В ЭТОМ ГОДУ исполнилось 60 лет дому-музею известного в мире физиолога Ивана Петровича Павлова. Официально музей открылся 6 марта 1946 года на объединенной сессии Академии медицинских наук СССР и «большой» академии — Академии наук СССР. Инициатива открытия музея шла и от местных властей.
Музей открылся через 10 лет после смерти ученого, и сейчас трудно себе представить, что в условиях послевоенной разрухи в стране создавались какие-то музеи. Первым директором был назначен Григорий Семенович Линников, бывший фронтовик, имевший лишь среднее образование. Он с самого начала очень бережно отнесся к дому Павловых. Линников впоследствии опубликовал небольшой очерк в сборнике «Гордость земли рязанской» (1973 г.) о старейшине физиологов мира.
Музею, безусловно, повезло, потому что в те годы в доме жила сестра Павлова, и она в меру сил и возможностей сохранила и сам дом, и всю его внутреннюю обстановку.
Дом на улице Павлова теперь не просто музей, а Мемориальный дом-музей И.П.Павлова. Сейчас это уже комплекс зданий вместе с ухоженным внутренним двориком и амбаром. Все это, безусловно, заслуга теперешнего директора музея Наталии Александровны Загриной — энтузиаста своего дела, много знающего и о Павлове, и о его многочисленной семье.
Павлов и родился в этом доме, отец его, рязанский священнослужитель, купил дом за небольшие деньги; потом пришлось делать серьезный ремонт, менять даже половые плахи. Много сил отец вместе со своей многочисленной родней отдал пристройкам к дому, но большей частью делал все сам. И все это: и ремонт, и пристройки, и амбар происходило на глазах Вани Павлова. Он и сам много помогал отцу. Отец развел и яблоневый сад. Урожай яблок каждую осень продавали перекупщикам. Семья Павловых жила небогато. Приходилось порой держать в доме квартирантов-пансионеров.
Почти в каждой комнате музея висят иконы. Бывший семинарист, сын и внук священнослужителей, Павлов иногда бывал в Знаменской церкви в Питере, где он венчался. Отец же его так и не простил сыну, что он не пошел по его стопам. В беседе с А.М.Горьким Павлов говорил писателю: «Вера моя осталась в моем детстве». Впрочем, вера — дело интимное. Верующих же ученых найти невозможно. К такому выводу на примере того же И.Павлова пришел автор статьи «Верующие» ученые» в «Комсомольской правде» В.Чикин (1960).
Павлов был резким, бескомпромиссным человеком. Как истинный ученый, он старался говорить правду и при царском режиме, и при советской власти. Известны его раздраженные письма В.Молотову и наркому здравоохранения РСФСР Г.Н.Каминскому.
Между тем Павлов исключительно уважительно говорил о Ленине. Физиолог изучил книгу В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», считал ее автора блестящим философом современности.
Русский патриот, часто бывая в заграничных поездках, Павлов не сказал ни одного худого слова о своей стране. Точно так же он отвечал отказом на все предложения переехать на работу в заграничные лаборатории.
В 1904 году за работы по физиологии пищеварения ему была присуждена Нобелевская премия. Павлов доказал в эксперименте на собаках возможность видеть все, что происходит в желудке, не вскрывая его. Он стал первым нобелевским лауреатом России. Вторым среди биологов-естествоиспытателей стал Мечников (1908). Лишь двое из всех российских и советских ученых.
В доме-музее бережно хранят набор городков и городошных бит. Городки — детское увлечение Павлова — сопровождали его почти всю жизнь. Метал биты левой рукой, потому что был левша, а левши, как известно, люди одаренные. Городками Павлов увлек и своих сотрудников. Сохранилась фотография, на которой любители городков чествуют Ивана Петровича Павлова. Вообще Павлов был физически крепким, чрезвычайно выносливым и трудоспособным человеком. Все шло от отца и матери. Гимнастика, длительные пешие прогулки, лыжи, велосипед — эта любовь к физическим нагрузкам осталась с Павловым на всю жизнь. Кроме того, он крайне негативно относился к курению и алкоголю. «Не пейте винища, не курите табачища, и вы проживете так долго, как жил Тициан», — часто говорил Павлов. А Тициан, как известно, дожил до ста лет.
В 1916 году по пути с работы Павлов, поскользнувшись, неловко упал. Дело оказалось куда серьезнее, нежели думал Иван Петрович. Домой приехал травматолог профессор В.А.Оппель и установил у него перелом шейки бедра. Ногу забинтовали и подвесили выше спинки кровати. В таком положении Иван Петрович встретил новый 1917 год.
Еще раз в своей жизни встретился Павлов с хирургами в более драматичной ситуации.
