О росте золотовалютных резервов России от экспорта нефти сейчас говорят почти все: от правительства до пенсионеров. Сегодня они достигли рекордных размеров — 152 млрд. долл. И по своей величине уже больше, чем в США — там 75 млрд. долл. и уступают лишь Японии, Китаю, Южной Корее. Казалось бы: можно и щеки надувать! Но что это дает простым россиянам?
Мировая практика показывает, что в подобном процветании, как правило, обнаруживается и оборотная сторона — и именно в странах, где экономика имеет определенный перекос в сторону добычи и экспорта энергоресурсов. Подобная ситуация сейчас наблюдается и у нас: добычу и экспорт нефти стимулируют постоянно растущие на нее мировые цены. И хотя от этого «денег много», инвестиции идут лишь туда, где в кратчайшие сроки можно ожидать наибольшую отдачу — предприятия ТЭКа, недвижимость и вывоз капитала. Тогда как другие отрасли, и особенно малопривлекательные для бизнеса, но жизненно важные для страны, остаются недофинансированными и отстают в развитии. В результате — рост цен на их продукцию на российском рынке. Таким образом, наращивая экспорт нефти и газа, мы импортируем инфляцию.
Только в 2004 г. из-за роста цен на нефтепродукты российский АПК потерял более 20 млрд. долл. Нынешние цены на горючее делают сельскохозяйственный бизнес все более маловыгодным и даже убыточным. В результате происходит разрушение российской деревни — основы аграрного производства и хранительницы национальных традиций. Из-за безденежья они самоликвидируются. Только по официальным данным из 150 тыс. сельских населенных пунктов в 8% уже никто не живет, а в 20% остались доживать не более 10 жителей. В деревне сегодня остались в основном жители преклонного возраста — 40% пенсионеры. Но и оставшееся сельское трудоспособное население задействовано в сельхозпредприятиях не более чем на 20%. Остальные официально безработные, и в лучшем случае заняты в своем подсобном натуральном хозяйстве, а также теневом секторе. В целом для сельских поселений в настоящее время характерна прогрессирующая деградация.
В то же время потенциальные возможности российского сельского хозяйства огромны. Его министр А.Гордеев считает, что АПК России способен прокормить 350 млн. человек. Нужны лишь приемлемые условия — «правила игры». А у губернаторов аграрных регионов амбиции на этот счет еще выше: только центральные районы страны могут накормить Россию и всю Европу хлебом, молоком и мясом. Но для этого сегодня нашему селу нужны деньги, техника, наука и поддержка власти. Тем более что у нас сельское хозяйство северное — энергоемкое, а мы на весь мир заявили о желании вступить в ВТО на стандартных условиях, т.е. готовы блюсти главный принцип этой торговой организации — общность правил торговли. А это потеря тех наших сегментов экономики, где мы не лучшие, т.е. прежде всего сельского хозяйства.
В Северной Норвегии, где нефти тоже немало, на каждый гектар сельхозугодий выделяется до 3500 долл. бюджетных средств, тогда как в России всего лишь 12. Почему? Ответ прост: там природными ресурсами распоряжается государство, а не «иностранные» инвесторы. В этой стране самые уважаемые граждане не олигархи, а рыбаки и фермеры. Они кормят своих сограждан самыми натуральными и, что немаловажно, недорогими продуктами. Еще в 1972 г. на референдуме норвежцы отвергли ЕС, где рынок продовольствия и однообразнее, и дороже. Словом — европейский! Потребители Польши, Венгрии, стран Балтии недавно познакомились с этим рынком. И теперь немало их едет за дешевыми продуктами в Беларусь, Украину, Калининградскую область России. Нашему рядовому потребителю европейский рынок сегодня явно не по зубам. Средняя зарплата у россиян в 10-15 раз, а у бюджетников в 20-30 раз ниже среднего уровня зарплаты в странах Запада. Но у нашего правительства даже в проектах нет достичь европейского уровня заработанной платы, а значит, не будет и стимулов производить продовольствие. Поэтому проблемы инфляции и импортного продовольствия неизбежны.
