Педагогика — приоритетная тема
Еще в середине позапрошлого века русский философ и публицист Н.Г.Чернышевский
пытался достучаться до царя-батюшки, обращался к российскому обществу:
«Не надо доказывать, что образование — самое великое благо для человека.
Без образования люди и грубы, и бедны, и несчастны».
Сегодня мы и грубы, и бедны, и несчастны. Мы не выбрасываем больше
наш флаг со словами: «Российское образование — лучшее в мире». Горько,
но приходится признать, что традиционная цель русской школы — вооружать
юное поколение знанием современных достижений науки и техники, опытом
исторического развития государства, духовными и нравственными ценностями
народа — попрана. На исходе остатки могучего образовательного потенциала
страны, заложенного социалистическим строем. Разрушительные реформы
с безумной жестокостью уничтожают основы дошкольного воспитания, крушат
систему бесплатного среднего, профессионального и высшего образования,
вытравливают педагогическую науку.
А нынешний «царь-батюшка» под видом национальных проектов рисует заоблачные
планы компьютеризации, интернетизации школьных классов, студенческих
аудиторий... И если где-то что-то еще живет, дышит и надеется на свет
впереди, то только благодаря силе неумирающего нашего духа и великим
подвижникам, прошедшим незабываемой эпохой через дела, через сердца,
через страницы нашей газеты. Не перечислить всех имен тех великих
учителей и подвижников: А.С.Макаренко, В.А.Сухомлинский, М.П.Щетинин,
Ш.А.Амонашвили, семья Никитиных, В.Ф.Базарный...
Откроем наши подшивки и, начиная с первого номера газеты по сегодняшний
день, увидим постоянные встречи с добрыми наставниками юношества,
рассказы о народных учителях-новаторах, лучших школах, ученических
производственных бригадах, репортажи с открытых педсоветов, родительских
собраний. Статьи, очерки, подборки материалов, целевые выпуски.
В последние годы все сильнее рвется с газетных полос суровый голос
учительских пикетов, забастовок, голодовок. Все громче требования
педагогической общественности прекратить разрушение отечественного
образования, определить приоритеты за такой политикой, которая перед
каждым вступающем в жизнь открывала бы возможность получения бесплатного,
качественного образования, нравственного воспитания.
КАКИМИ мы хотим видеть своих детей? Чему мы хотим их научить? Что
станет основой их жизни? Именно эти вопросы волнуют меня и как родителя,
и как учителя, более тридцати лет проработавшего в школе и убежденного,
что школа должна быть консервативной и меньше всего поддаваться на
эксперименты и новаторские поиски, особенно в тот момент, когда экспериментируют
со всей страной. Нет, конечно, должны быть и новаторы, и экспериментальные
проекты, и безумные идеи, но массовая школа обязана оставаться традиционной.
Не застывшей, не рутинной, а сохраняющей традиции и передающей их
новому поколению как нечто важное, определяющее жизнь и страны, и
ее гражданина.
Сегодня нам, по сути, навязывают, как в свое время колониям, стандарт
западной жизни, но при этом возникает ситуация, когда отдельный человек
(тот самый, которого прежде именовали «простым советским тружеником»)
оказался не в состоянии достичь этих самых западных стандартов, которые
наши СМИ представляют как единственно достойные современного человека.
Такой разлад разрушителен для человека, это убивает возможность реализовать
себя как личность, уважать самого себя и свое дело. Мы оказались в
парадоксальном положении, когда честно выполняемая работа не кормит
работника, а самые высокие начальники убеждают, что подработка (та
самая, которая у нас именовалась с оттенком пренебрежительности халтурой)
должна стать нормой жизни. Главные чиновники от педагогики, например,
убежденно объясняют учителям, что уроки заканчиваются в 2 часа дня
только для того, чтобы учитель мог успеть перебежать на другую работу,
чтобы пополнять семейный бюджет. Мы превратились в уникальную страну:
у нас работающий честно не может уложиться даже в нашу убогую потребительскую
корзину, прокормить семью.
И все-таки выше сказанное важно, но не самое главное. Наши прадедушки
самым ужасным человеком считали даже не убийцу (грешнику возможно
раскаяние, Бог милостив!), а того, кто твердил: «Я знаю все, я всегда
прав!» С таким самозваным носителем истины общаться было невозможно
и даже грешно, встретив такого нужно было бежать прочь, чтобы не поддаться
соблазну. Не то ли самое происходит и с нами сейчас, когда вокруг
столько соблазнов? Вот самый яркий пример. Известная и любимая мной
Т.Толстая, лингвист-профессионал, окончившая университет (романо-германская
филология), была приглашена вести семинар по русской литературе в
заморском колледже. После первого же занятия, где она цитировала русских
поэтов и по-русски, и по-английски, восхищалась яркостью образов и
музыкальностью строк, поднялся студент и сказал: «Профессор, все это
хорошо, даже замечательно, но вы лучше научите нас, как всем этим
можно деньги зарабатывать!» И Татьяна Никитична удрала из колледжа,
потому что она умела получать от искусства эстетическое наслаждение,
но ей и в голову не приходило, что из красоты можно извлекать доход.