В рязанском музее хранится книга «Лекции о работе больших полушарий головного мозга», присланная автором хирургу А.В.Мартынову летом 1927 года. К этой книге было приложено письмо: «Пять недель прошло со дня операции. Я две недели дома. Рана уже совершенно закрылась несколько дней тому назад. Все убеждает меня, что я излечен радикально, вернувшись вполне к моей норме до болезни, таким образом, буду в состоянии как бы с новыми силами приняться за мою обычную работу. А всем этим я обязан вашей товарищеской помощи. Примите же мою глубочайшую благодарность за нее. Всякий раз, как в дальнейшей моей деятельности буду особенно удачлив и счастлив, я естественно обращусь мыслию к тому, с кем для меня была связана возможность этих удач и счастия. Прошу принять на добрую память мою книгу, содержащую плоды моей последней 25-летней работы. Сердечно признательный и искренне вам преданный Иван Павлов».
Это письмо, думается, может послужить продолжением рассказа о Павлове, об операции, проведенной в 1927 году в Ленинграде, в хирургическом отделении Обуховской больницы.
В 20-х годах у Ивана Петровича проявились признаки хронического заболевания желчевыводящих путей. В мае 1927 года начался приступ, который не удалось купировать терапевтическими средствами. В те дни в Ленинграде проходил 19-й съезд российских хирургов, поэтому консилиум для определения дальнейшей лечебной тактики был собран очень быстро. Тогда Ивана Петровича осмотрели виднейшие хирурги И.И.Греков, Н.И.Напалков, С.П.Федоров и В.Н.Розанов. Принял участие в консилиуме и московский профессор А.В.Мартынов. Все пришли к выводу, что Павлова необходимо оперировать.
Однако, когда после долгих споров было решено пригласить в качестве оперирующего врача одного из германских профессоров, Павлов с присущей ему категоричностью возразил: «Я вовсе не считаю немецких хирургов лучше наших и ни в коем случае не допущу, чтобы меня оперировал немец, когда здесь присутствует цвет нашей хирургии!» Затем он посмотрел на всех хирургов и сказал: «Я понимаю, что приятелям трудно будет меня оперировать, да и знакомым тоже нелегко. С вами, профессор Мартынов, мы видимся в первый раз в жизни. Поэтому я прошу вас освободить меня от засевшего во мне врага».
Таким образом, сам больной выбрал себе оперирующего врача, своего земляка, и на Алексея Васильевича легла тяжелейшая ответственность за жизнь великого человека...
А.В.Мартынов учился в Рязани, в одной из лучших губернских гимназий России, и после окончания Московского университета посвятил себя хирургии. К концу прошлого века он — известный в Москве и России врач с собственными научными взглядами и широким личным диапазоном хирургических вмешательств, в особенности на желчевыводящих путях.
Прекрасный клиницист, педагог, организатор военной медицины, здравоохранения и науки, создатель крупной хирургической школы в Москве, А.В.Мартынов был, безусловно, выдающимся хирургом своего времени. Алексей Васильевич был в столице заметной фигурой. За советами к нему обращался Лев Толстой, в 1924 году он оперировал известного хирурга профессора И.К.Спижарного.
ИТАК, 28 мая И.П.Павлова положили на операционный стол. Нужно сказать, что некоторые хирурги не исключали наличия у физиолога рака желчного пузыря, но предоперационный диагноз А.В.Мартынова подтвердился полностью. В общем желчном протоке был обнаружен камень величиной с вишню. Алексей Васильевич выполнил операцию блестяще. Он ограничился вскрытием общего желчного протока и извлечением камня без удаления желчного пузыря. Как показало время, это было мудрое решение опытного хирурга, всегда говорившего, что «техника — проще, глубокое клиническое мышление — труднее».
Для жены академика Серафимы Васильевны выделили отдельную палату рядом с палатой пациента. Послеоперационный период протекал сравнительно гладко. Иван Петрович рано начал ходить и уже через несколько дней сфотографировался со своими друзьями хирургами. Сохранился малоизвестный снимок, сделанный, видимо, перед отъездом Мартынова в Москву. У большого букета сирени — И.И.Греков, И.П.Павлов, А.В.Мартынов.
В дальнейшем о состоянии здоровья Ивана Петровича Мартынову писал И.И.Греков: «Нужно отметить поразительные регенеративные способности тканей и прямо-таки девственность всех органов Ивана Петровича. Великая честь выпала вам на долю — оперировать такого человека...»
Уходя из больницы, академик провел беседу со всеми больными, образно рассказал о труде профессоров, докторов, всех работников клиники. Потом он встал и низко поклонился: «Вот и я низко кланяюсь всему больничному персоналу, вернувшему мне здоровье. Без их помощи давно бы я лежал на кладбище...» Позднее Л.А.Андреев — сотрудник Ивана Петровича — писал Мартынову: «Состояние его здоровья прекрасное, настроение отличное — вообще он возродился и стал прежним Павловым: полон кипучей энергии, оригинальных мыслей, планов и необычайно неугасимой любви к жизни». Спустя 5 лет И.П.Павлов посвятил А.В.Мартынову свою новую книгу «Проба физиологического понимания симптоматологии истерии».
Действительно, хирург Мартынов совершил гражданский и врачебный подвиг, сохранив для мира и науки еще на несколько лет своего великого земляка.
