«Ставрогины «закрывают» Америку? Взгляд великоросса» — полемический памфлет-размышление. Автор Владимир Попов полемизирует с известным американским политологом и публицистом Патриком Дж. Бьюкененом. Он разделяет тезис его широко известных книг «Смерть Запада» и «Правые и не-правые»: патриотизм или глобализм — главная линия размежевания в XXI веке. Вместе с тем он выдвигает гипотезу, что одна и та же матрица — идеология транснациональных компаний — разрушила «сверхдержаву» — СССР, а теперь ведет дело к «закрытию» Америки — великого цивилизационного проекта англосаксонского мира.

ОТ АВТОРА
...Русскому мыслителю-славянофилу Николаю Данилевскому принадлежит такое высказывание: «Я вовсе не хочу утверждать, чтобы Соединенным Штатам непременно угрожала гибель и на их месте должны возникнуть национальные государства, основанные каждое на самобытных народностях». Однако такую вероятность он каким-то наитием провидел. И вот более 130 лет спустя другой мыслитель — «американофил»-консерватор Патрик Дж. Бьюкенен написал исполненную горечи и гнева книгу о расколотой и «пропащей» стране — США. Библейское «Дом, разделенный в себе, не устоит» воплотилось во внутрисемейной замалчиваемой драме благополучнейшей и преисполненной гордыни Америки. Книга его неспроста называется «Смерть Запада». Автор никакой не «алармист», а трезвый, осведомленный, хоть и пристрастный аналитик. «Америка, в которой выросли многие из нас, сгинула безвозвратно», — утверждает Бьюкенен. Нация раскололась, но теперь уже не только по расовой, но и по этнической и культурной отчужденности. «Мы более не одна нация перед Богом». Автор называет причины упадка и раздора в стране: дехристианизация, осквернение святости семейного очага и брака, неуклонный спад рождаемости, феминистское наваждение, вседозволенность и массовая иммиграция. Америка — «плавильный тигль Господа», предостерегает соотечественников христианский фундаменталист Бьюкенен, превращается в «скопище народов, не имеющих ничего общего между собой». Это — непривычный нам образ Америки, ее малоизвестная сумеречная сторона.
Но что нам за дело до Америки и ее хворей, если у нас в России своих бед и горестей хоть отбавляй? Оказывается, при всех наших различиях, противоположности геополитических интересов, разности исторических судеб, кое в чем мы зеркальное отражение друг друга. Одни и те же демонические силы взяли в оборот, терзают и держат нас в тенетах. Одной «сверхдержаве» пособили сойти с круга, вторая — возвысилась, но пришел, похоже, и ее черед... Транснациональные элиты раскладывают мировые пасьянсы так, что Pax Americana — козырная карта глобализации — со временем может оказаться разменной...
Бьюкенен называет «культурной революцией» явление, которое отвратило молодое поколение 1960—1970-х годов от традиционных американских ценностей. Теперь былые «бунтари», воспитанные контркультурой, остепенились. Они пополнили элиту бизнеса и власти, но еретический дух отрицания остался в них неистребим.
Это перерождение нации было не спонтанным, а направленным. Мировые транснациональные элиты преследовали подспудно свои далеко идущие цели. Патриотизм, верность традиции, десять Христовых заповедей для мировых менял — анахронизм и помеха. Грех и добродетель поменяли местами, и нация Гекльберри Финна словно не заметила подмены. Пресловутая «политкорректность», доказывает Бьюкенен, на самом деле оборачивается духовной тиранией. «Молчаливое большинство Америки — ее заложники и данники».
Первые главы памфлета «Ставрогины «закрывают» Америку?» были написаны мной за год после выхода русского издания «Смерти Запада». Когда шла работа над очередной расширенной редакцией рукописи, в Москве вышла в свет вторая часть публицистической дилогии Бьюкенена — «Правые и не-правые», в которой он развил свою концепцию перерождения американского духа и свои обличения грехопадения американского истеблишмента, предавшего заветы «отцов основателей» Республики, но уже на фоне новых реальностей всемирного «крестового похода» и фиаско иракской авантюры.
Думаю, у наших западников-либералов книги Бьюкенена вызовут недобрые чувства. Оказывается, и у Америки были свои шестидесятники, духовные отцы бунтарской контркультуры 1960—1970-х годов. Они, американские диссиденты, сыграли ту же вероломную роль искусителей, что и их духовные близнецы в СССР, благословившие чубайсов и гайдаров на монетарную расправу над обществом. Эти контексты американской действительности, глубоко и нелицеприятно раскрытые Патриком Бьюкененом, близким советником трех американских президентов-республиканцев, не очень-то нам в России известны. Оказывается, и в Америке есть свои новодворские и удуговы, а масс-медиа на лету подхватывают каждое их откровение. Достоевский в «Бесах» в образах нигилистов Ставрогина и Петра Верховенского прозорливо предсказал будущность этого ущербного человеческого типа, его темную роль в судьбах христианских наций.
Откровенные книги Бьюкенена невольно перекликаются с моими давними размышлениями о том, что происходит с нами, с Россией, почему раскололось наше общество, способны ли мы, великороссы, отстоять свою самобытность и отразить натиск глобалистских сил. Так возник замысел сопоставить Россию и Америку как двух, быть может, заложниц Нового Мирового Порядка, где Америке определена роль разящего наконечника копья транснациональных корпораций, а России — пристяжной и сырьевого лабаза пресловутого «золотого миллиарда». И много что еще прояснилось по ходу размышлений в работе над публицистическими заметками «Ставрогины «закрывают» Америку? Взгляд великоросса». Надеюсь, читатель рассудит полемическую, наверное, спорную, под непривычным углом зрения авторскую концепцию и сам обо всем прочитанном поразмыслит...


I. «САЛАТНИЦА» ЛУЧШЕ «ПЛАВИЛЬНОГО ТИГЛЯ ГОСПОДА»?
...Солнце да не взойдет в гневе вашем.
Апостол Павел. Послание к Ефеянам
«Американская мощь достигла зенита, средства ее изощрились, а культура принятия ответственных политических решений «опростилась». Такой пристрастный взгляд на «Сияющий Град на холме» — Соединенные Штаты Америки — позволил себе высказать автор этих строк. Статья была напечатана после триумфального взятия Багдада. Ее подзаголовок — «Избавится ли российское предпринимательство от американской «золотухи»?».
«Отмститель Вавилону» и менялы
Как деловой человек я про себя подметил, что вторжению в Ирак предшествовали опрометчивые управленческие решения, продиктованные алчностью ТНК. С самого начала это была не праведная война против «исчадия ада» — Саддама, а акция по силовому захвату национальной нефтяной ренты Ирака. Но в Ираке случился не частный, а системный просчет. Как по писаному, Pax Americana увяз, словно в зыбучих песках, у Эль-Фалуджи. Янки опростоволосились. И уже не чают, как унести ноги. Потрачены сотни миллиардов долларов, и пока что одни убытки. «Отмститель Вавилону» Буш-младший уже не выглядит прежним «цезарем в демократическом пиджаке». Глядишь, зароптали сторонники, насмешничают соперники-демократы Восточного побережья. Недоуменно переглядываются и американофилы в Старом Свете. Все они так долго и многозвучно пели осанну единственной на свете сверхдержаве, а теперь норовят дерзить. Их злоязычие по тону смахивает на ироничный припев старой песенки: «Красотка Мэри, и это есть твой свадебный наряд?»
Да, Америка уязвлена. Она, в отличие от России, еще не избыла свою имперскую мощь, но кое-кому из нетерпеливых уже чудятся призраки увядания и упадка. А еще прошел слушок о проделках тамошней казенной статистики, накачавшей воздухом цифры роста американского ВВП, и без того дутого. Но деньги льнут к деньгам — так уж повелось в этом лучшем из миров. Потому менялы всего мира, в том числе и российские, вкладываются в «бумажное» золото — казначейские обязательства правительства США. Разговоры о том, что американская гнедая сбивается с шага, списывают на происки соперников из стана Демократической партии.
«Мы теряем страну...»
И все-таки даже если американская экономика и в порядке, то признаки упадка в сфере духа нации явственны. Добро бы это была легкая имперская меланхолия. В отсутствие второй сверхдержавы, грозной молодой соперницы, трагически канувшей в Лету, Америка одна как перст, и только имперская гордыня скрашивает янки их геополитическое одиночество. С прежними союзниками по НАТО — размолвки из-за яблока раздора — нефти, а новые, верноподданные, но все как один «безлошадные», — наперебой просятся на содержание. Но пока суд да дело и барабаны вовсю отбивают патриотическую дробь на Потомаке, ни кто иной, как неукротимый Патрик Бьюкенен вылил ушат холодной воды на головы американского истеблишмента: «Мы теряем страну, в которой выросли». Его недавно вышедшие на русском языке на редкость откровенные и построенные на неотразимых доводах и фактах книги имеют заголовки «Смерть Запада», «Правые и не-правые». Их основной посыл: «Величайшее политическое образование Запада — национальное государство находится на краю гибели».
Слова из Евангелия от Луки: «Отныне пятеро в одном доме будут разделяться» — метафора всего того неладного, что происходит с Америкой. «У нас теперь две противоборствующие силы, — ссылается Бьюкенен на слова своего единомышленника из коллегии выборщиков в кампанию 2000 года. Первая — сельская, христианская, консервативная, почти пуританская, вторая — социально-толерантная, предприимчивая, родом из Новой Англии и с Тихоокеанского побережья». Оказывается, даже Буш-младший в публичной риторике вторил Бьюкенену: «Порой кажется, что мы живем не в одной стране, а лишь на одном континенте». Так, увы, и сбылось предостережение-заклятие президента Теодора Рузвельта: «Единственный надежный способ привести эту страну к гибели заключается в поощрении националистических настроений». Америка, сроду не знавшая сепаратистских страстей, к началу нового века превращается в сожительство чужаков: белых, черных, чиканос, пуэрториканцев и еще Бог весть кого. И уже появились в Техасе целые графства, вблизи границы с Мексикой, где английский язык — иностранный. Америка, при жизни прежних поколений «плавильный тигль Господа», перестала сотворять из иммигрантов стопроцентных янки. «Салатница лучше плавильного тигля» — с вызовом возглашают те, кого Бьюкенен клеймит «партизанами нового времени». А в этой мультикультурной «салатнице» собраны вовсе не зеленые побеги, наподобие спаржи, идущие впрок здоровью нации, а только злая крапива, чертополох и вызревшие «ягодки» бузины — этнической вражды и нетерпимости, которые поразили уже даже благословенную Калифорнию, отбитую, к слову, не в такие уж незапамятные времена у злопамятных обитателей Мексики. Выясняется: за грехи добычливых отцов счета выставляются и через поколения.
