связанному с евроструктурами бизнесу. Ни французский фермер, ни рабочий из Нидерландов ничего, кроме убытков, от евроинтеграции не получают. На первый взгляд, это выгодно гражданам беднейших стран Евросоюза, например, прибалтийских государств.
Ну да, если экономика собственной страны находится в развале, лучше поехать на заработки за границу, нежели прозябать дома. Однако, используя их как малооплачиваемую рабочую силу, западный капитал получит возможность сворачивать социальные программы, за которые столь долго бились европейцы. А экономика и промышленность вновь вступивших стран развиваться не будет, таким образом, они станут абсолютно экономически и политически зависимы.
С таким положением дел не согласны многие, как правые, так и левые политики Европы. Чешский президент Вацлав Клаус заявил, что нынешняя европейская политика и «взгляды нормальных европейцев» это совсем не одно и то же, что и подтвердило, на его взгляд, голосование во Франции. Польский политик, член правой партии «Право и справедливость», один из главных фаворитов приближающихся президентских выборов Ярослав Качиньский выступает за новый текст договора, который «не зайдет так далеко, как текст, отвергнутый французами», поскольку европейцы хотят жить «в многонациональной Европе, а не федеративном образовании».
«Это победа народа над технократическими и масонскими элитами Европы», считает итальянский министр юстиции Роберто Кастелли, член крайне правой «Северной лиги». Другой крайне правый политик из Австрии Йорг Хайдер считает результаты французского референдума «началом восстания граждан против брюссельской бюрократии». «То, что произошло, доказывает, что с народом надо советоваться», заметил он.
Левые в итогах волеизъявления французов видят зарождение «левого европеизма, заклеймившего договор, который возводил неолиберализм Европы в ранг конституции», об этом заявила итальянская партия «Коммунистическое обновление». В Швеции представители евроскептиков в правящей социал-демократической партии осуждают «европейские решения, все чаще принимаемые на наднациональном уровне».
Показательно, что как правые, так и левые при всех своих отличиях выступают против «наднациональной бюрократии». Собственно, именно эта причина и была, вероятно, основной для французов, голосовавших против евроконституции. Ведь именно национальная, исторически сложившаяся демократическая система дала им возможность высказать свое мнение путем общенародного референдума.
Как ни желал бы президент Ширак обезопасить себя и свой политический курс отказом от этой демократической процедуры, благо правила Евросоюза это позволяли, он не пошел на такой шаг. Более того, признал, что как президент обязан считаться с мнением большинства, хотя и не разделяет его. По итогам референдума Ширак был вынужден отправить в отставку правительство непопулярного Жан-Пьера Раффарена, поручив формировать новый кабинет Доминику де Вильпену (занимавшему пост главы МВД).
Именно национальная демократия дала возможность французам не просто высказать свое мнение, но и реально повлиять на политический процесс. И возможность такого влияния они ценят ничуть не меньше социальных гарантий или государственных экономических приоритетов. «Наднациональная бюрократия», безусловно, лишает их этого, оставляя лишь формальные демократические институты. Но до Брюсселя, когда именно там окажутся основные центры власти, будет не достучаться и не докричаться. Это очень хорошо понимают граждане Франции.
Сейчас много говорится о том, кому выгодны или не выгодны последствия, вызванные итогами референдума во Франции. Очевидно, что процесс расширения Евросоюза окажется приостановлен: эта организация уже не может справиться и со своим нынешним составом. В связи с этим правительства тех стран, которые всю свою политику построили именно на приоритетах вступления в ЕС, оказались в сложном положении. Беспомощно выглядят заявления, например, сербского правительства, что «отказ граждан Франции принять на референдуме соглашение по европейской конституции не повлияет на процесс присоединения СиЧ к Европейскому союзу». Конечно, повлияет, сделав даже саму такую возможность весьма иллюзорной. Так что властям нужно будет искать новые объяснения хотя бы своему рвению в так называемом «сотрудничестве с Гаагским трибуналом». А властям Грузии, Украины или Молдавии придется как-то иначе оправдывать свою антироссийскую политику, нежели утверждая, что за это их, мол, в самом скором времени наградят вступлением в вожделенный ЕС.
Выгоден ли кризис Евросоюза России, сказать трудно, так как у нее нет продуманных приоритетов во внешней политике, да и особенной последовательностью она не отличается. С сильным Евросоюзом можно было бы строить отношения как с еще одним реальным центром влияния, способным оказывать конкуренцию единственной оставшейся на планете сверхдержаве США. Проблемы Евросоюза могли бы ослабить его влияние на страны СНГ, что позволило бы России восстановить там свои позиции. Но, похоже, никакой продуманной стратегии в отношении ЕС у нашего государства не имеется.
А обычным гражданам России итоги французского референдума демонстрируют, что такое настоящая «суверенная демократия», когда власть вынуждена спрашивать мнение народа и прислушиваться к нему, невзирая на самые настоятельные указания извне.
Итоги голландского референдума, состоявшегося вчера, необязательны для исполнения. Он носит лишь консультативную функцию. Но, как считает депутат парламента Нидерландов Лусивит Ван Дерлаунд, игнорировать его нельзя и даже опасно: «Одна из главных проблем в Европе заключается в том, что люди не доверяют своим лидерам. Если теперь эти лидеры скажут «спасибо вам за ваше мнение, но мы найдем вариант, как его обойти», это подтолкнет людей к тому, что они будут голосовать за крайне правых или левых, за радикалов, потому что создается впечатление, что они как раз серьезно относятся к мнению избирателей».

Екатерина ПОЛЬГУЕВА.