Наступает вторая годовщина гибели бесланских заложников. Во дворе бывшей школы №1, где никогда уже не будет праздничных линеек, 3 сентября в небо запустят 332 белых воздушных шара. 332 человека, детей и взрослых, стали два года назад жертвами чудовищного террористического акта. За это время, в общем-то не слишком большое, горечь и траур в совсем еще недавно праздничные и яркие дни начала нового учебного года стали уже грустной традицией. Как и то, что не для всех школьников учебный год начинается 1 сентября. В Северной Осетии занятия начнутся с опозданием уже в третий раз. В 2004 году это было сделано в целях безопасности, в прошлом году и ныне ребята в эти дни отдадут дань памяти погибшим. День знаний в самом Беслане пройдет без торжеств. В школах города состоятся уроки памяти и мужества.
Пройдут траурные мероприятия, приуроченные ко Дню солидарности в борьбе с терроризмом, и в других городах России, включая Москву. Впрочем, громкие московские праздники, связанные с Днем города, которые также приходятся на эти выходные, никто не отменял. И заявления заместителя мэра Людмилы Швецовой, что-де все увеселительные мероприятия намечены на субботу, а в воскресенье состоятся лишь культурные и спортивные акции, сути не меняют. Как и то, что 3 сентября будут возложены цветы на местах московских терактов: в переходе на «Пушкинской», на станции метро «Автозаводская», у театрального центра на Дубровке, на месте взорванных домов на Каширке и в Печатниках. У каждого из этих громких терактов есть своя дата, которую, спустя 4 года или 7 лет, не могут забыть и отмечают родные и близкие погибших, даже если она не объявлена днем памяти жертв террора. И дат этих так много, что, если отмечать все, праздников, наверное, не останется вовсе. А потому, как привыкли говорить после очередной катастрофы или трагедии российские чиновники, ответственные за их недопущение, жизнь продолжается.
И жизнь для тех, кто выжил, действительно продолжается. Продолжается она, кажется, вопреки всему и для тех, кто потерял в бесланском теракте своих детей, своих близких. Во имя их памяти, во имя поиска истины о происшедшем не по официальной разнарядке, а потому что иначе жить невозможно.
Что же случилось за истекший год, приблизились ли мы к этой необходимой обществу правде, к стабильной и безопасной жизни?
Приметы этого вроде бы имеются: завершен суд над единственным выжившим, по официальным данным, террористом Нурпаши Кулаевым, который приговорен к пожизненному заключению. Убит главный чеченский террорист и, как не без оснований полагают, один из основных организаторов захвата бесланской школы Шамиль Басаев. Начался суд над руководителями милиции Беслана, обвиняемыми в халатности. Но мнение, что все «выправляется», похоже, разделяют опять-таки лишь официальные лица и чиновники разного уровня. Восприятие реальности обычными гражданами и прежде всего выжившими жертвами теракта совершенно обратное.
«Мы убедились в том, что прошедшие два тяжелых года вели нас не к правде о бесланской трагедии, а к сокрытию этой правды. Сегодня совершенно ясно, что террористы умело использовали просчеты, безответственность и самонадеянность тех, кто должен им противостоять. Так случилось и с Бесланом. Здесь мы столкнулись с бездействием власти, непрофессионализмом и ложью. Однако признать это до сих пор не хотят ни те, кто должен был защищать нас и наших детей, ни те, кто занимается расследованием бесланского теракта. До настоящего дня органы следствия не хотят назвать причины, в силу которых стало возможным беспрепятственное проникновение и захват заложников в школе №1, бездействие и растерянность оперативного штаба, ложь и трусость его руководителей, положивших на чашу весов свои карьеристские интересы и инстинкт самосохранения в противовес жизням тысяч заложников».
Это слова из текста обращения комитета «Матери Беслана», которое приурочено ко второй годовщине трагедии. Год назад члены этого комитета встречались с президентом Путиным, и, как сказала тогда председатель комитета Сусанна Дудиева, им показалось, что лидер государства их услышал. Но если это так, то почему же за минувший год ничего не изменилось в ходе расследования? Почему никто, кроме Кулаева, не понес заслуженного наказания?
«Правда Беслана» — другое объединение жертв теракта — в канун трагической годовщины опубликовало на своем сайте доклад Юрия Савельева, депутата Госдумы, входящего в парламентскую комиссию по расследованию событий в Беслане. Его мнение об этих событиях кардинально расходится с официальной позицией комиссии. Показательно, что возглавляемая членом Совета Федерации Торшиным комиссия фактически не проводила никакого самостоятельного расследования и анализа имеющихся фактов, а просто следовала в русле предложенной властями версии. Членов же аналогичной комиссии североосетинского парламента, которые оказались более независимыми, всячески пытались дискредитировать. В результате в итоговый ее доклад не были включены многие утверждения и доказательства, противоречащие официальной версии.