«Балканизация» Америки?
Патрик Бьюкенен горько сожалеет, что Америка как сплоченная имперская нация доживает последние сроки. И впервые американцев размежевали не уровень дохода, идеология и вера, а этническая принадлежность и осознание чуждости. И дело даже не в людских предрассудках, а в опрокинутых весах демографического равновесия. В 1960 году только 6 миллионов американцев не были потомками выходцев из Европы, а сегодня таких 80 миллионов! К слову, в Древнем Риме при последних императорах среди толп алчущих «хлеба и зрелищ» этнических латинян оставалась горстка. Не в такую ли участь нелегкая заносит страну, где, по легенде, даже Большой Каньон был выкопан в кипучие времена Фронтира предприимчивым и трудолюбивым янки. На готовенькое много набирается охотников откусить от яблочного пирога. «Салатница», как коробушка, полным-полна уже всякого лиха.
Цунами иммиграции, по большей части незаконной, захлестывает Америку от Западного побережья до Восточного. И возмужавшее поколение 1960-х годов, увы, не испытывает уже пламенных чувств, даже простой привязанности к «старой доброй», то бишь белой, Америке. Билл Клинтон еще в 1998 году с пафосом посулил студентам в Портленде, что близки времена, когда американцы европейского происхождения окажутся меньшинством нации. Чему быть, того не миновать. И Бьюкенен не зря так безутешен: «Неуправляемая иммиграция грозит уничтожить страну, в которой мы выросли, и превратить Америку в хаотическое скопление народов, фактически не имеющих ничего общего между собой». Грядет-де «балканизация» Америки. На мой-то взгляд, она, пожалуй, уже неотвратима. Тем более что янки с прелестями «балканизации» знакомы не понаслышке. Албанцы в Косово некогда были немногочисленным меньшинством переселенцев, которому по доброте своей порадел интернационалист Иосиф Броз Тито, но пришел день, и посчитались за «обиды». За щитом американских «миротворческих» войск они безжалостно изгнали сербское большинство из их тысячелетней вотчины. Сожгли их жилища, храмы и святыни... Как варвары убивали детей и насиловали женщин.
Белый флаг в старой Филадельфии
Неспроста прямо-таки апокалиптические предчувствия снедают и Патрика Бьюкенена. Зато уж Билл и Хиллари Клинтон хорошо поживились, расточая лесть и посулы толпам новых иммигрантов («один человек — один голос»), и въехали налегке в Белый дом. Клинтону особенно достается от Бьюкенена. Он считает, что этот «фрукт» — плоть от плоти поколения бунтарей и дезертиров вьетнамской войны в университетских городках в 1960-е годы. В те самые чумные 1960-е был посеян тлетворный дух и зародилась-де «культурная революция», которая, вкупе со вселенским нашествием иммигрантов и изменой интеллектуальной псевдоэлиты Америки, погубила несравненный американский образ жизни. А свод почитаемых со времен «бостонского чаепития» святынь и духовных оплотов нации отныне отдан чуть ли не на поругание. И Бьюкенен свое теперешнее умонастроение выразил цитатой трагика Еврипида: «Нет больше горести на свете, нежели утратить родину».
А разве нам, великороссам, сегодня чуждо это чувство? Не ранит ли душу недобрая память об августе — декабре 1991 года, когда горстка случайных людей, по сути маргиналов, нахально называвших себя демократами, и сонмище примкнувших к ним расстриг с партбилетами, лжекооператоров с туго набитыми лопатниками и городская чернь с легкой душой отдали на заклание великую страну — СССР? Как на грех, аппаратчики-гэкачеписты запоздало выпустили злосчастное постановление о государственном перевороте, не сумев «завизировать» его у... противной стороны. И вскоре опрометью, наперегонки с Руцким, помчались в Форос — не то повиниться, не то за «соломоновыми» инструкциями от М.С. А к зиме уже по новой постановление о госперевороте накропал ученый дьяк от научного коммунизма «госсекретарь» Бурбулис, и в лесной чаще, воровато озираясь, трое президентов «сообразили на троих». За филькину грамоту СНГ, еще «горячую», словно заговоренные, проголосовали с голоса в кремлевских палатах народные избранники. Весь этот кошмар остался в нашей памяти как пережитое наваждение. Вот и Бьюкенен именно наваждением считает то, что сегодня американское общественное мнение, бизнес, лидеры партий и конфессий так покладисты ко все более настырным сепаратистским требованиям и домогательствам экстремистского меньшинства. Его печалит и злит «неприкосновенность» («политкорректность») ненавистников его, Бьюкенена, Америки Линкольна с непоколебимой верностью идеалам Северо-Американской республики и Вудро Вильсона с его Большой Дубинкой. «В 2000 году, — режет он дальше правду-матку, — супостаты наконец-то взяли верх, а политики-традиционалисты выкинули белый флаг в Филадельфии — колыбели американского духа». Бьюкенен, в прошлом заядлый антикоммунист и поборник жесткой линии в отношении СССР, в сердцах сетует: «Ленинская революция потерпела крах, но революция 60-х, начавшаяся в университетских городках, оказалась более успешной. Эта революция восторжествовала не только в Америке — нет, она победила на всем Западе».
II. ШЕСТИДЕСЯТНИКИ, АРБАТСКИЕ И МАНХЭТТЕНСКИЕ...
...Когда старояз окончательно отомрет,
порвется последняя связь с прошлым.
Джордж Оруэлл. 1984
Быть может, Патрика Бьюкенена и можно заподозрить в преувеличениях, своеобразной эсхатологической одержимости в оценках сущего, когда твердь земная явственно уходит из-под ног «старой, доброй Америки». Такая «аввакумовского» образца ярость и в самом деле свойственна западным мыслителям и политологам фундаменталистского толка, католикам в особенности. Но не будем спешить с суждениями. На мой взгляд, куда больше интригуют невольные сопоставления американской беды с драмой России, которые невольно возникают при внимательном чтении его рассуждений. Сопоставляя далекое, чужое с близким и родным невольно возникают ассоциации и загораются искры новых смыслов.
Семена чертополоха проросли...
По Бьюкенену, американские шестидесятники сыграли ту же роль, сомнительную и вероломную по отношению к ценностям старшего поколения и самой судьбе страны, что и наши советские шестидесятники, взрастившие в своем чреве диссидентство. Нимбы с их чела давно послетали, но воинствующий антигосударственный пафос («тоталитаризм») «образованцев» до сих пор не унялся. Эти праведники все еще находят утоление своих застарелых антисоветских фобий на светских фуршетах, при раздаче грантов от Бориса Березовского и еще одного известного «подвижника» по имени Джордж Сорос. Вся эта наша домашняя окаянная картина нравов как-то причудливо перекликается с сочными характеристиками, которыми удостоил своих, калифорнийских и манхэттенских шестидесятников Патрик Бьюкенен.
В этих перекрестных сопоставлениях, думаю, и главный для нас, великороссов, подтекст, и содержательная ценность памфлета «Смерть Запада». Полагаю, семена идейного чертополоха были посеяны на нашей почве еще в 1960—1970-е годы, да только мы не подозревали, чем они прорастут. Когда в нашумевшем фильме Антониони «Забриски Пойнт» в апельсиновом раю Калифорнии по соседству с постиндустриальной Силиконовой долиной чада обеспеченного среднего класса размахивали «маленькой красной книжечкой Великого Кормчего», а речевки «бунтарей» гласили: «Маркс, Мао, Маркузе!», — мир не ведал, что и думать про эту блажь длинноволосых грязных хиппи, вечно пребывавших в наркотическом дурмане. С нашей-то московской колокольни весь их «революционный» пыл выглядел как банальная буза незрелых папенькиных сынков. Официозная точка зрения идеологов Старой площади на ультралевое студенческое движение ниспровергателей буржуазного порядка была более чем трезвой. Она трактовала их протест как мелкобуржуазный и почти никчемный на весах подлинной классовой борьбы, которая никогда в мире не стихала, но на других серьезных поприщах.
Марихуана, первач и... Макиавелли
Антикоммунизм «леваки» впитали с материнским молоком. Неспроста крупные американские корпорации явно благоволили к «революционерам». Словно наперед провидели в их пылкости, неуемности, умственных задатках, готовности «ради красного словца...» что-то важное и многообещающее. На будущее пригодится. Сами «бунтари» знать не знали об этих видах. Но, как бы то ни было, проглядывала некая латентность в политике крупных буржуазных массмедиа и благотворительных фондов по отношению к этим «революционерам» и их контркультуре. От последней так и разило марихуаной, как от хлопцев батьки Махно — первачом из буряка. Это был, верно, прозорливый взгляд буржуазного истеблишмента на блудных детей среднего класса, наметки дальнего социального программирования, которое спустя десятилетия повлекло подспудно коренное изменение всего западного цивилизационного уклада. Бьюкенену, ратоборцу отгремевшей «холодной войны», эта смена времен представляется, конечно же, революцией. И она внушает ему отчаяние и чувство тщеты. Эта тихая революция исподволь подточила, казалось бы, нерушимый порядок вещей, перевернула весь мир Запада вверх тормашками.
Истинная причина великих потрясений, которые предшествуют смене цивилизаций, — «кардинальное обновление образа мыслей», подмечает Г. Лебон в «Психологии толпы». И эти будущие потрясения имеют первопричиной, кто бы мог подумать, «невидимые сдвиги в человеческом мышлении». То же — неисповедимы промыслы Истории — утверждает и Макиавелли в «Государе»: «На наших глазах проходят перемены столь внезапные, что всякое человеческое предвидение оказывается перед ними бессильно».