То есть с нашей страной происходит грандиозная смена культурных ориентиров,
переоценка ценностей. И это не только там, за морем, студенты такие
прагматики. Наши школьники тоже становятся похожими на них. Попробуйте
сейчас, как в старые добрые времена, пригласить старшеклассников «...завтра
часов в шесть вечера на репетицию». Услышим мы в ответ дружное: «Да
что вы, у нас лекция, секция, репетитор, подготовительные курсы, МБШ,
МХК, АБВ и прочая...» И это не просто отговорки из лености: в большинстве
своем старшеклассники уже знают, куда они будут поступать, поэтому
вся эта лирика кажется бессмысленной и просто отнимающей время. Дать
урокам смысл — это основа любой методики, но попробуйте прагматично
осмыслить и объяснить ученику, зачем читать «Что делать?» и «Войну
и мир», если революций не предвидится, иноземных нашествий тоже?!
Есть один замечательный ответ, зачем нам нужна вся эта духовность
вообще и литература в частности. У академика Легасова спросили, почему
у нас так часто стали падать самолеты и тонуть корабли. Академик ответил:
«Мы подняли Гагарина на плечах Пушкина и Толстого, а теперь такой
основы нет». По всей видимости, ученый хотел сказать, что сейчас мы
утрачиваем, более того, сами отбрасываем, считая ненужной, лишней,
всю русскую культуру, которая прежде была основой жизни, на том основании,
что она не может научить как стать богатым. Нужно, считает академик,
прежде всего стать человеком, а потом уже математиком, физиком, токарем
или аптекарем. Нет души — не будет и успеха в профессиональной деятельности.
Так не пора ли бежать от тех, кто объясняет нам, что все эти наши
традиционные размышления о душе, о человеке и его высоком предназначении
— бессмыслица, поскольку не приносит реального дохода?! Кто определит,
сколько стоит душа и зачем она? Наверно, все же наша литература. Русская
классическая литература задавала самые важные, главные вопросы: что
такое истина, зачем я живу на свете, есть ли у этой жизни цель, и
если есть, то какова она, что самое главное в мире? То есть ваша литература
задавала те самые вопросы, которые именовались роковыми, проклятыми,
но эта литература отвечала на них, решая главные проблемы человеческого
бытия. Литература становилась самосознанием и самопознанием общества,
она возводилась в ранг общенационального дела, переставая быть явлением
изящного искусства. А отсюда особое место, которое занимает в обществе
художник, поэт, вообще творец. Писатель в России не профессия, а призвание,
великое служение. Не создатель интересных, поучительных, волнующих
или занимательных текстов, а пророк, и эта идея, сформулированная
Пушкиным, была воспринята всей русской литературой совершенно естественно.
(И советская литература эту мысль подхватила, помните: «Поэт в России
больше, чем поэт»). Причем и Пушкину, и любому его последователю было
понятно, что право на учительство, на проповедь истины дается лишь
тому, кто готов за эту истину страдать и даже отдать жизнь. Об этом
говорит нам «Пророк» Пушкина. Образ поэта-пророка, ориентированный
на Библейский источник, был выражением того, как и сам Пушкин, и вся
русская литература воспринимает предназначение художника-творца. В
стихотворении соединяются три главные идеи: святость поэтического
слова, которое поднимается до уровня Божественного откровения, долг
поэта говорить истину и народу, и властителю, готовность на самопожертвование,
потому что только такой ценой дается право на проповедь.
Дух русской литературы проявился в доверии к этому миру и его сокровенному
смыслу. В том, что этот смысл существует, русский писатель не сомневался,
и даже если он мучался из-за того, что мир непонятен или враждебен,
это не заставляло его усомниться в том, что есть, обязательно есть
особые, жизненно необходимые ценности, причем эти ценности никогда
не представлялись русскому писателю материальными. И не только потому,
что «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому в царство
Небесное», но еще и потому, что русская литература смысл своего существования
видела в поддержании духовного огня в сердцах человеческих. Если нас
как нацию лишить этого огня, что останется? Продавать нефть и бодро
строить дикий капитализм, переводя на всякий случай деньги в Швейцарию
и отгораживая элитные кварталы от остальной России, превращающейся
в помойку?