Впрочем, складывается впечатление, что каковы бы ни были результаты таких параллельных расследований, они не оказывают никакого влияния на происходящие процессы. Вполне возможно, что опубликуй Савельев свой доклад не в годовщину теракта, его выводы могли бы вообще остаться незамеченными. О Беслане сейчас (особенно после того, как завершился процесс над Кулаевым) говорят и вспоминают мало.
Между тем доклад Савельева хоть и не дает исчерпывающей информации о том, что и как происходило в захваченной школе, но во многом объясняет такую «забывчивость». Главные выводы, к которым приходит депутат, изучив показания многочисленных заложников, а также результаты экспертиз, хронологию событий, видео- и фотохронику, вещественные доказательства, таковы: взрывы в школьном спортзале 3 сентября были спровоцированы извне «силовиками». А так как при подготовке штабом операции по освобождению не были предусмотрены различные варианты развития событий (в том числе и то, что террористы попытаются переместить значительную часть выживших заложников в другие помещения), десятки захваченных людей погибли от огня своих же.
Сложно оценить правильность всех сделанных выводов доклада, состоящего из сотен страниц, особенно если не являешься специалистом во взрывном и военном деле. Однако и неспециалисту очевидно: множество чрезвычайно важных для понимания сути происшедшего вопросов остались при официальном расследовании и работе парламентской комиссии без какого-либо внятного ответа. И ответов этих не только не ищут, но наоборот: стараются сделать все возможное, чтобы они никогда не были найдены. Самого Савельева уже обвиняли в «политиканстве». Утверждения жертв теракта, например, о том, что по школе, полной заложников, стреляли из танков и другого тяжелого вооружения, сразу пытаются дезавуировать, говорят о неадекватности и необъективности бывших заложников, связанных со «стокгольмским синдромом» и т.п. («Я отползла на середину кухни, потому что думала, что будет зачистка и закидают гранатами... Что было потом, я не знаю, так как началась сильная стрельба: залпы были такие, что от них содрогались стены... Изетта, дочь, мне говорит: «Боже мой, стреляют танками по второму этажу. Если сейчас потолок обвалится, то будет братская могила!» И подобных свидетельств — десятки!)
И никуда не денешься: препятствуют расследованию обстоятельств теракта не террористы, а представители судебных и государственных органов. А значит, именно им невыгодно, чтобы страна узнала правду о Беслане. Значит, именно их роковые некомпетентность и безответственность могут быть выявлены при честном расследовании. Вот потому обещанный «большой процесс» по Беслану никак и не начинается. Вот потому после «прокола» с судом над Кулаевым, во время которого у бывших заложников появилась возможность публично заявить о неудобных для федеральных и республиканских властей фактах, привлечь к ним общественное внимание, процесс над бесланскими милиционерами проходит втихую. Между тем процесс этот также давно вышел за рамки обсуждения вины начальника бесланского РОВД Мирослава Айдарова и его заместителей Гурама Дряева и Таймураза Муртазова. Как стало понятно в ходе этого процесса, обстановка в милиции Беслана оставляла желать лучшего, свидетели говорили и о фактах коррупции, и о взятках. Однако назначенный на свою должность менее чем за три недели до теракта Айдаров за это недолгое время попытался навести порядок. Но что может сделать один человек против системы, утвердившейся отнюдь не только в Северной Осетии!
Бывший милиционер, занимавшийся охраной административной границы, а ныне журналист местной газеты «Жизнь правобережья» Эльбрус Тедтов рассказал на суде о том, как эта охрана осуществляется. За время, прошедшее после теракта, когда боевики беспрепятственно готовились к захвату школы и без особых проблем добрались до нее, как говорит Тедтов, занимающийся собственным журналистским расследованием, мало что изменилось. «Никто из этих троих не должен сидеть на скамье подсудимых. Вместо них здесь должны быть Казбек Дзантиев (бывший министр внутренних дел республики) и Попов (заместитель Дзантиева по охране административных границ)», — считает Тедтов. «Лично я виню Дзантиева, а не милиционеров», — заявил суду врач Алан Адырхаев, его дочь была заложницей в захваченной школе.