Мы в России не очень подробно и глубоко знаем социокультурный пласт, в котором происходит перемена массовых умонастроений, своего рода духовные мутации в новом поколении, которые и повергли ненароком американское «общество потребления», терпимости, гедонизма и остывших христианских добродетелей в теперешнее безысходное, по убеждению автора «Смерти Запада», состояние. И тут есть над чем поразмышлять, пусть и не веря «алармисту» Бьюкенену на слово, но взвешивая его убедительную и хорошо выстроенную концепцию, точную фактуру и проницательное видение изнанки вещей. В «религиозной войне за душу Америки», исход которой не менее важен, чем в войне «холодной», дает понять он, сторона атакующая подняла ввысь хоругвь прав человека, но на самом деле она несет своим сторонникам не освобождение, а ярмо.
«Маркузианец» немцов: крайности сходятся
Вот Бьюкенен роняет такое едкое замечание: «Следуя маркузианскому взгляду, массы слишком буржуазны, слишком инкорпорированы и испорчены Мэдисон-авеню (цитадель массмедиа в Нью-Йорке. — В.П.), чтобы знать, что для них хорошо». И, мол, нужно навязать новообращенным «причастие» новых левых, в том числе и тем, «кто глуп». Бьюкенен ручается, что такие вождистские и самовластные настроения в среде адептов «культурной революции» обычны. Но ведь, помилуйте, такова же повадка, ни дать ни взять, и наших «революционеров» из «Союза правых сил». Эти тоже все норовили ломать через колено русский психологический склад личности, страдающий невосприимчивостью к «рыночным ценностям». Теперь им, опальным записным западникам, на смену пришла толпа кондовых и страсть как участливых, жалостливых «единороссов», от которых воистину нет никому спасу, «пока не отдашь и последней полушки». Они всем скопом и на рысях протащили через Думу пакет безумных антисоциальных законов, отправляющих треть населения на паперть искать пропитания и крова. Впрочем, молодцам этим, в бытность прошлую серым совслужащим, носившим по разнарядке кроличьи шапки для «среднего звена» начальников, Патрик Бьюкенен, что китайская грамота...
Одна и та же матрица?
В идеологии, а тем более в реальной политике, обычное дело — смыкание, схождение крайних мировоззренческих, даже чуждых друг другу взглядов. Так есть ли у нашего брата, великоросса, и у американского патриота, правого политика и публициста, точки схождения взглядов, сопереживание по поводу неминуемых бед для наших отечеств? Да, склонен думать, что есть. Книга «Смерть Запада», если хорошо вчитаться в ее подтексты и недоговоренности, позволяет мне выдвинуть и развить одну любопытную гипотезу. Говорю без обиняков: нельзя избавиться от ощущения, что одна и та же матрица социального проектирования и разрушения традиционного уклада — духовного, религиозного, этического, хозяйственного — применена исподволь и к Америке, и к России. И это пока негласная, но уже неумолимая сила. Философ Александр Зиновьев типизирует ее как Сверхобщество — завершающую цивилизационную фазу «западнизма». Она, эта сила, не посчитавшись с историческим наследием, духовным складом наций, русских и американцев, применила и там, и здесь одни и те же, схожие «преобразовательные» социальные технологии. Они-то до неузнаваемости и изменили, выхолостили наше житье-бытье, лишили нас радости жизни в ладу со своей совестью, наследием пращуров и всем заветным, что есть в повседневном бытии человека, семьи, коллектива и этноса. Эта гипотеза нуждается в подробном и глубоком рассмотрении на более широком историческом социокультурном фоне, чем книга Бьюкенена, осмелившегося ударить в колокол.
III. СУДНЫЙ ДЕНЬ ЗАПАДА?
...Иерусалим будет попираем язычниками,
доколе не окончатся времена язычников.
Евангелие от Луки
«Не всякий либерал готов видеть закат нашей цивилизации и новое вавилонское пленение», — попрекает незрячих П.Бьюкенен. Тем более поразительно, что наш соотечественник Питирим Сорокин пророчески предсказал этот закат еще полвека назад, в 1957 году, когда завершил в Гарварде издание своего многотомного труда «Культурная и социальная динамика». Все то, что для политика Бьюкенена — сокрушительная до неправдоподобия реальность начала XXI века в Америке, кабинетный ученый Сорокин предвосхитил с поразительной, до деталей, точностью. Тогда, в 1950-е годы, Америка переживала «золотой век» и слыла страной пуританских нравов. Сегодня, перечитывая Сорокина, соединившего в своем незаурядном уме две традиции мысли — православную и совестливую, русскую, восходящую скорее к Александру Герцену, чем Чаадаеву, и англосаксонскую, холодно-рассудочную, — нельзя не восхититься, каким ясновидением он обладал, провидя стремящуюся к закату Америку наших дней. Это — не магическое озарение, а точный, научный прогноз.
«Вожди их — стервятники»
П.Сорокин заложил основы современной социологии и считал, что по методу она сродни точным наукам. По его убеждению, то, во что ввергается уже в наши дни Запад, есть не что иное, как повторяющаяся мистерия смены социокультурных типов цивилизаций. «Исчерпание» сегодняшнего Запада как парадигмы, длящейся со времен Реформации Лютера и американского Билля о правах, — никакая не проказа Истории. Ранняя цивилизация Вавилона первой «испила чашу сию» еще около 1200 года до нашей эры. «Конец времен» запечатлен в клинописных глиняных таблицах. Более известна судьба эллинской культуры Афин и Римской империи, их возвышения и упадка... Закономерности — одни и те же.
Самому Питириму Сорокину в молодости довелось стать участником грандиозной драмы гибели империи Романовых. В 1917 году он состоял в правительстве Керенского его помощником. Пережитое обострило его чутье к Истории. По Сорокину, западная цивилизация — чувственного типа. Духовные основы ее восходят к эпохе Возрождения, а современное капиталистическое общество — вершина и одновременно последняя, сумеречная глава долгой истории Запада. Он, как и подобает ученому и аналитику, подчеркнуто бесстрастно трактует, почему и каким образом будет развертываться драма безвозвратного упадка социокультурного типа цивилизации, известного под названием Запад. И видение его мрачно. Воздержусь от пересказа многосложного и блестящего доказательного ряда Сорокина, почему это непременно случится. Точные датировки будущих драматических перемен в обществе западного мира он не приводит, но его резюме из 13 пунктов просто поражает силой провидения. «Толпы отчаявшихся, вожди их — стервятники» — образы будущего. Сорокин предвещает «крушение договорного капитализма и частных свобод», но не как торжество коммунизма в «мировом масштабе», а как исход внутренней цивилизационной драмы Запада.
Безбожники в Кентукки, охальники на НТВ...
«Свободный римский гражданин и на закате империи напрасно взывал к священным заветам Республики, с которыми считались первые императоры. Тирания в конечном итоге сопутствует упадку». Что-то похожее предвидел и социологический гений П.Сорокина: «Запрет любых религиозных, моральных или научных воззрений, теорий, взглядов, убеждений, которые противоречат идеям правящей фракции». «Эти уже свершившиеся, отчасти тихой сапой, запреты, — откликается из наших дней Бьюкенен, — могут иметь силу вердиктов судов и законодательных собраний». В 1980 году закон штата Кентукки, предполагавший вывешивать 10 библейских заповедей в классах, был отвергнут законодателями. Заповеди якобы лишены «мирского значения». Верховный суд США в свою очередь постановил убрать с территории одного из окружных судов изображение Рождества. Бывший председатель Верховного суда Ренквист заявил, что это решение «дышит ненавистью ко всем проявлениям религиозности в обществе». Тут-то мне живо вспоминается показ по российскому НТВ богохульного американского блокбастера «Последнее искушение Христа». Хозяева частного телеканала не вняли даже призыву Святейшего Патриарха не оскорблять чувства верующих. По контрасту — злобные поношения в либеральных СМИ одной только высказанной общественностью идеи православного просвещения в наших школах.
«Вера на веру, раса на расу...»
Бьюкенен без обиняков говорит о далеко зашедшей дехристианизации Америки. Евангелие уже не является воплощением духа нации, если храм Господа и капища расплодившихся мультикультурных язычников одинаково святы для законников — фарисеев в судейских мантиях. Даже ритуал президентской клятвы на Библии вызывает у некоторых «правозащитников» сомнение в его конституционности. Правда, на долларовой банкноте пока еще сохранилась надпись «Мы веруем в Бога». А какой Бог у Федеральной резервной системы? В мультикультурной Америке нынче подобие многобожия? Все это, возвращаясь к мрачному предвидению П.Сорокина, — трагическое зрелище нарастающего распада западного общества и культуры. Воцарится «анархия на протяжении десятилетий» и последует «отмена всеобъемлющих прав». А что, на взгляд советника Александра Керенского, произойдет с личностью и человеческими узами? «Атомизация». Другими словами, общество рассыплется на индивиды, а те, в свою очередь, станут друг другу чужими. И самое печальное и неизбежное — распад семьи как священного союза мужчины и женщины. «Творческий потенциал западной культуры будет увядать, — сурово предвещал Сорокин, — а место творцов займут шоумены и шустрые Алексы». Такова физиономия будущего, как теперь принято говорить, технотронного, языческого века глазами русского духовидца, гарвардского аналитика.
А что, если на то пошло, произойдет с сообществом наций, отношениями стран и народов, когда придет Судный день западной цивилизации? «Сила станет правом». И пойдут войной «вера на веру, раса на расу»... Разве не именно это, как по писаному, произошло в Югославии, а сейчас мы видим воочию в Ираке, в Ливане, на всем Ближнем Востоке? Когда Питирим Сорокин, словно в магическом зеркале, видел образы и обличия заката Великой западной цивилизации, «холодная война» еще только разгоралась. Он полагал ее преходящей, а главным сюжетом — венцом долгой «социокультурной мистерии», ученый считал наступление своего рода нового Темного времени на Западе.
Отступничество и малодушие элиты
Быть может, взгляд Сорокина излишне бесстрастен, когда он говорит о грядущем «очищении огнем пережитой катастрофы». А далее? Катарсис и новое воскрешение западного человека, но уже в заветах и идеалах иной, неведомо на каких духовных столпах устроенной цивилизации. Это вроде бы пафосное завершение сорокинского апокалипсиса не содержит, однако, никакого оптимистического фарисейства. Его проект будущего интеллектуально выверен и бесстрастен, как заключение эскулапа. Но по-человечески никакого утешения или потачки не сулит нам, живущим в самом начале Новых времен. Всякая живая душа такому противится. И Бьюкенен тоже, как подобает консерватору и традиционалисту, к подобному обескураживающему будущему для его Америки, всего Запада относится с воинствующей непримиримостью. Книга «Смерть Запада» — голос оскорбленных и преданных, заведомо терпящих поражение в битве за «душу Америки», но не склонивших головы. Кругом автор видит отступничество и малодушие. Даже в своем кругу консервативной элиты Америки, которой мнится, что весь мир у ее ног, финансовой знати Старого Света, не говоря уже о вождях племен, «дань приносящих» углеводородами.
