В ИЮЛЕ этого года в дни московской жары мой товарищ, не имея возможности выехать к морю, пожаловался мне в письме: «В столице купаться негде, а в Подмосковье тоже не везде есть водоемы. Так что наслаждайся раздольем могучей реки».
Ему, бывшему хабаровчанину, переехавшему в столицу лет десять назад, и в голову не придет, насколько «раздолье могучей реки» который год для купания недоступно самым официальным, вечно отстающим у нас от действительности, порядком — решением санитарной службы. Что еще хуже — то и дело оказывается смертельно опасно, только глотни амурского «коктейля»
с бензольчиком. Живем тут от «пятна» до
«пятна».
Бензольная трагедия
О бензоле (нитробензоле и проч.), смертельно ядовитом для человека даже в самой ничтожной, микроскопической дозе, раньше знали только специалисты. С ноября 2005 года об этом столь веселеньком химическом соединении в Хабаровском крае не ведают разве что пациенты психиатрических заведений (извините, центров психического здоровья). Да и вся страна наслышана.
Ныне, когда пишутся эти строки, мы ждем очередное «пятно», и, как было в прошлый раз, с достаточным неведением: что же все-таки там, в Китае, произошло и какой именно «букет» ждать, чтобы доподлинно знать, как же действовать. Возможно, и впрямь надо, пока не поздно, съезжать куда подальше, чтобы не испытывать судьбу. Ибо химических заводов на китайской стороне амурского бассейна вдосталь. Осведомленные люди называют штук шестнадцать. Оборудование и обслуживание их, в целях повышения капиталистически панацейной «конкурентоспособности», как уверяют те же знающие люди, оставляют желать лучшего. А какие там приняты защитные меры от возможных аварий, и вовсе — поди узнай. Как нет и не ожидается и других полезных сведений. Например: каковы медицинские последствия для населения и животных прохождения по Сунгари былого «пятна»? Разумеется, далеко не вся картина откроется сразу. Но где эта работа? И лучше всего — совместная.
Но самое главное, где это «тесное взаимодействие» китайской стороны с нашей здесь, на месте беды? Причем немедленное и добросовестное?
Прилетает к нам на Амур главный санитарный врач страны и демонстративно, перед телекамерами, выпивает стакан водопроводной воды: граждане, все, мол, в порядке! Не дергайтесь, дескать.
И тут не надо никаких приемов искусного фокусника Коперфильда. Перед приемом показанного стакана, да и после, достаточно принять те необходимые меры, которые нам тут заведомо недоступны. Как минимум по цене. Впрочем, употребление водопроводной воды хоть ведрами было доступно трети жителей города, его северной части, без каких-либо специальных мер вообще. Там она давно артезианская.
Ну да шут с ним, с этим санитарным главнокомандующим. Он у нас такой, каким ему российской властью только и дозволено быть.
Но все это «санитарное» упоминание только к примеру.
Гораздо существеннее то, что все осталось по-старому: как мы были, так и остаемся заложниками мыслителей из состава российской и китайской бюрократий. Не самое радостное из положений.
К выводам,
о которых умалчивается
Основной из них: к прошлогодней беде никто не был готов. Ни китайские, ни российские власти.
И дело не в том, что кто-то в Цзилине скрыл масштабы катастрофы, а у нас кто-то, кому велено по долгу службы (и кто за это получает немалые деньги!), вообще ничего не предвидел, хотя система условий и обстоятельств под названием «экологическая опасность» на Амуре была заведомо известна и понятна.
И можно было бы оказаться достаточно готовыми обеим приамурским сторонам. При самом простом условии: если бы те, кому положено, занимались проблемой всерьез, как водится за разумными людьми, а не пожарным порядком, как распространено в нынешнем вымороченном мире, где людям больше забивают головы убийствами, всяческими происшествиями и угрозами «международного терроризма», чем говорят о реальных и куда более серьезных опасностях для здоровья и жизни людей.
Хабаровск к тому часу был (и остается поныне) набит доверху различными федеральными представительствами всяческих ведомств и служб, которым над данной безопасностью населения давно следовало бы основательно задуматься и стучаться в высокие двери, за которыми можно было бы решить что-то сегодня и что-то завтра. Для начала — мидовских кабинетов, чтобы там не дремали и ставили бы эти вопросы в соотествующих докладах на соответствующих переговорах с китайскими представителями вплоть до самого высшего уровня. Тишина...
Помнится, на одном из высоких совещаний все камни полетели только в сторону Научно-исследовательского института водных и экологических проблем РАН, сроду не приставленного к заботе о безопасности населения. И не государственного органа вообще.
В китайском государстве кое-какие головы все-таки полетели. Очевидно, из-за нехватки там образцовой демократии, удобной для этих самых и вообще подобных голов.
Берег правый. Китайский
Летом 2000 года, стоя на харбинской набережной, я собственными глазами с ужасом разглядывал то, что звалось рекой Сунгари. Огромная сточная канава. И все это — к нам.
И без чрезвычайных происшествий экологическая обстановка в Китае вполне критическая. Расплата за нынешнюю «модернизацию», как и за прошлое пренебрежение к подобного рода заботам.