ЧТО Я МОГУ сказать своим ученикам как учитель, закладывая стимулы
к получению образования? «Учись, станешь врачом или учителем, будешь
получать две тысячи»? А без стимулов учеба теряет свой смысл уже к
третьему-четвертому классу, причем это беда не только нашего, явно
больного общества. Меня поразило и показалось очень значимым то, что
произошло в Австрии. Благополучнейшая страна в центре Европы, высочайший
уровень жизни — и вдруг массовые жалобы школьных преподавателей на
плохую дисциплину и на то, что ученики не желают учиться. Парламент
был вынужден всерьез обсуждать вопрос о наказаниях бездельников, хотя
само слово «наказание» употреблять было не рекомендовано, если нет
желания прослыть мракобесом и ретроградом, мучителем юношества. Знаете,
какие меры воздействия предложили учителя? Оставлять ученика-лодыря
после уроков убирать класс или вызывать его на дисциплинарную комиссию,
в которую входят учителя и ученики-активисты. («Пропесочить безобразника
на совете пионерской дружины». Похоже на добрые наши старые времена?!)
Но и этот законопроект был заблокирован оппозицией как недемократичный,
ущемляющий права личности. Отчего все это произошло в благопристойной
Австрии, ведь у немцев (так мы всегда считали, не правда ли) порядок
в крови?
Доктор Спок и «демократическая» педагогика, борясь с авторитарностью,
выдвинули главный принцип: ребенок сам лучше знает, что для него хорошо,
а что плохо, поэтому нельзя ломать природу, насилие над личностью
недопустимо. Кстати, у нас этот педагогический принцип уже внедрили
на уроках рисования: не нужно учить ребенка рисовать, он сам прирожденный
художник, развивайте его фантазию — и талант заиграет всеми гранями!
Это ведь в старой школе упорно, день за днем рисовали гипсовые головки
и торсы, и получались в итоге Серовы и Коровины, а вот революция отбросила
всю эту старорежимную рутину, и получили «Черный квадрат», признанный
всеми новаторами шедевром. Помните анекдот? «Администрация приносит
извинения за то, что по недосмотру дежурного шедевр Малевича с 1989
года висел перевернутым». Но возмущаться этим и другими проявлениями
раскрепощенности в жизни и в школе неприлично, нужно быть толерантным,
и вершиной торжествующей толерантности можно считать оперу «Дети Розенталя»
в Большом театре по либретто В.Сорокина, где клонированные великие
композиторы Чайковский, Мусоргский, Вагнер, Верди и Моцарт исполняют
плясовую на площади Трех Вокзалов в сопровождении хора таксистов,
торговцев и проституток.
Теперь подрастают дети и даже внуки воспитанников «по доктору Споку»,
и эти детки, раскрашенные и пронзенные кольцами, серьгами и цепями,
кочуют с одной дискотеки на другую, потягивая из «полторашки» пиво
(потому что это раньше умный шел в библиотеку, а теперь его всенародно
посылают за «Клинским»), и твердо знают, что все остальное — по барабану!
И попробуйте напомнить им о необходимости учиться или работать! Такое
услышите... ведь их толерантность не касается!
Причем так ведет себя не только наш домашний оболтус: в той же Австрии
министру образования Элизабет Герер посоветовали подать в отставку
после того, как она в одном из интервью предложила молодежи не только
развлекаться, но и рожать детей! Это вызвало бурю протестов: не смейте
нами командовать!
Общество не может нормально развиваться в условиях разрыва традиций,
а мы то и дело создаем ситуации, когда ценности одного поколения становятся
пустым звуком, а то и поводом для насмешек другого.
Общество должно передавать нормы поведения и морали как нечто естественное
и потому обязательное. Без жестких рамок и надзора любые дети становятся
безнадзорными в прямом и переносном смысле. Большинство спортивных
секций платные, бассейн и спортзал — только за деньги, все эти комнаты
школьника, уголки при домоуправлениях, где занимались спортом и вязали,
готовились к походам и играли в настольный теннис, закрылись, т.к.
площади срочно понадобились под офисы, которые дают солидные отчисления
за аренду. А родители, тратящие массу времени на элементарное добывание
прокорма для тех же детей, запустили воспитание в раннем детстве и
с подростками просто не справляются, поэтому у них рождается спасительная
мысль: воспитывать должно государство. Есть педагоги, имеющие специальное
образование и получающие за это деньги, а мы, родители, станем старшими
друзьями, весело проводящими время со своими детьми (а чаще без них).