Американский правящий класс и культурный истеблишмент, если верить свидетельству Патрика Бьюкенена, уже «приветствуют звоном щита» новую «зеленеющую Америку», торжество которой они — плетью обуха не перешибешь! — не в силах ни сдержать, ни умилостивить.
IV. «ГЛУПОВ-СИТИ» И НЬЮ-ОСТОЖЕНКА
...И от истины отвратят слух,
и обратятся к басням.
Апостол Павел.
Послание к Тимофею
Футурологи, по-старому — вещуны, в Америке нарасхват. Они мечут пробные шары, играют роль искусителей, которые зовут вступать в чертоги Нового Времени не узкими вратами, как завещал Спаситель, а весело, колобком катиться с вживленным чипом под темечком. Олвин Тоффлер — футуролог, концептуалист и ньюсмейкер, не менее известный и красноречивый, чем Бьюкенен, в своих многочисленных писаниях словно нарочно выворачивает смыслы и оценки «Смерти Запада» наизнанку. Все то, что у Бьюкенена вызывает ярость, негодование и сарказм, у Тоффлера — восторг, аллилуйю и благоволение.
«Америка, сгинь и здравствуй!»
Взять хотя бы его знаменитый на весь свет футурологический опус «Шок перед будущим». У меня возникло настойчивое желание перечитать этот бестселлер Тоффлера, чтобы сличить пламенный панегирик с беспощадной ледяной трезвостью «Смерти Запада». И я лишний раз убедился, какой тонкой, обольстительной, усыпляющей разум и нравственное чувство и вместе с тем до невероятности циничной может быть апологетика. Тоффлер, на первый взгляд, не малюет лубочных картинок благословенной и дерзновенной «зеленеющей Америки» — название опуса еще одного идеолога «новой волны» Чарльза Райха, прогремевшего в 1970-е годы. А книжка Райха тоже, к слову сказать, скрытая апологетика, но только эпатажная. Его, Райха, провозвестие Новых времен пронизано духом, который можно выразить словами «Америка, сгинь и здравствуй!» В «Иностранной литературе» можно было прочесть немало толковых статей наших американистов о новаторской концепции Райха. Кажется, ходил даже русский перевод в самиздате — своего рода интеллектуальное лакомство. Впрочем, Райх слывет «левым», а вот Тоффлер принципиально «аполитичен». Все его тексты словно в щелоке выстираны — до того он чурается конкретного политического контекста Америки. Респектабельный футуролог, вхожий в гостиные Трехсторонней комиссии. Вроде он сам по себе вольнодумец, а такое впечатление, что он агитатор и пропагандист этих всех комиссий. А коли так, потачки от него не жди. По Тоффлеру, «боязнь будущего» («футурошок») — это болезнь. Страдает ею, стало быть, и советник республиканских президентов Патрик Бьюкенен. Ярлычок ретрограда, одержимого фобией, — ловкий прием. Непонятно, черт возьми, почему зазорно глубоко переживать, что твоя родная страна идет вразнос, а «поколение NEXT» неумолимо превращается в скопище Биллов, не знающих родства, чужаков, блуждающих в гиперпространстве? Заочный ответ Тоффлера алармисту Бьюкенену замысловат, под стать всей футурологической риторике, воспаряющей над оплотами старой веры. Это заправский ответ вещуна, а никак не аналитика: «скорость перемен имеет более важный смысл, чем направление перемен». Это как же: «мы шли на Одессу, а вышли к Херсону»?
«Пропащая страна»
По Тоффлеру, в какую бы преисподнюю ни увлекали страну Америку неумолимый технотронный век или, быть может, менялы с Пятой авеню — живи, не тужи и знай радуйся, что цел! Тоффлер так и брызжет казенным оптимизмом. Даже в своих поздних писаниях он не расстается с патетическим взглядом на вещи, начисто лишенным оглядки на противоположность Добра и Зла. То, что Питирим Сорокин полвека назад с горечью прозрел, а за ним и Бьюкенен видит перед собой уже воочию — «мерзость социокультурной клоаки», Тоффлера не коробит. Напротив, у него просто дух захватывает от восхищения. «Избыток культур, фрагментация общества приведут к еще большей терпимости», — гнет свое вещун вопреки очевидности. Люди якобы будут «наслаждаться этим будущим», вкушать его благодать, словно индейку в День благодарения или воскресный яблочный пирог, политый кленовым сиропом. А ведь все обстоит как раз наоборот! В Америке, оторвавшейся от всего мира в экономической, военной мощи и навязывающей свой образ жизни народам как недосягаемый образец, дела-то дома неважнецкие. Ужасающая статистика преступности, психических отклонений, наркомании, сексуальных аномалий, немотивированных убийств — постыдная изнанка сбывшейся Американской мечты. Бьюкенен смывает румяна с лика своей страны, опираясь на факты, авторитетные мнения, просто беспросветную обыденность улицы. И со всем здравым смыслом янки предостерегает: еще немного такого «футурошока», и мы пропащая страна. А Тоффлер рад-радешенек, но как только доходит дело до нескрываемых уродств и моральных язв Америки, то выясняется, что это никакие не уродства, а «освобождение личности» от пут, «продвинутость» в будущее.
Угрюм-Бурчеев — предтеча...
Любой человеческий порок или свихнутость безоговорочно, «политкорректно» признается за вариант нормы и торжественно помещается в пресловутую «салатницу» мультикультур. Гомосексуальные пары и браки? Хвала правам человека! Оспаривать права однополых семей усыновлять детей, быть может, есть из-за чего, но не кроется ли за этой обструкцией уж точно предосудительная гомофобия? Чем воспитание отданной содомитам в попечение сироты отличается от уголовно наказуемого растления? «И, напротив, святая обязанность родителей воспитывать детей, — предвещает Тоффлер, — чем дальше, тем больше становится пережитком и ветхозаветной догмой. А биородители в семьях нового типа будут все чаще склонны отдавать своих чад, чуть ли не грудных младенцев, «в семьи профессиональных родителей». И никакой батюшка или пастор им этого не запретит». Святость брака здесь трактуется чисто по Угрюм-Бурчееву: «по экземпляру каждого полезного животного мужеского и женского пола, которые обязаны, во-первых, исполнять свойственные им работы, и, во-вторых — размножаться». Сказано, слыхали, — «во-вторых!» Так, грешным делом, и в писаниях Тоффлера: материнство и семья — пережиток вроде... матриархата. А его «Город будущего» напоминает бесприютную угрюм-бурчеевскую казарму, в которую щедринский прохвост-градоначальник превратил город Глупов.
Итак, биородители отдают своих детей, словно сирот, родителям «по найму» с великой, пусть себялюбивой, но очень похвальной целью — добиться большего в карьере или бизнесе. Или просто пожить для себя всласть. А если кто почувствует какие-то закоренелые угрызения, то для них у Тоффлера припасен необычный аргумент. Дескать, наемные родители — настоящие профи, куда более искушены и сведущи в своем «бизнесе». Значит, и воспитание отпрысков, за хорошие деньги, окажется «эффективнее». Да еще умные «киберы» в подмогу. Будущая киберкормилица, когда и до этого дело дойдет, будет, несомненно, «эффективней» Арины Родионовны.
Гекльберри Финн и поколение NEXT
Предусмотрен и еще один вариант семейного счастья: заводить детей уже перед выходом на пенсию, купив эмбрион в специальной аптеке. Вот до каких высот воспарит торжество биотехнологий и футуристического идиотизма заодно. Таков «Прекрасный новый мир» по Тоффлеру. Но перл из перлов — идея модельного брака. Это когда крупная корпорация предлагает своему перспективному менеджеру назначение в филиал на другом конце страны или вовсе за границей. Малый оставляет жену и домашний скарб на прежнем месте, а на новом фирма подыскивает ему «модульный вариант» семейного гнездышка для молодых: точно такой же домик с лужайкой и жену тех же мастей, нрава и прочих кондиций... Тоффлер, правда, оговаривается: идея хоть и новаторская, но пока обыватель приноравливается к «футурошоку», в корпорациях к ней только присматриваются. И никакого морального чувства, а только прославление и предвкушение обычая нового варварства. И посулы: то ли еще будет!
Сравнивая полярные нравственные и мировоззренческие миры Тоффлера и Бьюкенена, невольно задумываешься, как же глубок раскол в американском истеблишменте относительно того, «камо грядеши» Соединенные Штаты?
Книжку Тоффлера прочитают и намотают на ус его откровения и обольщения миллионы американских клерков, домохозяек, студентов, малограмотных оболтусов, напевающих и пританцовывающих рэп в очередях за пособием. Книжка, и вправду, занятная, сделает свое дело: они, американские обыватели, примут Америку такой, какой ее сделали вещуны-затейники — другой страной, где Гекльберри Финн выкинут из школьных хрестоматий, а сам Марк Твен причислен к расистам за недостаточную «политкорректность» высказываний. «Хижина дяди Тома» уже находится на рассмотрении новой инквизиции...
...Когда я вижу в московском супермаркете на полке рядом с пепси-колой целую кипу внезапно появившихся у нас глянцевых журналов — русскоязычных копий чтива для американских дунек и их российских подражательниц, весь этот парад геев, лесбиянок, майклов джексонов, жуликоватых гуру и пустоголовых идолов «поколения NEXT», то у меня нет и тени сомнения, что «мультикультурная чума», которая уже «перегрузила» матрицу «Америка», и есть тот «культурный демпинг шустрых алексов», против которого предостерегал мир еще в незапамятном 1957 году Питирим Сорокин.
Содом и Гоморра — фитнес-клуб?
