Двухлетняя русская девочка из Иркутска Вика Баженова погибла от
рук своей приемной матери-американки Пеги Сью Хилт. Совсем недавно
Россия была потрясена другим подобным случаем, когда увезенный в США
новыми «родителями» шестилетний Алеша Гейко был жестоко забит насмерть
усыновившей его Ирмой Павлис. В мае Павлис приговорили к 12 годам
тюрьмы, что вовсе не является в США жестким наказанием за подобного
рода преступления. Дело в том, что у Павлис нашлись «смягчающие обстоятельства».
Как установил суд, приемного сына она любила, а убила случайно — из-за
невыносимого поведения мальчика, родившегося в семье русских алкоголиков
и до «американского рая» росшего в русском приюте.
Возможно, найдутся свои смягчающие обстоятельства и для Хилт. Хотя
что такого ужасного может совершить двухлетний ребенок, чтобы выйти
из себя до такой степени, как произошло это с Хилт, — уму не постижимо.
По крайней мере уму нормального человека.
2 июля приемная мать девочки обратилась в службу спасения с сообщением
о смерти дочери. Как показало вскрытие, ребенок скончался от побоев.
Сама Хилт поначалу утверждала, что Нина (так в США называли девочку)
получила травму, упав с лестницы. Однако потом созналась, что девочка
ее разозлила и, «придя в ярость», она «встряхнула ребенка, бросила
его на пол, ударила в живот, затем положила в кровать и продолжала
наносить удары кулаком в живот и спину». Утром избитую до полусмерти
девочку повезли «в гости к родственникам» и по дороге она скончалась.
В России снова заговорили о «шоке». Однако не похоже, чтобы это было
действительно так. Ведь в стране, где сотни тысяч сирот при живых
родителях, где каждый год погибает около двух тысяч ребятишек от рук
собственных пап и мам, говорить о ценности детской жизни не приходится.
Все это свидетельствует о крайней степени деградации общества. Впрочем,
как и поставленная на поток торговля маленькими россиянами. Интересно,
что первой реакцией многих СМИ и лиц, называющих себя защитниками
детских прав, было сожаление: мол, этот случай российские власти могут
использовать для окончательного запрета иностранного усыновления.
А это больно ударит по интересам наших сирот.
Поразительный цинизм: судьба конкретной девочки, которая была убита,
их, получается, волнует гораздо меньше, нежели абстрактные интересы
абстрактных сирот. И сколько еще наших ребятишек должны убить, покалечить,
изнасиловать заокеанские благодетели, чтобы эта порочная схема была
разрушена?
Пока просвета не видно. Ведь после смерти Алеши Гейко, несмотря на
громкие заявления Российской Генпрокуратуры, ничего не изменилось.
Да и сейчас представители этого ведомства заявляют, что ребенок имел
российское гражданство, а потому российская сторона имеет право участвовать
в расследовании. На что в США недвусмысленно отвечают, что раз отдали
ребенка, теперь его жизнь и смерть вас уже не касается, и проблема
это не ваша.
Но это наша проблема! И заключается она в том, что усыновление российских
детей иностранцами, даже законное (а Вика Баженова в отличие от Алеши
Гейко была удочерена официально через зарегистрированное агентство,
а не частного посредника) превращено в бизнес, где во главу угла,
как в любом бизнесе, поставлена выгода. Выгодно, чтобы детей забирали
иностранцы, потому что они платят за это деньги. Потому что, контролируя
жизнь бывших российских сирот, чиновники могут совершать служебные
поездки за рубеж. Кому из них интересно поехать, чтобы посмотреть,
как живет усыновленный малыш, куда-нибудь в Самару или даже в Москву.
А вот в Северную Каролину, например, — совсем другое дело!
Хотя следить за жизнью таких малышей в России и принимать адекватные
меры, если что-то не в порядке, куда как легче, нежели с помощью эпизодических
зарубежных вояжей и красочных фотографий.
Говорят, что российские граждане детей не берут. Вот и погибшую Вику
(которая, кстати, была абсолютно здоровым ребенком, что еще раз развеивает
миф о том, что иностранцам отдают лишь тяжело больных) якобы шесть
российских семей не взяли. Так это или нет, проверить сложно, ибо
существует много свидетельств, что конторы по усыновлению всячески
чинят россиянам препятствия, дабы обеспечить собственный интерес.