Но отдадим должное китайской стороне. С 90-х гг. здесь принимаются один за другим государственные экологические планы, программы и общенациональные проекты. В декабре 2001 г. в КНР был принят 10-й государственный план охраны окружающей среды. В Китае действует единая экологическая служба — Государственная администрация по охране окружающей среды.
Ноябрьская катастрофа на Сунгари дорого обошлась прежде всего самому Китаю. И прямыми убытками от взрыва, и убытками от того, что четырехмиллионному Харбину пришлось четыре дня просидеть без воды, с выключенными водозаборами, и убытками из-за срочных мер и работ по смягчению и ликвидации последствий.
С другой стороны, по сообщению печати,
4 декабря 2005 г. премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао направил послание председателю правительства России М.Фрадкову с утверждением о готовности к дальнейшему укреплению сотрудничества по ликвидации последствий аварийного загрязнения. Появлялись в КНР и высказывания о готовности КНР выплатить России за нанесенный ущерб.
Один за другим начинают резво появляться небесполезные документы.
В феврале 2006 г. — это Меморандум о взаимопонимании между Минприроды России и Госадминистрацией КНР по охране окружающей среды с образованием Совместной координационной комиссии и выработкой плана совместного мониторинга. Уже к концу мая документ был согласован и подписан под названием «План совместного российско-китайского мониторинга качества вод трансграничных водных объектов».
В марте в Совместной декларации Российской Федерации и Китайской Народной Республики, подписанной российским президентом В.Путиным и Председателем Китайской Народной Республики Ху Цзиньтао, появляются сокровенные строки о подготовке проекта межправительственного соглашения в области охраны и рационального использования трансграничных объектов. По-русски говоря, бассейна реки Амур.
В июне 2006 г. в Москве прошло довольно помпезное первое заседание Российско-китайской межпарламентской комиссии, Госдумы и Всекитайского собрания народных представителей, где одним из центральных вопросов был разговор об аварии на Сунгари.
Раньше, как считают наши специалисты, на все это ушли бы годы.
Да вот, пожалуйста. Только что, в августе этого года, на заседании Российско-китайской рабочей группы, образованной администрациями Читинской области и автономного района Внутренняя Монголия КНР, было подписано совместное соглашение об охране окружающей среды в бассейне важнейшего амурского притока реки Аргунь. По этому поводу читинцы сказали: «Мы к этому соглашению шли семь лет».
В Китае оперативно подготовлена и утверждена специальная «сунгарийская» экологическая программа на 2006—2010 гг. с выделением на ее реализацию 3,28 млрд долларов. Впечатляет.
Но самое важное — всем этим китайские власти наконец-то открыто признали то, к чему мы давно пытались привлечь их внимание: Амур тяжело болен. И в существенной мере по их вине.
Словом, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Берег левый. Наш
К слову сказать, впервые на серьезном уровне об острой нужде в общей российско-китайской государственной заботе о чистоте Амура у нас заговорили в январе 1996 г.
Это было на заседании Совета и ныне действующей Межрегиональной ассоциации «Дальний Восток и Забайкалье». Совет тогда принял решение о необходимости разработки федеральной программы «Охрана окружающей среды и обеспечение устойчивого развития приграничных районов территорий субъектов РФ и решения межгосударственных экологических проблем бассейна р. Амур».
В мае следующего 1997 г. Совет межрегиональной ассоциации вновь рассмотрел «амурский» вопрос.
К этому времени правительством России был утвержден проект Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о сотрудничестве в области охраны и рационального использования трансграничных вод. То самое, о котором ныне речь.
Китайская сторона тогда отказала наотрез.
Судя по всему, приграничные претензии с требованием островов Большой Уссурийский и Тарабаров для властей КНР были куда важнее, чем строительство очистных сооружений. Город Фуйюань, который как сливал, так и сливает все нечистоты прямо в Амур прямиком к Хабаровску. Заметим, китайский город за минувшие годы только вырос, став едва ли не главной барахолкой для хабаровчан.
Отказ на высоком межправительственном уровне заставил искать возможности сотрудничества на местах.
В феврале 2002 г. между Хабаровским краем, Еврейской автономной областью и сопредельной им китайской провинцией Хейлундзян был подписан трехсторонний протокол об осуществлении совместного мониторинга вод Амура и Уссури.
В 2003 г. при Межрегиональной ассоциации «Дальний Восток и Забайкалье» был создан Координационный комитет по устойчивому развитию бассейна реки Амур из представителей на уровне вице-губернаторов всех приамурских территорий: Хабаровского и Приморского краев, Амурской, Читинской и Еврейской автономной областей, Агинского Бурятского округа. Его цель — объединение усилий региональных органов государственной власти, научных и общественных организаций с дальнейшим привлечением к своей деятельности приграничных провинций Китая, аймаков Монголии и международных организаций.
Приспела пора объединяться. К этому часу Амур уже полностью утратил статус чистой реки, приближаясь к критической черте необратимых перемен. Ниже устья Сунгари в Амуре уже обнаружены мутанты.