В те благословенные годы Америка была еще «непорочна» и держала Библию у изголовья. Американская культура от комиксов до фолкнеровской высокой прозы была насквозь пронизана жизнелюбивым и пытливым духом молодой нации. Тяга к добродетели одерживала верх над грехом, а «проклятая дарвиновская ложь», что мы все ведем свой род от обезьяны, была все еще под запретом в маленьких городках миссисипской глуши. В те годы в американских университетах студенты знали на память Уитмена и «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. Публика ходила в кино на мужественного Грегори Пека, а жены кандидатов в президенты при всем честном народе не заискивали притворно перед омерзительными толпищами избирателей-геев и лесбиянок, охотясь за их голосами. Америка и в самом деле была другой. А сегодня ее духовность разменяна на медяки мультикультуры. Этот товарец и нам в России впаривают умело. Пусть наши шестидесятники, дожившие до дня сегодняшнего, и их чада лакают теперь в охотку это хлебово. А не помнящим себя от нечаянно привалившей им «дольче вита» темным ельциноидам — обитателям новеньких американских пентхаусов, «наехавших» на тихую старую Остоженку, и невдомек, какой отравой окормляет «ихняя» мультикультура родных чадушек.
Никто, конечно, не вздыхает по «железному занавесу», но не был ли он, грешным делом, не идеологическим, а, на поверку, санитарным кордоном?
У всех свобод есть и оборотная сторона. Только лукавые политики и политологи об этом помалкивают, а простофили не догадываются. В фильме «Покаяние», одном из неопознанных сгоряча («Дорога к Храму») запальных фитилей горбачевской «катастройки», один сугубо отрицательный персонаж злобится: «Хотели скрыть от нас, что мы от обезьяны произошли!» Теперь-то это никакая не тайна. Культурное пространство России подверглось вторжению контркультуры, для которой тип дикаря из трущоб больших городов — образец для подражания, а Бетховен всего лишь, по Сорокину, «наживка для рекламы слабительного». У российской правящей «элиты», увы, нет никакой печали о сдаче духовного пространства страны и культурном одичании молодого поколения. Нам, безмолвствующим, со всех телеэкранов и амвонов масскультуры идеологи «новых русских» внушают, что Содом и Гоморра — это вроде фитнес-клуба, откуда выходят с обновленной душой и плотью, словно совершив целебные омовения в живой воде. А запалить лампадку веры можно, дескать, и в киберпространстве, среди упырей и лжепастырей этой контркультуры, а по-русски — попросту бесовщины, которая правит бал.
V. «КОЛЛЕКТИВНЫЙ ГРИШКА ОТРЕПЬЕВ»
«...Главное и сильнейшее потрясение царства производится стремлениями к разрушению господствующей в нем веры», — обращался адмирал А.С.Шишков к царю Александру I. — Струна эта чрезвычайной важности... Царство погибает, если народ воспламеняется мщением». Славянофила и консерватора Шишкова передовые люди его времени причисляли к государственным мужам старого закала, с «воззрениями времен Очакова». В школьном советском курсе истории его тоже не жаловали. Не тот ли отставной адмирал ратовал за «мокроступы» вместо иноязычного «калоши»?
«Раскаленные стрелы лукавого»
«Чудаков»-славянофилов сусловские идеологи записали в реакционеры и ретрограды. А государь внял ли предостережению Шишкова, когда отправлял в ссылку реформатора Сперанского? Но не об этом речь. Вот если бы мы, непутевые потомки русского адмирала-государственника, не отдали на поругание «господствующую» в СССР веру, то и «потрясения царства», глядишь, удалось бы избежать. Полмира провалилось в тартарары, когда Советский Союз отдали на заклание «бесам», представшим в обличье пламенных демократов из Межрегиональной группы. И блаженный омич Казанник, в порыве чувств уступивший депутатский мандат беспалому «прорабу перестройки», не хватался бы потом за голову, когда людишки Ельцина принесли ему на Дмитровку, в Генпрокуратуру, расстрельные списки пленных вождей из сожженного российского парламента. И Россия не умылась бы кровью, не стояла бы на паперти после дефолта. Миллионы беспризорников не смотрели бы на нас молчаливым укором... Кается Россия, прозревает, но лукавые умы и каменные сердца «бесов» от западничества, все еще «воспаленные мщением», даже на крови невинных детских душ — жертв трагедии в Беслане — кощунствуют, что это все нам кара за «большевистский террор». Комитет-2008 выпустил прокламацию с «храбрым» требованием отставки Путина. И все это лишь игра для отвода глаз, потому что Чубайс и прочие олигархические спонсоры политиков-западников с президентом в одной лодке. На самом-то деле эти библейские «раскаленные стрелы лукавого» метят не в обитателя Бочарова Ручья, а в российскую государственность. «Бесы» не уймутся, пока не повалят с ног не нынешнюю худосочную Эрэфию, а историческую Россию. Пусть сегодня она все еще блуждает в потемках, но у нашей страны есть свой, отличный от Запада, путь, духовное предназначение в мире и неизменные геополитические интересы. Они, «бесы» западничества, в чуждой им стране — сироты и без пяти минут «коллективный Гришка Отрепьев». Разве что польские паны успеют, не ровен час, их подхватить и пригреть, как незадачливого «политэмигранта» Станкевича.
Цековский Гапон и власовские «замполиты»
Когда партийные расстриги и «демократы» расселись в кабинетах на Старой площади и поменяли мельхиоровые ложки в бывшей цековской столовой на алюминиевые, они сами себе, татям и выжигам, символически и назначили красную цену. Бурбулис сколотил в Кремле что-то вроде ячейки общества Джона Берча. Однако вот незадача! Антикоммунизм чем дальше, тем хуже «продавался». Вообще, российский антикоммунизм — экспортный, «фарцовый» товар, вроде матрешек. Спроста ли целое десятилетие при Ельцине у России не было ни государственного гимна, ни идеологии. Это межеумочное состояние общества — причина тому, что у власти «демократов» все валится из рук, за что бы она ни взялась. «Что бы такого сделать плохого?» — под веселый припев из «Приключений Буратино» и правил идеологизированный до умопомрачения ельцинский режим. А тем временем Китайская Народная Республика под сенью красного знамени создала грандиозную и процветающую рыночную экономику. В Поднебесной издревле знали: не то что повергать и рушить, но трогать «треножники» старых верований смерти подобно. Истинна или ложна «господствующая», помянем адмирала Шишкова, в государстве вера — с этим потомки разобрались бы. А вот заполошное «правдоискательство» в опасную годину крутых перемен, смены времен и поколений — провокация, безрассудство и лицемерие. Ярчайший пример такой подлости — «исследовательский» доклад цековского Гапона А.Н.Яковлева о пакте Молотова-Риббентропа. Обществу был нанесен удар под дых. Мало того, что провокатор из горбачевского политбюро бессовестно переврал действительное значение сложных и противоречивых раскладов европейской дипломатии тех лет, которая сплошь была замешена на вероломстве, обмане и коварстве всех сторон. Советское государство, которое ценой величайших потерь спасло западную цивилизацию от гитлеризма, было представлено коварным и кровавым «монстром». Сознание миллионов добропорядочных людей — наших соотечественников — было потрясено и больно уязвлено. Ведь хула на Родину-мать исходила не от недругов, а от «верного ленинца». Как если бы батюшка богохульствовал перед мирянами с амвона во время заутрени. Такие потрясения даром не проходят. Это своего рода идеологическая Хиросима. Советский Союз был заколот в спину идеологическим «стилетом». А когда дело было сделано, коротичей и яковлевых убрали с передовой. И за дельце довершения убийства все еще «господствующей веры» нашего народа взялись смердяковы более низкого пошиба. Эти уже не корпели над философическими «эссе» и не распевали псалмы о «социализме с человеческим лицом», не присоседивались к Дубчеку и духу Пражской весны, а дули что есть мочи в иерихонские трубы низкой клеветы по нотам Народно-трудового союза, где все еще досиживали в идеологах бывшие власовские «замполиты».
«Правозащитный» доходный промысел
Уже пятнадцать лет наш народ подвергается моральной пытке, когда вся история России, во всем ее трагизме и величии, вымазывается дегтем и обливается грязью. Власть устроила дикие половецкие пляски на могилах советского пантеона. «Правозащитники» на разные лады до сих пор талдычат про «сто миллионов жертв» сталинизма — ложь, давно опровергнутую историками и архивистами. Солженицын-то теперь осекся, зато выдающий себя за «политолога» некто Караганов не погнушался и после бесланской трагедии впаривать телезрителям все те же «сапоги всмятку» про сто миллионов убиенных, убеждая колеблющихся, почему нам надо еще пуще прежнего любить Запад и просиживать штаны в брюссельской штаб-квартире ЕС, даже когда на наших глазах этот самый цивилизованный Запад в открытую якшается с чеченскими головорезами. Пока «правозащитники» заливаются слезами о судьбе Троцкого и казачков Шкуро — гитлеровских карателей, выданных англичанами на расправу Сталину, прохвосты, называющие себя «историками», уже разоблачают «ордынского сатрапа» Александра Невского. И под предлогом архивных изысканий любострастно рыщут по альковам августейших семей. На деньги Сороса написаны учебники по «истории» России, в которых сплошные клевета, небылицы и святотатство. А тут еще министр-шоумен Швыдкой с его «Культурной революцией» и истошными воплями о «русском фашизме» и интеллигентской склонностью к русскому мату.
Помянув про швыдковскую «Культурную революцию», мы вновь, как по писаному, угодили в совершенно схожий контекст «войны против прошлого», но уже в самих Соединенных Штатах. Вот что свидетельствует про тамошних швыдких Бьюкенен: «Конечная их цель — уничтожить патриотизм, искоренить любовь к стране, деморализовать народ...» Мыслимо ли такое в имперской Америке, где в каждом пригороде я видел на лужайках возле жилищ среднего класса аршинные полотнища звездно-полосатого флага? В Америке, где пылкий казенный патриотизм, по ходячему мнению, выражен чеканной формулой: «Люби Америку или проваливай!».
«Дети жертв» и «дети злодеев» поквитаются?