Но милицейское руководство республики, пусть и бывшее, к ответственности привлекать не собираются. Возможно, потому что в противном случае речь может пойти о руководстве уже не только милицейском и не только республиканском. Айтег Дзгоев, помогавший спасать из горящего зала детей, но не смогший спасти свою дочку, рассказал, что пожарные приехали к школе, когда пожар уже закончился (крыша спортивного зала загорелась сразу после первого взрыва, то есть в 13 часов, а приказ о тушении поступил от начальника оперативного штаба генерал-майора ФСБ В.А.Андреева только в 15:10), да еще и без воды. «Должно ли, по вашему мнению, нести ответственность руководство за действия подчиненных?» — спросила его другая потерпевшая, Туаева. Ответить Дзгоеву не дал судья Виталий Бесолов, заявив, что вопрос Туаевой риторический, и такая ответственность — дело естественное. «Значит, естественно, что здесь должны сидеть и руководители МВД республики?» — спросили потерпевшие уже самого Бесолова. Судья промолчал...
Пока такие вопросы не боятся задавать и отвечать на них только потерпевшие, матери, потерявшие своих детей: «Скажите, 1—3 сентября жизнь наших детей зависела только от этих людей, подсудимых?» — «Нет, не только». — «А от кого?» — «Начиная от Путина и дальше». Это диалог в суде потерпевших Базаровой и Ногаевой. Последняя была заложницей в школе с четырьмя своими дочерьми, одна из которых погибла.
И вот чтобы не отвечать, власть пытается замолчать, замазать, исказить или хотя бы внушить сомнения в показаниях тех, кто неудобных вопросов не боится. Тех, кому «почему-то» очень надо узнать, куда и когда пропала машина ГАЗ, на которой приехали бандиты; как они в нем уместились и сколько их все-таки было; куда вообще бесследно исчезали разного рода улики в течение всего следствия; что взорвалось в школе на самом деле... До сих пор прокуратура рассматривала такие вопросы как крамолу. По крайней мере так к ним относился бывший заместитель генерального прокурора по Южному федеральному округу Николай Шепель и его начальник генпрокурор Владимир Устинов. Ни тот, ни другой в Генпрокуратуре больше не работают, но нигде не сказано, что в их отставке какую-то роль сыграл Беслан.
А бывший президент Северной Осетии Александр Дзасохов, которого многие также считают одним из главных виновников бесланской трагедии, стал представителем республики в Совете Федерации. К настоящему времени жители Северной Осетии собрали уже более 100 тыс. подписей за его отзыв с высокого поста. Но даже если их наберется столько же и еще столько, будет ли это иметь какой-либо результат?
Пока остается наказывать тех, кто, по мнению людей, повинен в трагедии, лишь народным презрением.
«В эти траурные дни их присутствие на могилах наших детей и близких мы расцениваем как оскорбление всех погибших и живых. И мы не желаем видеть Дзасохова, Андреева, Дзантиева, Дзгоева, Дзугаева, Зязикова, Аслаханова, Колесникова, Шепеля и других, кто и сегодня несет на себе маску лжи и не находит в себе мужества покаяться перед своим народом», — заявляют в преддверии страшной годовщины «Матери Беслана». Для граждан, политиков с чувством чести и ответственности это было бы худшим из наказаний. Но российская правящая элита слеплена из другого теста.
«Наше следствие вообще непонятно на кого работает. Вы сейчас пропустите это, как «Норд-Ост», как Буденновск, но вы не знаете, что может быть с вашими детьми», — сказала во время процесса над милиционерами, обращаясь к прокурорам, Елена Смирнова. В 1996 году она вынуждена была бежать с семьей из Чечни, а в
2004-м в бесланской школе потеряла своего ребенка, которого не смогло защитить государство.
В эти дни в Беслане будет открыт памятник погибшим при освобождении заложников бойцам спецподразделений «Альфа» и «Вымпел». Они героически, ценой своих жизней спасали детей, но и сами были заложниками — только не террористов, а нынешней российской власти и собственного безответственного руководства.
А что «может быть с нашими детьми», со всем нами, не знает никто. И думать об этом страшно, несмотря на вроде бы наступивший на Кавказе мир. Потому что «мир» этот откликается чуть ли не еженедельными взрывами, нападениями на милиционеров, штурмами жилых домов. И после каждого такого штурма в Ингушетии ли, Чечне, Дагестане, Кабардино-Балкарии нам говорят, что на этот уж раз с террористическим подпольем справились окончательно, что очередной террорист «номер один» уничтожен, что теперь точно наступил мир. А мы привыкаем к этой тихой и вроде бы ненастоящей (но с настоящими жертвами!) войне и к этой повседневной лжи. И потому настоящий мир никак не наступает...