В октябре 2004 г. дальневосточными и забайкальскими губернаторами был подписан «бассейновый» меморандум о совместных действиях по сохранению экосистем и обеспечению устойчивого развития регионов бассейна реки Амур.
Стоит отметить: основную часть организационных усилий взяло на себя правительство Хабаровского края, наиболее пострадавшего.
Из Москвы приходили в основном соболезнования: «Понимаем и разделяем вашу обеспокоенность экологической ситуацией в бассейне реки Амур».
Где же верная сторона?
Лет сорок назад, поджидая на пригородном дебаркадере катер на левый берег, я с любопытством наблюдал, как рядом дед-рыбак старался подцепить крючком удочки серебристого конька. В пронизанной солнцем метра на два голубой воде хорошо было видно, как рыбка крутилась вокруг червяка.
И глянем с хабаровского берега сегодня. Поближе к нему, где проходит уссурийский ток, еще что-то похожее на реку, далее, за резкой границей мутной воды, нечто непередаваемое литературным языком. Но не Амур, возле которого мне довелось вырасти. Прошу прощения за народный оборот — «говнотечка»! Свидетельствую: знаменитые в прошлом сточные речонки Чердымовка и Плюснинка (ныне — Амурский и Уссурийский бульвары) были несравнимо чище и ароматнее.
К сожалению (будто по убедительной просьбе тех, кто наживается ныне на «уплотнительной» застройке центра города!), никто не говорит правды людям — нынешним поколениям хабаровчан так и не увидеть Амура, каким он был тогда. Мало-мальски чистым, хотя бы доступным для купания.
Не говорят и о том, что долгое проживание возле отравленной реки означает накопление в организме таких «компонентов», с которыми «здоровеньким» точно не помрешь. И на долгую счастливую старость лучше не рассчитывать.
Еще хуже то, что у нас у самих до сих пор никто не пытается доподлинно, научно и тщательно, проследить картину медицинских последствий, будто превышение ПДК, скажем, раз в сорок — повод для насморка. В хабаровском крайздраве говорят: нет команды. В медуниверситете — нет денег. В специализированных центрах — нет методики. И это «нет» — единственная правда.
А что значит «нет методики»? То есть технологии учета и подсчета в том числе и экономических убытков? Да, вот Китай, должно быть, искренне готов был выплатить компенсацию, а на основании чего? И кто должен заботиться об этом — китайское правительство? А ему-то зачем? Ну, станет нас тут, на юге Дальнего Востока, еще меньше. Китайским политикам только на руку. У них на уме собственное развитие.
Вот, к примеру, в июле с.г. проходит встреча двух губернаторов — Хабаровского края и провинции Хейлундзян. Сотрудничество сотрудничеством, а, по мнению хабаровского губернатора, вопросы экологии требуют срочного решения. Конечно, отвечает китайский губернатор, но когда же будет открыт постоянный переход между Фуйюанем и Хабаровском? Через Казакевичево, то есть в самой непосредственной близости, от заповедника.
Хуже того. Все чаще доносится и с китайской, и с нашей стороны, что в ближайшем будущем на отторгнутой от России половине острова Большой Уссурийский и на Тарабаровом острове будет возведен мощный торговый центр. По сути, город Фуйюань-2. Но простите, там просто негде развернуть очистные сооружения, и значит, канализационный слив станет не только в два раза ближе к Хабаровску, но и настолько же «плотнее». И от этого потока не спасет никакое очищение Сунгари.
Кто об этом беспокоится в Москве и в Пекине?
Комитет по устойчивому развитию бассейна реки Амур предлагает собраться всем российским и китайским вице-губернаторам Приамурья, курирующим природоохранные структуры в Благовещенске. Посмотреть, что и как можем сделать сами. С готовностью откликается только провинция Цзилинь. Та самая. Пострадавшая. Остальные — извините, заняты. Особенно в провинции Хейлундзян.
А экологи приносят июльскую сводку: бензол — превышение нормы, тяжелые металлы — превышение, кишечные палочки — превышение, летучие фенолы и хлорфенолы — превышение, дибутилфталат — превышение. И умолчу, во сколько раз. Ибо разы нешуточные. Не расстраивать людей. В рыбе этим летом обнаружены бензол и нитробензол.
На предотвращение и ликвидацию последствий прошлогоднего «пятна» Хабаровский край затратил 132 млн рублей из своих бюджетных средств. И только в августе поступили 50027800 рублей федеральной компенсации.
Из служебного письма, август с.г.:
«В настоящее время мониторинг состояния экосистемы р. Амур проводится за счет средств краевого бюджета, несмотря на обилие ведомств, к полномочиям которых относится контроль в области охраны и использования водных объектов и предотвращения чрезвычайных ситуаций. Как не имели до аварии, так и до сих пор не имеют своих аналитических лабораторий ни управление Росприроднадзора по Хабаровскому краю, ни Амурское бассейновое водное управление, ни МЧС России. Лаборатория Гидрометеоцентра по Хабаровскому краю по-прежнему находится в плачевном и архаичном состоянии».
А тем временем к нам плывет новое «пятно», за которым и другим наверняка быть.