Бьюкенену, однако, ничего не мерещится. Артур Шлезингер, либеральный историк, близкий к клану Кеннеди, в унисон свидетельствует в книге, красноречиво названной «Разобщенная Америка»: «Первый шаг ликвидации народа — это стирание памяти. Уничтожьте его книги, его культуру, его историю. Попросите кого-нибудь написать новые книги... сфабриковать новую культуру... Вскоре народ начнет забывать, кто он и кем он был». Шлезингер цитирует персонажа романа Кундеры «Книга смеха и забвения». А Бьюкенену не до смеха, он просто мечет громы и молнии: «...Настал черед отцов-основателей. Джефферсон, несмотря на громкие слова о «равенстве всех людей» в Декларации независимости, владел рабами до конца своих дней... А Эндрю Джексон, по прозвищу Крепкий Орешек, по мнению историка Роберта Новака, был «убийцей, демагогом, мерзавцем и расистом...» Дальше — еще чуднее. Оказывается, 500-летие открытия Колумбом Америки «...практически нигде не отмечалось в США, потому что открытие Америки — пустяк по сравнению с его прегрешениями по отношению к индейцам-аборигенам, к которым он явился без спроса». Автор Декларации независимости Джефферсон тоже наконец-то выведен на чистую воду законодателями штата Нью-Джерси. Они запретили цитировать Декларацию на уроках в школах. «Избранники народа» нехорошо отозвались об этой американской святыне как о «направленной против женщин и против чернокожих и чрезмерно восхваляющей Бога...». Весь беспримерный идиотизм «политкорректности», заискивания истеблишмента перед всем, что есть дремучего, невежественного и вздорного, под предлогом «замаливания грехов» белых перед черными сквозит в этой фантасмагории «Зеленеющей Америки».
Похоже на то, что у нас в России все еще впереди. Не сомневаюсь, что Александр Пушкин, глядишь, будет когда-нибудь изобличен правозащитниками как крепостник, женолюб и преследователь сексуальных меньшинств в лице достопочтенного барона Геккерна!
Таким образом, «прошлое Америки выброшено из пантеона талибами современности», взывает к упавшим духом янки Патрик Бьюкенен. Наконец, самая «соль» всего этого наваждения: «...поделить американцев на детей жертв и детей злодеев из прошлого Америки». Вот это — в самую точку. То же самое — «разделяй и властвуй» — хотят проделать и с нами, многонациональным имперским народом, жившим в советские времена в согласии, взаимном уважении и приязни друг к другу.
Янки и русаков — под сурдинку...
Никакими «репрессиями» нельзя насадить дружбу народов и былое крепкое «морально-политическое единство», над которым, после резни в Таджикистане, Бендерах и Беслане, зубоскалят только глупцы и недруги. И нас, великороссов, тоже хотят развести по разные стороны: потомков красных комиссаров и врангелевских «корнетов оболенских», «иногородних» и потомственных казаков, Шереметевых и Ивановых... Какие-то безумцы требуют поквитаться за «взятие Казани». «Августейшие» проходимцы раздают лавочникам графские титулы. В мордовской деревне вдруг объявились ревнители Великой Финляндии... А что либеральная власть? Ей все это любо («мультикультурность»), кроме упоминания о великороссах и «Русском Кресте». Так демографы прозвали драму вымирания великого народа, который собирал, строил и отстоял со времен Ивана Калиты государство-громаду, от Балтики до Берингова пролива. При словах «русский», «русское», «империя» на них, «новых русских», словно падучая накатывает. А скажи «американец» — почтение и подобострастие. Но, оказывается, коренному янки у себя там, дома, теперь-то приходится ходить по струнке. Местные новодворские, серчает американский «почвенник» Бьюкенен, совсем их затюкали. Странно, ей-богу... Это совсем не похоже на «издержки» развитого гражданского общества и демократического волеизъявления граждан. Одно предположение, правда, напрашивается: «колодка» этой муштры, которой «правозащитники» в Америке и у нас подвергают коренной государствообразующий этнос — янки и русаков, одна и та же.
И никто не позволил бы им так бесчинствовать и кликушествовать, если бы «большие деньги», а именно заправилы ТНК, не заподозрили, что поношения той «старой» Америки, которую мир прежде уважал, — «плохо для бизнеса». «Новый человек» — Ивановых или Джонсов отпрыск, знающий назубок инструкцию, что следует считать «сексуальным домогательством» в офисе компании, этот идиотизм «политкорректности» в отношениях полов, но не читавший сроду Уитмена и Пушкина, — уже маячит на горизонте. Кто бы он ни был — не родительского он роду-племени, а никакого вовсе. Одним словом, манкурт.
Г-н Бьюкенен, «матрица»-то ваша — made in USA!
VI. ТРАГИКОМЕДИИ СВИХНУТЫХ МОЗГОВ
...Мы будем последними, но и мы станем жертвами этой всемирной чумы.
Николай Карамзин. Письма русского путешественника.
В Новом завете сказано, что Господь... «города Содомские и Гоморрские осудил на истребление, превратил их в пепел, показав пример будущим нечистивцам». Эта библейская заповедь в Америке отменена... юрисдикцией судов ряда штатов. Политкорректность торжествует, а защитники прав сексуальных меньшинств — заводилы и пастыри общественного мнения. Неокон Серватор Дэвид Брук: «Мы должны не только допустить однополые браки, но и настаивать на таких браках». Некий Йона Голдберг через Интернет возвестил: «Пора взглянуть фактам в лицо: однополые побеждают». Даже многие консерваторы старого закала, негодует Бьюкенен, стали ревностными поборниками однополых браков. Это своего рода крещендо идеологии вседозволенности, когда от общества требуют не только терпимости, но и повиновения, своего рода почитания содомии как символа раскрепощения личности.
Если граница между добром и злом стерта, недолго и догадаться, чья возьмет. Если в обществе нет согласия об основополагающих моральных ценностях, ему не избежать распада. Одной демократии недостаточно. Законодатели штатов, церкви, проповедники, социологи, здравый смысл и моральное чутье большинства сограждан восстают против этой деспотии культурной революции, которая дает произвольное толкование гражданских прав. Но семейство Джонсов уже согласно признать законность однополых браков. По последним социологическим опросам, таких уже 52%. Это люди, подчинившиеся деспотии общественного мнения. И моральное большинство терпит поражение, потому что консерваторы и республиканцы бессильны перед Верховным судом, который ныне вершит в Америке, обличает Бьюкенен, социальную революцию. Возникают раз за разом конституционные коллизии, когда Верховный суд возвышается, давлеет над исполнительной и законодательной властью, а президент США не может собраться с духом оспорить вердикт судей, превратно, вопреки духу американской конституции, толкующий спорные иски по гражданским правам. Нет средств остановить судебный произвол и политиканство. Верховный суд и неоконы в недрах власти действуют заодно. Эта публичная и срамная трагикомедия, когда лобби голубых и розовых загнало под лавку несогласных конгрессменов и дает окорот самой президентской власти, до недавнего времени воспринималась у нас в России как трагикомедия «свихнутых мозгов» богатенькой нации. Как и не менее смехотворные и вздорные уложения о «сексуальных домогательствах», которые даже матери-настоятельницы в монастырях нашли бы чрезмерно строгими и ханжескими. Нас-то, православных, политкорректностью не очень проймешь. И не станем мы перед садомитами заискивать. Не тут-то было! Где мамона царствует, там и Содому найдется укромный уголок. Новорусские массмедиа на диво проворно освоили апологию секс-меньшинств. Поначалу слегка конфузясь, а потом наперебой стали зазывать геев и лесбиянок на ток-шоу. И миллионы любителей скоромного славно «просветились». И «сетевой маркетинг» содомии добрался до самой российской глубинки. Создалась видимость, что общественное мнение покладисто относится к узакониванию содомии, которая всегда числилась среди смертных грехов. Вот действие формулы «глобализация — это американизация». У нас не только экономический, но и духовный распад. Хорошо, что он пока еще только в мегаполисах. И наивно думать, что это «невидимая рука рынка» всучила деткам новых русских ходкий товар — извращение человеческой природы под видом плотских гедонистических радостей. Мы имеем дело с идеологическим экспортом, вторжением, подавлением моральных сил общества. Общественное мнение и моральные устои являются страдательными, они уже расколоты. А семья — последняя твердыня.
Содомистская революция действует исподволь, и в Америке она обрела непобиваемую карту — судебную власть. Суд вне политики, он вроде как вне морали, потому что эта материя — приватная. Читая обличение Бьюкенена, можно взять в толк, до какой крайности может дойти тирания судейских, если в Верховном суде США засели потворщики неоконов и содомитов. Юстиция торжествует, а оплот веры американцев-протестантов и католиков гибнет, подвергается поношению...
Мировое лобби содомитов уже провело рекогносцировку в Первопрестольной. Поборники секс-меньшинств требовали провести в Москве парад геев и лесбиянок. Стряпчие мужеложников под прикрытием конституционного запрета на «дискриминацию» ловко вчинили иск властям. Римейк берлинского грандиозного парада секс-меньшинств, который возглавляют отцы города, в Москве не прошел. Мэр Лужков уперся, его тотчас стали честить «гомофобом». А, явочным порядком, демонстрация геев в Охотном и под стенами Кремля кончилась тем, что им намяли бока. Власть выставили стороной виноватой чуть ли не с черносотенцами заодно, а прогрессисты подзуживали геев качать права. Посыпались иски в суды и пошла писать губерния... Вновь объявился и главный ньюсмейкер — уфимский обыватель с депутатским мандатом, эпатажник, хлопочущий за однополые браки из «принципа». Вид у правдоискателя слегка плутоватый, словно он разыгрывает публику, но дело-то серьезное. Опросы социологов показывают, что в мегаполисах «талерантность» тихой сапой закрадывается в умы продвинутых избирателей СПС, а про митрофанушек и говорить нечего.
Думаю, несолоно нам придется. «Чума на оба ваших дома» — пустившуюся во все тяжкие Америку и либеральную Россию. Так думают многие наши друзья в мире. В будущем следует ожидать главного подвоха от судейских. Это сегодня, при «басманном» правосудии, наши либералы да правозащитники с ним как кошка с собакой, содомитам ничего не обломится. Но, известное дело, если в делах собственности вроде раскулачивания Ходорковского, который с подельниками искупляет грехи всей честной компании олигархов, суд обошелся круто, то на других судейских поприщах происходит что-то невообразимое. Судейская корпорация, а не сами суды, которые подчинены лишь закону, отбилась от рук общества. А продажность и податливость судейских — уже профессиональное заболевание. Независимость суда в коррумпированном и падшем морально обществе — сомнительное благо, иллюзорная ценность. Верно, нынешний судейский состав, в большинстве содомитам не даст потачки. Но пройдет немного лет, и в черные мантии облачатся отпрыски ельциноидов, вскормленные в совершенно иной, небывалой для России атмосфере вседозволенности. Для них Америка — свет в окошке, а рабская подражательность новорусской элиты не знает никакого удержу. И тогда моральная революция, законодательное прощение содомии может случиться и в нашем обществе.