В то же время мы рвемся в ВТО, и в преддверии вступления в эту организацию совершенно логично принять превентивные меры защиты своего внутреннего рынка от экспансии импорта и прежде всего стимулировать производство своих конкурентоспособных товаров. Тем более что в многострадальном Законе «О развитии сельского хозяйства» Россия отважилась ограничивать ввоз в страну только мяса и сахара. Похоже, все надежды в противостоянии импорту — поддерживать низкий курс рубля, что, конечно, делает выгодным экспорт. По его размерам мы уже в первой десятке стран мира. А экспортируем мы в основном нефть — она в цене на мировом рынке, но это же ведет и к росту цен на российские товары. Спекулянты всех мастей ликуют! Но валовой внутренний продукт (ВВП) — стоимость товаров и услуг, произведенных в стране за год — растет, хотя и медленно, больше от торговли. Зато мощно растет золотовалютный резерв.
В то же время наше правительство проводит «политику Плюшкина», который сам загибался от голода и других морил голодом, имея при этом деньги для нормальной жизни. Правда, наши реформаторы в отличие от Плюшкина морят голодом не себя, а только других. В России по-прежнему более 60% населения бедны, а 18% имеют доходы ниже прожиточного минимума, т.е. в переводе на русский язык, голодают. Для развития экономики это совершенно безумная вещь, когда весь пар уходит в красивый рост вроде золотовалютного запаса, а остальные отрасли по большей части деградируют. Такая борьба с инфляцией при помощи «замораживания» денег лишает их возможности «работать», а страну возможности модернизации, чтобы удвоить тот же ВВП. Зато это согласуется с «монетаристами» и «рационалистами»: государство не должно вмешиваться в инфляцию — это, мол, «чисто денежное явление», а не сложный социально-экономический феномен, который обусловлен на каждом рынке — денежном, продовольственном, рабочей силы и т.д., и которые могут регулироваться государством.
В заявлениях нашего министра финансов А.Кудрина по поводу использования свалившихся на его голову таких больших денег больше претензий на шекспировские изящества, чем развитие экономики. Мол, у нас есть два пути развития экономики: «эволюционный», ну это когда зарплату бюджетникам и пенсии повысят в 2 раза только к 2008 году, а другой путь — сразу все «проесть»! Конечно, выбор очевиден: «экономика должна быть экономной».
Внушаемость подобных заявлений в том, что они повторяются периодически. Их уже ждут, а их содержание можно предсказать, особенно перед очередными выборами. А вот то, что по этим заявлениям никаких существенных сдвигов не происходило в прошлом, дает возможность так поступать и впредь. Хотя в народе почти не прекращаются голодовки по поводу оплаты труда для выживания. Но иных наиболее рациональных, а уж тем более альтернативных путей на всякие случаи жизни у нас, видно, нет. Ведь не случайно же нынешний премьер-министр уже срывается, пытаясь узнать у своих министров: «куда будем ведра ставить под нефтяной дождь и какие грядки поливать?» Народ снова «обнадежили». После мучительных раздумий зарплату бюджетникам увеличат к 2008 г. аж в 1,5 раза, т.е. в год по 17%! Гора родила мышь! Больше нельзя — «съест» инфляция! Как и у премьера прежнего правительства: денег у народа должно быть меньше, «иначе сметут все с прилавков». Меняются правители и возможности — результаты те же.
И здесь невольно возникает вопрос: почему в Москве, крупнейшем по населению регионе России, за последние три года зарплата в социальной сфере выросла в 2,5 раза, с 1 августа ставка первого разряда повышается с 1100 до 2000 рублей, далеко опережая федеральную — 720 рублей, ВВП растет быстрее — 10% при 7,2% по России в 2004 г., а инфляция ниже? И к 2008 г. тоже ставится задача удвоить зарплату в бюджетной сфере и изменить тарифную сетку, чтобы уровень первого разряда составил 6,5 тыс. руб. Выходит, в «дорогой» Москве (по оценкам — 3-е место по ценам среди городов мира) инфляция не угрожает, а в других регионах страны, где и доля бюджетников ниже, она «все съест»?
Не потому ли руководители ряда регионов не верят в удвоение ВВП? Ведь для того чтобы производить — нужно расходовать, а для этого нужно больше зарабатывать! И глава экономразвития Г.Греф считает, что удвоения ВВП к сроку не произойдет. Правда, по причине особой восточной культуры россиян. Но тогда почему в военные и послевоенные годы мы «обошли» Европу и в космосе первыми побывали? По мнению министра, часть Стабфонда и что выше него, нужно направить в развитие инфраструктуры — здесь гарантия эффективности их вложения. Вот в это трудно не поверить. Дороги в России — всегда беда! Этот вариант — беспроигрышный. Даже если по новым дорогам от нас будут вывозить на ненаших машинах сырье — лес, руду, углеводороды и т.п., а к нам повезут импортные товары, которые будут хранить в построенных терминалах и складах, и разъезжать по автобанам будут иномарки — все они будут платить.
