— Юлий Александрович! Вы один из наиболее ярких авторов нашей газеты. За последние три года наш читатель основательно познакомился с вашими взглядами по целому ряду международных проблем. Но всегда бывает интересно узнать и о личности человека, чью подпись часто встречаешь под интересными статьями. Вы потомственный столичный интеллектуал?
— Я из семьи научных работников, вузовских преподавателей. Высшее образование и мать, и отец получили при советской власти. Дедушки и бабушки высшего образования не имели. По линии матери они крестьянствовали до революции в Тверской губернии, а по линии отца — работали на железной дороге в Белоруссии.
Назвать меня потомственным столичным интеллектуалом вряд ли можно. Дело в том, что родители в Москве почти не работали. Они преподавали в Красноярске, Львове, Саранске и перед уходом на пенсию в Ленинграде. Сам родом из Ржева, а вырос в Сибири, в Красноярске. Уже только потом, с 1952 года, стал москвичем.
Правда, это превращение происходило нелегко. Московской прописки я добивался 13 лет, несмотря на то, что по окончании института был на дипломатической службе. Лишь в 1965 году приняли меня в порядке исключения в один из московских кооперативов. Да и то лишь после настоятельной просьбы посла СССР в ГДР П.А.Абрасимова в Московский горком партии.
Что касается интеллектуальных занятий, то они для меня были, пожалуй, главными в жизни. Изучение языков, занятие музыкой, потом увлечение физикой, затем учеба в МГИМО, где в те годы пробовали сочетать сразу несколько вузовских программ — историю, право, политэкономию, философию и языки. Потом была дипломатическая работа, заочная аспирантура, занятия публицистикой, а в последние годы и писательство.
— В адрес дипломатов во времена СССР высказывались претензии, что у них, мол, сладкая зарубежная жизнь в отличие от трудового народа. Но дипломаты-то тоже «пахали» и многим рисковали. Как, глядя с высоты прошедших лет, вам видится деятельность МИД СССР в послевоенные годы, когда вы пришли в высотное здание на Смоленской площади?
— Знаю я об этих претензиях. Конечно, жизнь дипломата в загранкомандировках в материальном смысле была лучше, чем у среднего советского гражданина. Жизнь же работника центрального аппарата МИД СССР мало чем отличалась от того, как жила вся страна. Зарплата была невысокой, а загранкомандировки выпадали отнюдь не часто. После первой командировки в ГДР я, например, проработал 13 лет подряд в Москве, прежде чем выехать в 1978 году советником-посланником в ФРГ.
В народе по большей части существует довольно приблизительное представление о дипломатической службе. Думают, что это одна красивая светская жизнь, сплошные приемы в смокингах и с бокалами шампанского в руках, встречи с высоким начальством и знаменитостями. Конечно, есть все это. Не буду спорить. Но это лишь малая часть действительной жизни дипломата. Она же состояла из систематического и нередко нудного труда на порученном участке, который надо было знать досконально, чтобы не ошибиться в оценках происходящего в стране. А это значило «пахать» и днем, готовя информационные материалы, и вечером, встречаясь с нужными, но отнюдь не всегда симпатичными и безопасными людьми.
Особо сложный и ответственный вид дипломатической работы — это ведение переговоров, особенно если это переговоры не с друзьями, а с противниками, и по делам, от которых зависит безопасность и благополучие страны. Тут, наверное, каждый день стоит пяти или десяти дней жизни. Нервная и интеллектуальная нагрузка бывает колоссальной. Случается дипломатам попадать и в опасные переплеты, когда приходится рисковать здоровьем, а иногда и жизнью.
Разумеется, когда меня брали на работу в МИД СССР, я всего этого себе в полной мере не представлял. Однако влекла романтика службы. А об ответственности, которую предстояло взять перед страной и собственной совестью, нам еще со студенческой скамьи объясняли и серьезно предупреждали. В то время за ошибки и промахи спрашивали строго. Однако мне дипломатическая служба представлялась тогда членством в отряде людей, которым доверена борьба за интересы страны на одном из самых острых и ответственных участков. Придя в
МИД СССР, я вскоре убедился, что выбрал для себя верную стезю жизни. Этой работе я отдал больше 40 лет.
— Вы один из крупнейших наших специалистов по Германии. Много лет работали в посольстве СССР в ГДР, были послом СССР в ФРГ. Можно ли было, на ваш взгляд, предотвратить развитие событий в ГДР, которое в немалой степени способствовало и разрушению СССР?