В последний раз, за год до смерти, Павлов приехал в родной город по настоятельной просьбе земляков, да и не только поэтому. Очень звала его в Рязань сестра. Захотелось вспомнить юность и пожить в родительском доме. Ранним утром он с тростью, прихрамывая, прошел от отцовского дома по улице Карла Маркса (теперь улица Павлова) до Лазаревского кладбища. Когда он шел по улице в черном костюме и черной шляпе, без секретаря, многие жители улицы, прильнув к окнам, говорили друг другу: «Смотрите, это Павлов идет на кладбище». Об этом мне недавно рассказала бывшая операционная медицинская сестра больницы имени Семашко Н.И.Зотова.
Точно так же, с тростью, прихрамывая, от Тучковой набережной до Волкова кладбища он провожал в последний путь своего младшего сына Всеволода. Профессора Буш и Шаак не решились на радикальное удаление опухоли желудка. Потрясенный смертью сына, Павлов позвонил в ленинградский горисполком и попросил, чтобы Всеволода похоронили на Литераторских мостках Волкова кладбища. «И пусть это будет место нашей общей семейной могилы», — сказал он.
Такая же семейная могила получилась и на Лазаревском кладбище. В свое время существование самого кладбища, находящегося в самом центре города, было, как сейчас говорят, под вопросом. Там хотели сделать городской парк, что вполне соответствовало санитарным нормам. Но лишь эта семейная могила Павловых удержала власти от принятия радикального решения, потому что против этого стали возражать и рязанские физиологи, и рязанские врачи, да и многочисленные ученики Ивана Петровича.
Могила Павловых — рядом с отреставрированной небольшой церквушкой, памятником из мрамора, над памятником сейчас растет мощный клен. Могилу периодически обихаживают студенты-медики.
Кстати, своим существованием в Рязани Государственный медицинский институт обязан Павлову. В 1949 году было принято решение о переводе на родину физиолога одного из трех медицинских институтов Москвы. Сейчас это большой вуз с множеством кафедр и факультетов и тысячами студентов со всего мира.
ТОГДА ЖЕ, в 1949 году, в столетие знаменитого ученого, решением Совета Министров СССР был установлен памятник И.П.Павлову на его родине. Скульптура была выполнена народным художником СССР М.Манизером. Он сделал также несколько скульптурных портретов Павлова и для музея.
При открытии памятника президент академии наук С.И.Вавилов сказал: «Пусть этот памятник в Рязани — эта медная хвала — станет вечным напоминанием для нас и для грядущих поколений о высотах, достигнутых русской наукой».
В доме-музее висит авторская копия портрета Павлова работы художника М.В.Нестерова. Картины — последнее увлечение физиолога. Побывавший в гостях у Павловых на Васильевском острове рязанский врач-невропатолог П.Лапицкий в 1932 году обратил внимание на множество картин русских художников: произведения Шишкина, Маковского, Нестерова, Семиградского, на четверть стены висела картина Васнецова «Три богатыря» и другие картины (газета «Приокская правда», 1974 г.).
В Рязань много раз приезжали ученики и сподвижники Павлова, и всегда они приходили в музей, в дом, где он родился и вырос. Часто бывал здесь ближайший ученик Ивана Петровича академик П.К.Анохин. Иногда он читал лекции для студентов. Мы, тогдашние второкурсники, естественно мало что понимали, потому что речь шла об очень сложных вещах: о функциях продолговатого мозга, о значении в высшей нервной деятельности человека ретикулярной формации и так далее.
В 1979 году в Рязани прошли первые Павловские чтения, на которых собрались ведущие физиологи, члены общества физиологов, патофизиологов и фармакологов страны. У меня дома есть памятная медаль этих чтений, бережно сохраненная моей матерью, много лет проработавшей доцентом кафедры физиологии рязанского мединститута.
В музей и сейчас приезжают многочисленные туристы, особенно москвичи. Действительно, одно удовольствие в центре города окунуться в старину, посидеть в ухоженном внутреннем садике, сфотографироваться на память...
Шестидесятилетие музея будет праздноваться этой осенью. Будет неделя Павлова. В доме науки музея, в уютном зале пройдут собрания врачей, физиологов, пригласят и студентов.
О Павлове написано много: и просто книг, и воспоминаний, и диссертаций. Он оставил большое наследство: учеников, Всесоюзный институт экспериментальной медицины из 17 лабораторий, обновленную физиологическую науку. Неслучайно ЮНЕСКО 1999 год был объявлен годом Павлова.
Как сказал знаменитый физиолог академик А.А.Ухтомский, «И.П.Павлов был руководителем работ и вождем школы в течение 50 лет с возрастающим успехом. Школа И.П.Павлова в нынешнем ее состоянии представляет собой исключительное явление в истории науки как по размаху деятельности, так и по числу работников, отдавших и все вновь отдающих ей свои дарования и силы. Людям радостно, что они стали членами одного дела, — «школы Павлова».