Но в любом случае очевидно: брошенных детей у нас чрезвычайно много,
гораздо больше, чем желающих взять ребенка на воспитание. Связано
это, безусловно, с тяжелым экономическим положением наших граждан.
Ведь сердобольные, человечные и заботливые — отнюдь не обязательно
богатые. А по состоянию дел в нашей стране, скорее наоборот.Тут хотелось
бы обратить внимание и на американцев, ставших убийцами русских детей.
Это не опустившиеся алкоголики и наркоманы, не отчаявшиеся из-за отсутствия
средств к существованию люди. Наоборот, по общему мнению, люди вроде
бы любящие детей, желающие делать добро. О 33-летней Павлис говорят,
что она человек верующий. Ее ровесница Хилт работала няней в детском
центре. Чета Хилтов, удочеривших Вику, вообще производила впечатление
прекрасной, дружной пары. Да и характеристики имела самые положительные.
И отчеты о жизни малышки в новой семье они слали замечательные.
Так что же происходит с этими в общем-то обыкновенными людьми, средними
американцами, если они так легко превращаются в настоящих зверей и
садистов? Очевидно, что нравственное здоровье общества определяется
далеко не только его благосостоянием.
О том, что насилие — одна из главных проблем в США как на ее общественном
и политическом, так и бытовом и семейном уровнях, давно и хорошо известно.
Собственно, эти ставшие уже обыкновенными семейные трагедии и преступления,
где абстрактное благообразие и гуманизм оборачиваются неумением и
нежеланием понять конкретную ситуацию, зеркально повторяют большую
американскую политику. Наверное, и Хилт, и Павлис любили детей. Или
думали, что любят. Но детей абстрактных, а не конкретных из крови
и плоти, которые шалят, не слушаются, ломают дорогие вещи, слишком
громко ревут. Они думали, что, взяв ребенка, делают доброе дело, совершенно
не представляя, как обращаться с этим ребенком. И когда их воспитательная
и благородная миссия не складывалась, сразу начинали искать виноватого.
Виноватым оказывался, конечно, сам ребенок. А поскольку за него и
деньги, как за любой товар, были заплачены, то и отношение к нему,
как к товару: негодный, мол, бракованный, страна-производитель не
та. Будто можно сдать одного ребенка на запчасти, как неисправный
телевизор, а взамен приобрести другого.
Не похоже ли это на то, что внушают простым американцам их государственные
руководители? Мы, мол, посланники божьи, наша гуманная миссия — установить
демократию во всем мире и спасти несчастные народы от диктаторов и
притеснителей. То, что в результате такого спасения с помощью бомб
и войн гибнут сами спасаемые, сотни детишек остаются без рук, без
ног и становятся сиротами, уже и неважно. Главное, цели-то были хорошие.
А когда облагодетельствованные народы, как и вывезенные из нищей и
лапотной России детишки, не могут оценить своих благодетелей по достоинству,
появляется, например, символ «борьбы» с тиранией — тюрьма «Абугрейб»
в Багдаде, где заключенных подвергают самым жестоким и изощренным
пыткам. Причем как и в случае с ребятишками, зачастую женщины. И тоже
сплошь с хорошими до момента совершения преступления характеристиками.
То есть насилие в самых жестоких его формах — это фактически единственный
способ реакции американцев на любую возникающую проблему. Впрочем,
и при этом они остаются людьми практичными. Органы убитого Алеши Гейко
использовали для пересадки в качестве таких вот «запасных частей»
для детей, видимо, более достойных, а не «российского брака». Нет
никакой уверенности, что и с маленькой Викой не потупят таким же образом.
А мы, россияне, вообще отвыкли хоть как-либо реагировать даже на столь
чудовищные события. Что чувствует сейчас мать Вики Баженовой, отказавшаяся
от нее в роддоме? И другая мать — той девочки родом с Украины, которую
еще прежде, чем Вику, усыновили «добрые» американцы Хилты? Ее тоже
вывезли с родной земли в заграничную сказку, где она сначала наблюдала
за истязаниями другой маленькой девочки (а не исключено, что и сама
подвергалась насилию), а потом вновь оказалась в казенном доме. Ни
семьи, ни родины. И таких детей с русскими (или уже не русскими) именами
и фамилиями в нашей стране и за ее пределами сотни тысяч. Их жизнь
никого не волнует, их смерть иногда превращается в недолгую сенсацию,
их трагическая судьба не служит для людей уроком, а потому подобные
трагедии повторяются вновь и вновь.