А вот отечественным автостроителям, видно, придется туго даже в производстве внедорожников для села, где у нас преимущества: здесь дороги еще не скоро построят. При нынешних доходах селян спрос на них будет невелик. Так что не только автомобильного бума, но и оживления этой автоотрасли не предвидится. Хотя на продовольственных рынках ценовой бум сегодня очевиден. Даже на столь обыденные лук и картошку цены сродни заморским. Но крестьянам от этого не легче. Они могут только мечтать о прибыли. Ее съедает торговля. На монополизированных продовольственных рынках крестьян почти нет. И если бы за внедорожники и не только они расплачивались своей продукцией и не по тем ценам, что дает перекупщик, то не только картошку, а и мясо девать бы было некуда. И инфляция на приколе! Но для этого нужны «правила игры». А опыт кое-какой есть.
Министров понять можно: золотовалютный резерв и Стабфонд карман не тянут, и в экономике какой-никакой статистический рост. Поэтому насколько повысится реальный уровень жизни населения от экспорта нефти и как это скажется на развитии отраслей экономики и, наконец, того же ВВП и долю зарплаты в нем — ответов нет. И это, видно, не случайно. Ведь удвоение ВВП, где на зарплату будет приходиться, как сейчас — 26—30% — это одно, а если как в цивилизованных странах — 60—70% — это совсем другое. Очевидно, что догнать и даже приблизить к таким странам по уровню зарплаты основную массу россиян — задача не ставится. Ибо тогда, при удвоении ВВП, нынешняя зарплата в нем должна увеличиться в 4 раза! А это немыслимо даже теоретически. По Е.Гайдару — «высокий уровень социальных обязательств порождает долгосрочные проблемы».
Учитывая тот факт, что на рубль прироста ВВП мы затрачиваем в 2,5 раза больше, чем страны Запада, можно сделать вывод, что отечественную экономику в значительной мере будут развивать за счет дешевой рабочей силы. Низкая зарплата — выгодная составляющая конкурентоспособности нашей экономики. Значит, чем меньше будут получать работники, тем больше чиновники. Именно об этом говорит разрыв в зарплатах и рост числа чиновников.
В то же время наша демографическая перспектива такова, что работающих в стране становится все меньше, а число пенсионеров все больше. Следовательно, серьезная ставка сделана на гастарбайтеров — рабочую силу «второго сорта». Правда, при этом появляются проблемы адаптации их к нам, а нас к ним и всякие последствия, иногда совершенно неожиданные, формирующие далеко не лучший психологический климат. Ведь Россия — это не богатая страна Запада. Сегодня у 40% российских семей зарплаты хватает только на питание. Из-за нищеты и безразличия властей на произвол судьбы брошено 740 тыс. детей по официальным данным и до 2 млн. — по неофициальным. И перспективы для самореализации этой потенциальной рабочей силы совсем не благостные. У нас уже сейчас, как говорят, более 6 млн. безработных.
Зато очевидно, что по «эволюционному» сценарию и при революционных поборах монополистов ЖКХ, электроэнергетиков, газовиков, транспорта, гарантирующих инфляцию, повышения платежеспособного спроса у большей части россиян не произойдет. Стабфонд «стабилизирует» экономику. При таком раскладе скорее нужно ожидать увеличения числа олигархов. Здесь рост очевиден: в опубликованном в 2005 г. рейтинге количество миллиардеров выросло с 25 до 39. А доходы богатых еще больше оторвались от бедных.
В Беларуси нет нефти и олигархов, средняя зарплата 209 долл. и разрыв в доходах богатых и бедных, по данным МВФ, — 3—3,5 раза; рост ВВП — до 10, а инфляция, как и в Швеции, около 7%. В 2004 г. в Украине с 46 млн. населения, большая часть которого доведена до бедности, пенсии 14 млн. пенсионеров были увеличены сразу в два раза. Нельзя сказать, что не было проблемы инфляции, но ее смогли обуздать и преимущественно интервенционными вбросами на рынки товаров. Зато рост экономики составил 12%. Правда, как оказалось, с повышением пенсий «опоздали»! Не случайно в этом году уже другое правительство повышает зарплату бюджетникам на 54%, и тоже сразу. Нет, до идиллии в экономике здесь еще далеко. Но если бы не цены на нефть, которой там тоже нет, а правительство все же смогло «скостить» цены на ГСМ и удобрения на 30%, то нынешний рост экономики в 6% мог быть и выше, а инфляция ниже 10%.