«Содом и Гоморра!» — это библейское восклицание перестанет быть хулой, порицанием. А как оно бывает, что общество сдается на милость «сынов погибели», читайте у Бьюкенена.
Сент Джон де Кревекер: «Итак, в Америке праздный находит занятие, бесполезный приносит пользу, бедный делается богатым. Правда, богатством я называю не золото и серебро, а богатство более драгоценное — землю, расчищенную под пашни... хорошие дома и прибыток детей, которые насладятся оным... Европа со всем ее блеском не годится в подметки ...» Это чувство достоинства, гордость, уважение к труду и семейному очагу — исконная особенность американского национального характера. Для Бьюкенена здесь оплот традиций и добродетелей нации. «Исторически республиканцы являются нацией консервативных ценностей, — излагает Бьюкенен. — Все это в прошлом... в Вашингтоне не осталось консерваторов. Мы потеряли Америку, быть может, навсегда. Как и когда это произошло, где мы, консерваторы, сбились с пути?» — вновь и вновь размышляет он. Бьюкенен с сокрушенным сердцем и холодным умом искал ответ и в «Смерти Запада» и в «Правых и не-правых», погружаясь все глубже в предмет. Его взгляд на грехопадение американской политической, деловой и интеллектуальной элиты стал еще непреклоннее. «Как Ли при Геттесберге, Республиканская партия оказалась не на той стороне поля битвы».
«Многокультурность — это фантазия, а не реальность. Это... релятивизм, то есть необязательность ценностей. Это конец общества», — меланхолично рассуждает политолог Бассан Тиби, к слову, сам принадлежащий к космополитической элите и не чуждый либеральной риторике о стирании различий.
VII. РИМЕЙК «ВСЕ ЛЮДИ — ПРОКУРОРЫ»
...Буржуа уже не довольствуется тем, что у него есть
государство, которое не дает его в обиду, но начинает рассуждать
вкривь и вкось о форме этого государства и признает законной только
ту форму, которая ему люба.
М.Е. Салтыков-Щедрин
Благонамеренные речи
...Билл Клинтон — американский Борис Немцов? Такая догадка невольно возникает, когда оцениваешь скоропалительность суждений, полную беспринципность, ловкость, язык без костей, но зато и «продвинутость» бывшего ельцинского «инфанта». Сходство усиливается, когда непочтительный Бьюкенен раскрывает «эластичный» психологический склад и миропонимание Билла Клинтона — «красы и гордости поколения Вудстока».
«Политкорректность»: «мягкая тирания»
Прежний американский истеблишмент был морально уничтожен вьетнамской войной, которую он затеял, но не смог в ней победить. В студенческих кампусах «плющевой лиги» дезертиры вьетнамской войны почитались героями, а над президентом Л.Б.Джонсоном потешались. Новое поколение американцев прикипело к контркультуре «бунтарей». Контркультура, и это, пожалуй, чересчур смелый вывод Бьюкенена, открыла таким субъектам, как Клинтон, дорогу к вершинам власти. За треть века она стала доминирующей, оставаясь «диссидентской» по духу, а сама Америка — и это еще один его смелый тезис — превратилась в «идеологизированное государство» и даже «мягкую тиранию», насаждающую принципы новой ортодоксии не через армию и полицию, а через «инквизиторов от масскультуры».
В стране правит «политкорректность», которая на самом деле означает нетерпимость ко всему, что перечит догмам «культурной революции», порвавшей с Америкой отцов-основателей. Хотя их еще не вынесли прочь из пантеона, подобно тому, как Хрущев, словно его черти расхватывали, сподобился удалить из мавзолея бренное тело генералиссимуса Сталина. Уже наутро после «выноса», по моим тогдашним, еще юношеским, ощущениям, «соборность» советского общества треснула, и страна уподобилась библейскому дому, разделенному в себе, «который не устоит». Я хорошо помню болезненность, с которой отреагировали окружавшие меня люди на свершившееся. И это чувство раскола сопровождало мое поколение по всей жизни независимо от убеждений. По-иному «линяла» Америка, незаметно для внешнего мира утрачивая самую душу свою в вавилонском столпотворении множащихся «мультикультур». Выкормышей контркультуры это превращение нисколько не омрачает. Им все нипочем.
Портлендские митрофанушки, Иванушки-интернэшнл
Как образчик помрачения умов истеблишмента Бьюкенен приводит патетический пассаж из речи, произнесенной президентом Клинтоном в Портлендском университете в 1998 году: «...Благодаря иммиграции мы не найдем преобладающего народа ни на Гавайях, ни в Хьюстоне, ни в Нью-Йорке... Ни одна нация не претерпевала такого глобального демографического сдвига в такие короткие сроки». «...Оставаясь при этом единой нацией», — угрюмо осаживает восторги оратора автор «Смерти Запада». Ну, совсем под стать немцовскому верхоглядству безоглядная «прогрессивность» Клинтона. То-то обрадуются, повзрослев, портлендские митрофанушки, что их «золотые годы» пройдут уже в Америке третьего мира.
Хотя наше дело — сторона, но взвесим про себя: и впрямь, чему тут радоваться? Разве в ярости своей Бьюкенен не дело говорит? Но, глядишь, Клинтон и сегодня в большом фаворе у всей Америки. В 1990-е, годы его президентства, жилось сладко и благолепно.
Причина «смены ветров» истории и в том, что в США народилось и вступило во взрослую жизнь целое поколение, для которого «культурная революция» вовсе не революция, а привычная, свойская среда обитания. Гомосексуализм, порнография, грубая брань с телеэкранов — все это окружает их с колыбели. Традиционная культура им «попросту непонятна». Это горькое наблюдение автора — камешек и в наш, российский, огород. Ведь те же беды и нас подстерегают, если «либерализм» и масскультура и дальше будут верховодить, поганить жизнь и культурную среду в нашей беззащитной России. Сделаем мысленно проекцию бьюкененского проницательного анализа, почему Америка — «пропащая», а смиты и джонсы все равно не нарадуются. И вот вам разгадка самодовольства, утробного счастья «новых русских» и их покорного «овечьего» отношения к тому, что через поколения мы, русские, окажемся бесправным нацменьшинством в собственной стране, куда прикочует все демографическое отребье со всего света.
Уотергейт: власть — простоволосая девка
«...Сфабрикованы, — свидетельствует далее Бьюкенен, — и новые байки, превращающие то, что мы любили, в предмет ненависти, а то, чему поклонялись, делающие постыдным, если не сказать, презираемым». Посрамлению втихомолку преданы и сохранившиеся со времен отцов-основателей американские политические институты. Они подверглись своеобразной «десакрализции», то бишь лишению ореола, без которого она, Власть, из высокочтимой леди превращается в простоволосую девку. При этом властвующая элита исподволь добивается темных политических целей, о которых публика и не подозревает. Так, по убеждению Бьюкенена, было провергнуто Уотергейтское дело, после которого внушительное консервативное «новое большинство» Ричарда Никсона развалилось. Хорошо помню загадочную атмосферу уотергейта, заронившую подозрения, что дело не чисто. И вот как проясняются тогдашние наши догадки. Задолго до Уотергейта солидные американские СМИ вдруг на все лады стали обличать жупел «имперского» президентства Никсона. Он впал в немилость почти на пике популярности в народе. Словно по команде массмедиа «копали» под популярного президента, которому, дескать, тесны стали конституционные рамки его полномочий. «Двухходовку» с компрометацией и вынужденной отставкой вице-президента Агню, предшествовавшей уотергейтскому скандалу с последующим изгнанием из Белого дома Никсона, под угрозой неминуемого импичмента, хорошо осведомленный Бьюкенен считает заговором. Устранение Никсона он полагает венцом фактического переворота. Что же такого ужасного, какое немыслимое злодейство свершил президент? Он имел неосторожность дозволить ретивым помощникам, прозванным впоследствии «водопроводчиками», искавшим источник утечки секретной информации из Белого дома, негласно провести обыск со взломом в офисе Демократической партии. Боссы ее якобы что-то «замышляли». «Водопроводчиков» застукал ночной сторож, а потом «злоумышленников» взяли в оборот прокуроры, пресса и конгрессмены-демократы. Окружной прокурор Джаворски стал карающей десницей. А публике внушили, что президент одним этим своим скверным поступком не только превысил власть, но и покусился на неприкосновенность жилища каждой американской семьи. Массмедиа подняли невиданную истерию против президента-узурпатора. Его выставили лжесвидетелем и исчадием ада. И вся эта мыльная опера кончилась драматической, на глазах миллионов телезрителей, отставкой президента и его унизительным покаянием.
«Архетип» в бухарском халате
Массмедиа сталкивали лбами не Ричарда Милхауза Никсона и «народ», а «имперское президентство» со священным Биллем о правах. Дальше — больше. «Все люди — президенты» — под таким патетическим названием, ни дать ни взять слоган политической пиар-кампании, Голливуд спешно выпустил на экраны боевик на сюжет Уотергейтского дела. Герои картины — два храбрых репортера, которые якобы и вывели Никсона на чистую воду. У них, конечно, имелись узнаваемые прототипы из «Вашингтон пост». Никто в законопослушной Америке этим «громовержцам», дескать, не указ. Вся президентская рать сдалась на милость двум, на языке Городничего из «Ревизора», «бумагомаракам», вооруженным лишь пишущей машинкой и священными поправками к Биллю о правах. И Америка умилилась, что «все люди — президенты», а Никсона, которого они, «молчаливое большинство», триумфально избрали накануне президентом во второй раз, под улюлюканье выпроводили из Белого дома. Поостыв, многие, возможно, и хватились, что это «торжество американской демократии» далось уж слишком дорогой ценой — разменой на медяки обыденности самого почитаемого в поколениях института президентства.
