В калейдоскопе восторженных сюжетов об очередном вояже президента по странам Африки как-то стал подзабываться целый ряд событий, посвященных теме укрепления рубля. А ведь непосредственными их участниками (как сейчас говорят, ньюсмейкерами) были лица, олицетворяющие высшую государственную власть.
Сначала президент обмолвился, что тенденция ослабления американской валюты его очень тревожит. При этом сослался на мнение авторитетных бизнесменов, с которыми он по этому поводу беседовал. Потом главный министр дал указание министрам пониже рангом активизировать деятельность по устранению допущенных недостатков. Не остались в стороне и представители так называемого крупного бизнеса и правящей (как они себя называют) партии.
В общем, всех как-то сразу заинтересовала проблема поступательного изменения соотношения между российской и зарубежными валютами в пользу нашей. При этом в головы обывателя настойчиво вдалбливается мысль о том, что это очень плохо. Что скоро все производство у нас загнется, что рентабельность флагманов капиталистической экономики сменится убыточностью. Упадут зарплаты и пенсии (в реальном исчислении). И т.д. и т.п.
Конечно, за годы реформ (или того, что называется реформами) нас приучили, что любое изменение любого макроэкономического показателя приводит только к одному — к росту цен. Так, повышение курса иностранной валюты обуславливает рост расходов импортеров и, следовательно, повышение рыночных цен. При снижении курса валюты нам начинают рассказывать уже про экспортеров: дескать, их прибыли от экспорта снижаются, и для того чтобы это снижение нивелировать, они вынуждены(!) повышать цены на внутреннем рынке.
Тем не менее хотелось бы все-таки понять, насколько плохо повышение курса рубля. О том, как влияет на жизнь рядового россиянина его понижение, все, наверно, помнят по августу 1998-го.
Сначала одно логическое построение общего характера.
Курс рубля по отношению к иностранной валюте определяется не только экономикой нашей страны, но и тем, что происходит на внешних рынках.
В истории государства были случаи, когда экономические решения были одинаково положительны или отрицательны для всех групп производителей и потребителей. Например, послевоенное снижение цен на товары позволяло покупателям больше покупать, а производителям больше производить (тем самым ускоряя оборачиваемость оборотных средств и увеличивая прибыль). И пагубность неконтролируемого выброса в экономику наличных денег в результате горбачевских экспериментов почувствовали все. Только одни сразу — в результате резкого снижения покупательной способности заработанных денег, другие — чуть позже, когда пытались отоварить деньги, вырученные на спекуляциях.
Разумеется, в последние годы мы стали свидетелями того, как одни и те же законы приносят пользу избранным и одновременно несут обнищание широким народным массам.
Но курс иностранной валюты для экономики такой страны, как Россия, может оказывать только разнонаправленное влияние на разные группы производителей и потребителей. И значит, поддержка руководителями государства одной или другой тенденции изменения курса означает их избирательность в отношении разных категорий граждан своей страны.
Другими словами, если курс рубля понижается, значит, будет хорошо одним (экспортерам) и плохо всем остальным, если курс повышается, будет плохо экспортерам и хорошо импортерам. Каково будет тем, кто не торгует на внешнем рынке, зависит от умения министров экономического блока управлять экономикой.
Вспомним недавнее прошлое. После прихода безбашенных камикадзе (как они себя называли) избирательность принимаемых на высшем уровне решений стала нормой. Искусственно создавались исключительно благоприятные условия для одних групп населения при абсолютном игнорировании последствий для всех остальных. Однако надежда на то, что рано или поздно такая экономическая политика закончится, все-таки сохранялась. На деле же все произошло с точностью до наоборот.
Заметили, что в последнее время никто не говорит о незаконном вывозе капитала из страны? При этом никто не говорит и о том, что такой вывоз прекратился. Объяснение на поверхности. Просто за последние несколько лет законодательная база была подправлена таким образом, что любой вывоз капитала фактически стал узаконенным.
Сначала было принято решение о создании Стабфонда (преимущественно в американских долларах). Потом — полностью исключена норма об обязательной продаже валютной выручки. Потом — приняты решения по досрочному погашению одних кредитов и привлечению других. В общем, с учетом изменения цен на энергоносители, выручка наших экспортеров возросла многократно, а на уровне жизни населения это почти не отразилось. Значит, эти деньги в российскую экономику не попали. Куда попали — предлагаю угадать с одного раза.
Ну, вроде бы вывезли и вывезли. Зачем так шумно и активно беспокоиться по поводу понижения курса бакса, столь любимого либералами от властных структур? Вроде бы деньги надежно упрятаны в забугорных банках и активах, на черный день хватит и правнукам, которые в России жить не собираются...
По моему мнению, разгадка в том, что курс доллара у нас завышен более чем вдвое. Этого никто не скрывает. Более того, все правительственные экономисты и неправительственные (но проправительственные) аналитики и комментаторы убеждают нас, что это нормально. Дескать, если единовременно обрушить курс доллара (и евро тоже), вся экономика сразу обрушится, цены взлетят до небес, все отечественные производители немедленно разорятся.
С чего бы это? Зарплата, рассчитываемая в рублях, не может быть уменьшена. Товаров на рынке меньше не станет, напротив, если чуть разбогатевшие импортеры увеличат поставки из-за рубежа, объем розничных продаж может и увеличиться. А при неизменном количестве денег, выплаченных работникам, цены пойдут вниз.
Что касается предполагаемого (обещаемого) засилья импорта на внутреннем рынке, то, мне кажется, страхи более чем преувеличены. Структура потребления более или менее сформировалась, и, следовательно, ожидать, например, резкого увеличения ввоза продуктов питания вряд ли стоит. Ну не кинутся сельские пенсионеры скупать упаковками иностранные консервированные овощи или запасаться зеленоватой американской курятиной на два года вперед. А если импортеры завезут более дешевое технологическое оборудование или сельскохозяйственные машины, то и все, что будет на этом оборудовании создано, тоже будет дешевле. Так кому от этого будет хуже?
А вот с экспортерами картинка получается иной. Ведь пока курс доллара завышен, они за те же деньги могут купить в своей стране товаров больше, чем за рубежом. В конкретной ситуации — в два раза больше. Поэтому укрепление рубля для них означает необходимость укрощения своих аппетитов. Кроме того, получатели доходов в иностранной валюте будут вынуждены озаботиться более прибыльным вложением средств, нежели простое их хранение в зарубежных банках. А как быть тем, кто получает зарплату в валюте (в том числе и тем, кто в валюте получает откаты), ума не приложу.
Здесь есть и еще одна сторона, которая, на первый взгляд, неочевидна. Если курс рубля привести в соответствие с его реальной покупной способностью, придется снижать цены на бензин, газ и прочие экспортируемые товары. Это сейчас можно гордиться тем, что цены на бензин у нас ниже, чем в Европе. Но если доллар будет стоить 12 руб., а евро 16, то кто и как объяснит, почему в нефтедобывающей стране цены выше, чем в любой другой. А ведь экспортерам нашим, для того чтобы возместить «убытки» от изменения курса, захочется еще приподнять цены на тот же бензин.
В свете всего сказанного озабоченность высших должностных лиц государства представляется как минимум нескромной. Конечно, никто не подозревает их в получении дополнительных доходов из-за рубежа или от отдельных групп лоббистов. Но выражать столь явно свои предпочтения одной группе продавцов по сравнению с другими продавцами и покупателями — не по-государственному.