Спрос — главный двигатель рыночной экономики! Остальное все — инструментарий: производственная инфраструктура, высокие технологии, налоги, СМИ и т.п. Будет платежеспособный спрос,будет и производство! Рабочий Америки, получающий 15 долларов в час, является мотором экономики США. Покупая дом, автомобили, холодильники, он раскручивает маховик экономики. За тот же час россиянин в среднем получает в 10—12 раз меньше. Даже со скидкой на производительность труда очевидно, что нынешняя зарплата при мировых ценах на нефть и всего, что с ней связано, ограничивает покупательную способность основной массы россиян и сдерживает развитие экономики. И даже тех ее отраслей, где на самом деле можно проесть.
Низкая востребованность отечественного продовольствия, закупка его у крестьян по низким ценам, не стимулирующим производство — сегодня главный узел проблем, ставший тормозом развития АПК. В то же время, несмотря на все усилия удержать цены на продовольствие, от благих намерений администраций не повышать цену на хлеб, и совсем не благих у переработчиков и торговцев фальсифицировать продукты, чтобы было больше колбасы, масла, соков и т.д., цены на них неудержимо растут, достигая и превышая мировой уровень. Но иначе и быть не может. При таких темпах роста цен на нефтепродукты продавцы считают, что снижения цен на другие товары и услуги не может быть в принципе. Хотя на самом деле может быть и не так: с января по март нынешнего года цены на зерно пшеницы на российском рынке упали с 3800 до 3200 руб. за тонну или на 16%, тогда как на хлеб без всяких улучшений его качества они даже возросли на 2%. Такое «регулирование» цен на зерно, может, и смягчило напряженность реформ ЖКХ и монетизации льгот, однако заставляет задуматься: каким это стало стимулом для крестьян. Из покупателей мало кто осознает, что нынешний дешевый хлеб — это во многом отложенный рост цен, и не только на хлебопродукты. Даже на главнейшем зерновом рынке неопределенность. Только в последние годы цены здесь напоминают американские горки: 80, на другой год 200 долларов за тонну, и вновь упали вполовину. Сегодня экспортировать зерно по демпинговым ценам выгоднее, чем использовать его у себя для развития животноводства. Стимулы производить все более затратную продукцию при ее проблематичном сбыте падают. Кто будет производить молоко, которое у крестьян закупают по 6 руб. за литр, а столько же солярки стоит 13 руб? Это заставляет крестьян побыстрее расстаться с землей по бросовым ценам: сегодня на селе идет особо опасный передел собственности — обезземеливание крестьян. Государство в очередной раз обирает своих граждан. Зато для скупщиков — лафа и никакой инфляции!
Между тем в годы земельной реформы П.А.Столыпина, под знаменем которой проходила нынешняя, скупкой земли занимался Крестьянский банк. Перекупщики и спекулянты были оставлены без работы. Его реформа препятствовала появлению чрезмерных землевладений и была дорогим предприятием для государства: крестьянам для покупки земли было выдано ссуд на 421 млн. руб. (корова стоила 5—7 руб.). Ссуды также выдавались на переселение — до 160 руб. в Западной Сибири и 200—400 руб. для Приморья, приграничных с Китаем территорий, причем 200 руб. — бесплатно. Процент инфляции при этом был минимальный. И сегодня земля могла бы скупаться Земельным банком и сдаваться в концессии. Арендная плата лучше коррелирует с рыночной стоимостью земли, а ее гибкое регулирование позволяет привлекать нужную рабочую силу, кадры. Столыпина сейчас редко вспоминают. Может, еще и потому, что на заседании II Госдумы он свою деятельность на посту премьер-министра оценивал так: «Россия, господа, не вымирает; прирост ее населения превосходит прирост всех остальных государств мира, достигая на 1000 человек 15,1 в год...». Сегодня 10 рождается, 17 умирает.
Следствием скоропалительных, необоснованных нынешних реформ экономики стало резкое сокращение посевных площадей и поголовья скота, деградация материально-технической базы села, ликвидация рабочих мест. В этих условиях для большинства крестьян единственным средством приложения труда, а значит и выживания, стало приусадебное хозяйство. Здесь ручной труд и «дедовские» технологии без нефти дают сегодня почти 93% всей российской картошки, 80% овощей и более половины мяса и молока. А вот продают они всего 6—7% овощей и картофеля, 20—23% молока и мяса, до 9% яиц, т.е. производят в основном для выживания. Ныне примерно 90% всех бедных в стране приходится на сельскую местность. Поэтому высокая доля производимой на крестьянских подворьях продукции — это не успех, а большая наша беда. Рассчитывать на то, что эти хозяйства и фермеры накормят горожан, не приходится. Им бы сегодня прокормить самих себя, смягчить сельскую безработицу, связанную с отсутствием общественного производства.