Родители уже не осмеливаются что-либо запрещать детям, потому что
боятся встретить открытое неповиновение, а как реагировать на него,
просто не знают, именно поэтому стараются не вступать в конфликт с
подростками. Вот здесь так подходит доктор Спок, который притворяется,
что все само образуется как-нибудь. Так, инфантильные родители воспроизводят
сами себя, плодя инфантильных детей, не способных к упорному труду,
а учеба — это тоже труд, и очень тяжелый. Именно поэтому так быстро
прекращают учиться современные дети, именно поэтому в военкоматах
хватаются за голову: так стремительно растет количество неграмотных
призывников, именно поэтому качество образования в массовых школах
неуклонно падает, а сами школы впору называть мичуринскими, поскольку
многие из них принимают в свои стены дубы, а выпускают липу. У молодежи
появляется убеждение, что совсем не обязательно учиться и работать,
чтобы прожить, а пиво и чипсы будут всегда — и сами собой.
БЕДА В ТОМ, что наша школа сейчас не способна сформулировать основную
задачу: а для чего нужно учиться? В сталинские времена все было просто,
четко и ясно: большая часть учеников — в рабочие и колхозники, меньшая
часть — в вузы. В брежневские времена школа — это веселое проведение
времени и почти гарантированное поступление всех желающих в институт
(я своим выпускникам в начале восьмидесятых повторял: «Не ходите мимо
строительного факультета до конца сентября, а то поймают и запишут
в студенты, у них там вечный недобор, на вступительных экзаменах двойку
можно получить только чудом — или назло родителям!»).
Обсуждавшийся план перехода школы на 12-летний срок обучения внятно
так и не сформулировал, чего хочет государство от школы. Что-то бормотали
о трудностях учебы, о возросших нагрузках, объемах изучаемого... Какова
цель образования? Для чего ученик окончит школу? В чем социальный
заказ?
Наша школа всегда была сильна тем, что создавала единое культурное
поле, то есть формировала духовный мир выпускника. Нет твердых объяснений,
почему мы так стремимся перейти к западным педагогическим технологиям,
почему упорно вводим тесты, компьютерную обработку знаний, проверяющую,
по сути, только количество усвоенных сведений. Одно из наиболее внятно
прозвучавших утверждений — это стремление уйти от репетиторства. Так
что же? Все газеты, рекламные страницы и просто заборы заполнены объявлениями:
«Готовлю к сдаче единого госэкзамена!» — как раньше писали: «Готовлю
к поступлению в университет». Еще одна беда — результаты единого госэкзамена
так разительно расходятся с бодрыми отчетами директоров школ об успехах
годовой аттестации, что пришлось давать в школы указания о том, что
если на ЕГЭ получена двойка, выставленная бесчувственным компьютером,
не понимающим важности происходящего, то в аттестат все равно нужно
рисовать тройку.
Наше общество ничего не сможет противопоставить натиску всеобщей усредненности,
душевной лености и скудости, пиву и прокладкам, если мы не сохраним
свою духовную независимость, но этим должны заниматься не только уцелевшие
почему-то в нашей школе подвижники — это прежде всего долг государства:
удержать учителей в школе, привлечь молодежь, сделать престижным и
хорошо оплачиваемым труд учителя, воспитателя; пока еще не поздно,
бросить все средства государства на это единственное спасение страны.
Имперский Рим воспитание своей молодежи передоверил грекам — образованным,
талантливым, но рабам! Мне представляется очень показательным, что
на стене раскопанного в Помпее кабачка была выцарапана надпись, пародирующая
начало «Энеиды». Сама поэма рассказывала о славе Рима, его первых
героях и начиналась словами: «Мужа и битвы пою...» А посетитель кабачка,
наверно, под одобрительный хохот приятелей-собутыльников написал:
«Пою я вино и красотку Сову, а не мужа и битвы!» И Рим рухнул, потому
что если вино и красотка дороже Родины, то не бывать свободе, она
ведь очень дорога, быть независимым — это роскошь, доступная не каждому.
А научить любить свою страну, ее культуру, историю может только учитель
— свободный от чиновников и их бдительного ока, свободный духовно
и материально. Правда, нам все время говорят, что у правительства
нет денег, чтобы тратить на образование столько, сколько хочется учителю.
Что ж, в свое время учителям постоянно напоминали слова Крупской:
«Нет плохих учеников, есть плохие учителя!» Может быть, теперь пришло
время учителю сказать: «Если у этого правительства нет идей и денег
для школы, то имеет смысл этому правительству заняться чем-то другим
и уступить место тем, кто сумеет понять остроту момента и обладает
свежими идеями?» И кто знает, может быть, у нас остался последний
шанс, чтобы не потерять школу, молодежь, не потерять будущее России,
русскую душу.