Виктория противников Никсона, добившихся его ухода, стала, по Бьюкенену, «архетипом политики индивидуального уничтожения». Суть его состоит в устранении со сцены того или иного политического движения через компрометацию его лидеров. Этот заморский «архетип», живо мне припоминается, дал о себе знать на нашей отечественной политической сцене еще раньше, чем появился на Тверской «Биг Мак» в едком чаду горбачевской «перестройки». «Все люди — прокуроры» — недурной получился бы римейк Уотергейта на местную, московскую, фабулу, если «Мосфильм» успели бы к тому времени приватизировать. Кино про Гдляна и Иванова, таких же бесстрашных, как вашингтонские репортеры, следователей-«важняков». Они, стало быть, выступили в поход против извечного восточного «бакшиша» в советском Узбекистане. И по ходу дела до того раззадорились в праведном гневе своем, что, не ограничиваясь разоблачением ташкентской «номенклатуры», обвинили и обитателей Старой площади в поголовной коррупции. Среди прочих «драгоценных» вещдоков следователи предъявили публике извлеченные из сундуков подозреваемых «мздоимцев» бухарские халаты с узорчатым шитьем. Гдлян и Иванов, как те же самые два репортера, вмиг стали национальными героями, депутатами Съезда Советов. И с его высокой трибуны на глазах всей страны, что называется, лепили «горбатого», облыжно подверстывали к «хлопковому делу» все новых фигурантов, забираясь все выше... Наш уотергейт, пожалуй, покруче вышел, хоть и склочней. Все, в том числе и сами праведники-обличители, оказались перепачканы в саже компромата не хуже трубочистов, но дело-то было сделано: перестроечный ЦК, который, к слову, и благословил бригаду Гдляна расследовать коррупционное «хлопковое» дело, ославили на весь белый свет как гнездо коррупционеров. Задним умом как-то яснее стало, что ошельмованные крупные персоналии, вплоть до членов Политбюро, почему-то оказались все из числа противников генсека Горбачева, к которому не пристало и пылинки...
«Смола и перья»: PR-почерк ТНК
По той же колодке, помню по впечатлениям работы в Государственной комиссии Совмина СССР по экономической реформе, было состряпано и «дело АНТа» с замыслом ошельмовать Н.И.Рыжкова.
Все тот же, классический, описанный Бьюкененом архетип ошельмовывания власти и даже целой общественной формации как «преступных». Неспроста при Ельцине никакие компроматы, кроме банных, были уже не в счет. Зато в Америке этот промысел получил в «большой политике» развитие. Последовательное снятие священных покровов с власти под видом спонтанных, пылких акций гражданского общества достигло пика при Клинтоне. Президент США, тоже якобы невзначай, влип в амурную историю с Моникой Левински. Способной оказалась стажерка. Новая всесветская мыльная опера под кличем «Давай подробности!», с копанием в исподнем прокуроров и сенаторов, «заячьими петлями» уличенного хозяина Белого дома имела неназванной целью «промывание мозгов» американца из «глубинки». Массмедиа и «правозащитники», заглядывающие в замочную скважину, внушали ему, что президент не только простой смертный, но и греховодник. Моралистам и обличителям удалось повернуть мозги нации еще немного набекрень. А про Буша-младшего Голливуд, для вящего правдоподобия, запустил в прокат документальный кинопамфлет «Фаренгейт 9/11», где семейству Бушей приписали тесные компрометирующие связи с кланом бен Ладенов в Саудии. Картине присудили, со скандалом, Золотую пальмовую ветвь в Каннах, словно это была не агитка, а шедевр почище «Броненосца Потемкина». Соедините мысленно все эти забористые сюжеты в одну цепочку и задайте себе вопрос: вывалять в смоле и перьях институт американского президентства еще и еще раз — это такая уж блажь? Или холодный умысел тех, кто на самом деле «держит» Америку? Бьюкенен недомолвками дает понять, что это те самые «моменты истины», когда засвечивается стоящая за всеми этими уотергейтами теневая власть транснациональных компаний. ТНК давно ведут свои дела поверх голов национальных государств и правительств, расставляют фигуры на мировой политической сцене. Куда с меньшей оглаской проворачиваются на фондовом рынке крупные сделки со слияниями и поглощениями гигантских компаний стоимостью иной раз в сотни миллиардов долларов. Переход из рук в руки, нередко иностранным инвесторам, стратегически важных промышленных активов происходит в такой тиши и тайне, что, видно, у национальных правительств руки коротки что-то сказать поперек. Этой незримой и самодовлеющей властью ТНК, видимо, и объясняется, что после Никсона почти все президентства были «представительскими». Самостоятельных политиков, которые служат стране, а не мамоне, политический класс теперь не жалует. Зиновьев в своем исследовании «На пути к Сверхобществу» называет эту теневую власть Запада «сферой Сверхгосударственности». По его убеждению, она «не содержит в себе ни крупицы демократической власти». Напротив, со временем обещает стать «самой деспотической в истории человечества».
VIII. ГАМИЛЬТОН И «ДОМОТКАНАЯ» АМЕРИКА
О, Америка, ты еще не постигла всей меры своего счастья, благодаря твоему
государственному устройству, твое население и твоя мощь должны увеличиваться
до такой степени, о какой не помышляет Европа!
Сент Джон де Кревекер. Письма американского фермера. 1782 г.
...Александр Гамильтон, первый министр финансов США, в молодости ходивший в отчаянную штыковую атаку в битве при Йорктауне, был по духу и убеждениям не менялой, а твердым государственником и патриотом. «Независимость государства связана с процветанием мануфактур». Этот «принцип Гамильтона» восходит к незапамятным временам паровых машин, дилижансов и парусного торгового флота, но Патрик Бьюкенен убежден, что завет одного из основателей республики на все времена верен. «Его взгляды формировались в пламени революции и закалялись в печи войны», — с пафосом пишет он о личности Гамильтона. Принципы экономики, предложенные им и поддержанные националистами, от Вашингтона и Мэдиссона до Теодора Рузвельта, сводились к следующему:
— Америка должна представлять собой не 13 независимых рынков, а единый рынок;
— все тарифы, препятствующие торговле между Штатами, должны быть отменены;
— весь экспорт и все доходы граждан США налогообложению не подлежат. Доходы от налогообложения иностранных торговцев должны идти на строительство новой столицы, создание армии и флота для защиты от «имперских хищников».
Стратегическими целями плана Гамильтона, продолжает Бьюкенен, являлись устранение зависимости от Европы и связывание американцев «торговыми узами». Вашингтон и Гамильтон стремились отучить республику от привычки полагаться на внешний товарооборот, с тем чтобы впредь ее не могли вовлечь в войны Старого Света. 4 июля 1789 года Вашингтон подписал первый закон, одобренный конгрессом — Закон о тарифах. «Дайте мне приемлемые тарифы, — заявил впоследствии Авраам Линкольн, — и мы станем величайшим государством на планете». И вплоть до Великой депрессии протекционизм был своего рода библейской заповедью для «Великой Старой партии». С 1869 по 1900 год ВВП США вырос вчетверо, а национальный долг сократился на две трети. Более половины дохода американской казны давали пошлины, которыми облагались товары из Старого Света. И вплоть до 60-х годов ХХ века экспортная зависимость экономики США не превышала трех процентов. К слову, как и у СССР в благоприятные годы. Таков золотой век Америки, который ныне поминают как время благоденствия нации.
«Ретроград» Бьюкенен возносит осанну протекционизму, изоляционизму и автаркии, проклятых и осмеянных в век глобальных рынков, открытых настежь экономик. Староверство Бьюкенена, конечно же, проникнуто ностальгией по старой доброй Америке. Во всем, о чем он с такой силой убеждения говорит, сквозит гордыня янки, которую Уолт Уитмен с такой же неистовой силой выразил в стихах: «...Я американец, Сорви Голова — и во мне вся Вселенная!» Но больше бы подошел, пожалуй, для понимания идеалов «американизма» Патрика Бьюкенена рассудительный и исполненный чувства собственного достоинства склад мыслей и чувств старозаветных, хрестоматийных «Писем американского фермера» Сент Джона де Кревекера. Вот как он излагает «Что такое американец?»: «...Народ земледетелей, мы разбросаны по великому пространству и сообщаемся между собой посредством отменных дорог и судоходных рек, связаны ласковыми путами снисходительного правительства. Мы уважаем закон, но не страшимся его силы, ибо он справедлив. Всеми нами движет дух усердия, ничем не скованный и никем не стесненный, ибо каждый работает на себя... По воскресеньям в церквах... собрание добропорядочных фермеров с женами; одетые в домотканое полотно... среди них не будет ни единого сквайра, за исключением полуграмотного мирового судьи... Человек здесь свободен, как ему должно...» Наивно, исторически не точно, но это искреннее восприятие жизни простого человека. Такие фермерские буколики, «домотканые» основы первозданного духа Америки можно застать еще разве что где-нибудь в горной глуши Вайоминга, у Скалистых гор. Но теперешняя технотронная Америка обитает в мегаполисах, и в этом коловращении «мультикультурного Вавилона» царствует дух мамоны, а вовсе не отцов-основателей.
Что делало Америку Землей обетованной для тех, кого в Старом Свете «подкосила коса лишений, глада и войны»? Какая таинственная сила была им порукой? «Сила закона и сила трудолюбия», — поведано в «Письмах американского фермера». — Откуда приходят сами законы? От нашего правительства. Откуда происходит правительство? Оно есть плод природного гения и настойчивых притязаний народа...» Эта простая дидактика, прямота мыслей и «фермерская простота» суждений пенсильванского поселенца ХVIII века являет нам своего рода «онтологию» мировоззрения Бьюкенена, которое куда как непросто. Напротив, нищета глобалистской ереси, глубина той тьмы невежества и суеверий, в кои впал ныне средний американец, наверное, никем не обличены с такой неопровержимостью, как у Бьюкенена в «Смерти Запада» и «Правых и не-правых» — дилогии, в которой раскрыта с редкой откровенностью драма современной Америки — «Сияющего Града на Холме, свет над которым меркнет». Хоть и не скажешь — без гнева и пристрастия, но в текстах Бьюкенена не найдешь ни грана лицемерия, предвзятости.

(Продолжение следует).

 

 

 

Владимир ПОПОВ