Теперь уже очевидно, что стратегия развития нашего АПК — крупнотоварное производство: агрокомплексы и агрохолдинги, интегрированные с промышленными предприятиями и другими хозяйственными структурами. В этой связи не зазорно возродить, а где-то и возвратить к жизни «опороченные» животноводческие комплексы. И прежде всего репродукторные, чтобы выращивать и в хозяйствах населения лучший скот. Ведь производственная и социальная структура многих комплексов еще жива. Необходимо только заинтересованное вмешательство в их реанимацию. Возможность приобретать высокопродуктивный молодняк по доступным ценам и в кредит под продукцию, при ее реализации по достойным ценам, скорректированным по видам продукции бонусами, позволит в короткий срок увеличить производство продукции животноводства. Тогда и зерна много не покажется! Но главное, это разрешит ряд социально-экономических проблем села и обеспечит вклад в удвоение ВВП, сдерживая инфляцию.
Применяя не на словах, а на деле госрегулирование: интервенции сырья и продовольствия, минимальные залоговые цены и т.п., позволит стабилизировать производство и рынок продовольствия. А для этого в стране необходимо иметь не только золотовалютный резерв, но и необходимые резервы продовольствия, причем своего, а не зарубежного. Только на зерновом рынке для поддержания стабильного спроса и предложения нужен резервный фонд зерна в объеме не менее 19—20 млн. т. Ничего нового в таком регулировании производства и рынка продовольствия нет. Этим занимался еще мало почитаемый нами царь Павел І, а в ранг масштабной государственной политики возвел Ф.Рузвельт: еще в 30-е годы прошлого столетия он вывел Америку из Великой депрессии.
Запасы отечественного продовольствия необходимы и для армии. Сегодня мы кормим армию далеко не лучшими продуктами, которые закупаются по таким же схемам. Нужно отказаться от системы конкурсов, на которых поставщики импортного продовольствия борются за право кормить наших солдат. Только гарантированные военные заказы способны обеспечить колоссальный рынок сбыта для наших крестьян и вывести тысячи хозяйств из бедности. Более того, сейчас до 80% призывников — из сельской местности, и если дома у их родителей плохо, то и служить непросто.
Резервные фонды продовольствия необходимы также на случай экстремальных ситуаций, как в стране, так и за ее пределами. Своевременная помощь Киргизии — это не только экономический, но и политический авторитет России. Если учесть, что продовольствие, в отличие от нефти и газа, — ресурс возобновляемый и один из гарантов национальной безопасности, а сегодня в страну по импорту завозится более трети потребляемых продуктов на сумму 11,9 млрд. долл., и в 2004 г. только импортное мясо подорожало на 20%, что сразу дало 1% в общую инфляцию, то необходимость форсированного наращивания отечественного производства очевидна.
Создание эффективной системы обновляемых продовольственных резервов — федерального и региональных фондов, используемых в регулировании рынка продовольствия, безусловно, стимулирует развитие отечественного АПК и прежде всего за счет востребованности отечественных продуктов питания. Сегодня импульс развитию российского сельского хозяйства способны обеспечить дешевые кредиты и не кабальный лизинг для строительства, приобретения земельных участков, техники, ГСМ, наиболее прогрессивных технологий, а также лучших семян и пород скота высших репродукций и т.п., при возврате кредита как деньгами, так и продукцией. Эти меры способны обеспечить в короткие сроки наибольшую отдачу. Мировой опыт «зеленой революции» тому свидетельство. И в Российской Федерации в начале 1960-х годов пшеница «Безостая 1», обеспечила ежегодную прибавку урожая — 18—20 млн. т! И сегодня это будет развивать экономику и сдерживать инфляцию.
Наверняка такая практика стимулирования производства и сдерживания инфляции в наших регионах есть. Для ее распространения нужны деньги и хорошие организаторы на местах. Сегодня это позволит если не возродить, то приостановить вымирание российской деревни. Здесь и ответы на вопросы — станет ли «нефтяной дождь» живительным для сельского хозяйства или «умоет» его? И станет ли российская деревня при удвоении ВВП источником человеческих ресурсов и национальных традиций, или же Россия станет жертвой импортной инфляции и миграционных процессов?