— Я уже не раз отвечал на подобные вопросы ранее. Не буду повторяться. Короткий же ответ такой: для того чтобы не потерять ГДР, надо было остановить кавардак, начавшийся в СССР под конец «перестройки», как минимум направить «перестройку» в другое русло. Как только в СССР началось разрушение социализма и подготовка к возврату во времена до 1917 года, дальнейшее существование социалистической ГДР потеряло всякий смысл в глазах большинства восточных немцев. Если на родине Ленина делали все, чтобы разрушить социалистический строй, то чего же было ожидать от поляков, чехов, венгров и прочих «народных демократов», которые в отличие от нас и революций-то никаких не делали. Тем более от немецкой нации, расколотой по принципу: социализм против капитализма.
— Будучи послом СССР в одной из ключевых стран Европы и будучи избранным на XXVII съезде партии кандидатом в члены ЦК КПСС, вы, вероятно, имели возможность наблюдать за политическими рулевыми, которые загнали наш корабль в нынешнее топкое болото. Какое у вас впечатление и человеческое, и политическое от Горбачева, Ельцина, Яковлева?
— Ни с Горбачевым, ни с Ельциным, ни с Яковлевым я на короткой ноге не был. Для меня они были высоким партийным начальством, небожителями из Политбюро ЦК КПСС. Как и большинство членов партии, я верил, что штаб партии составлен таким образом и из таких людей, что есть твердая гарантия проведения правильного курса и недопущения какого-либо серьезного ущерба интересам страны. Разумеется, не было и мысли о возможности предательства на этом уровне. Приход к власти Горбачева я, как и большинство советского народа, воспринял с энтузиазмом, связывал с ним большие надежды, старался с позиций посла СССР в ФРГ вносить свой вклад в дело перестройки.
Сомнения стали меня одолевать где-то году в 1988-м. Туда ли нас ведут? К тому же дружественно настроенные влиятельные западногерманские политики стали напрямую говорить мне для передачи Горбачеву, что если он и далее будет действовать так, как действует, то вскоре будет председательствовать при развале Советского Союза. Он, надо сказать, реагировал на это, заявив на одном из совещаний послов — членов КПСС, что если у кого задрожали коленки, то пусть уходит. Он же доведет «перестройку» до конца даже ценой собственной жизни. До последнего дня он старался источать уверенность в том, что страну удастся вывести из кризиса, сделать ее более сильной и демократичной. А потом, когда вернулся из Крыма в конце августа 1991 года, попросту сдал всех и вся в надежде спасти себя. Он, кстати, и после ухода с поста президента еще надеялся, что проиграл неокончательно.
Что касается Ельцина, то он мне всегда казался человеком крайне авторитарным, хитрым, капризным и готовым делать все, что угодно, лишь бы ему самому стоять наверху и командовать. Каких-либо идеологических и нравственных ограничителей у него, по-видимому, никогда не было. Была одна несгибаемая и беспринципная жажда власти. Мне уже тогда казалось, что приход Ельцина на высший пост в стране имел бы самые тяжелые последствия. Так оно и получилось. Ельцин был хорош как исполнитель чужих приказов и замыслов. Это, видимо, и сбило с толку сначала Лигачева, а потом и Горбачева, которые полагали, что он будет довольствоваться вторыми и третьими ролями. Помню, Горбачев, когда однажды мы заговорили о чудачествах и самодурстве Ельцина на посту руководителя МК КПСС, сделав хитрый вид, заметил, что он, мол, иногда отпускает поводок, на котором держит Ельцина, чтобы посмотреть, что и как потом самому лучше сделать. Вот и доотпускался.
Яковлева я совсем мало знал лично. Заочно, однако, я о нем был наслышан от коллег, работавших с ним. Они говорили, что это изменник, что он раскрыл себя в этом своем качестве еще на посту посла в Канаде. Верилось в это, однако, с трудом. Все же секретарь ЦК, член Политбюро. Но последующие события показали, что дыма без огня не бывает.
— Насколько известно, вы являетесь автором автобиографической книги «Время и случай», а также двух книг об анатомии предательства — «Иуды» и «Отступник». Как вам далось написание этих книг и не было ли противодействия со стороны персонажей? Особенно упомянутых в книге «Отступник», где в А.Тыковлеве легко угадывается один из главных развальщиков СССР.
Свои мемуары «Время и случай» я писал в конце 1991-го — начале 1992 года. В то время я тяжело болел и поэтому торопился поскорее сказать все, что надо было сказать. Писал в основном по памяти, т.к. к архивам после ухода с поста первого заместителя министра иностранных дел СССР доступа у меня не было. Да и физически я не был в состоянии работать с документами вне дома и больницы. Когда рукопись была готова, я попытался предложить ее нескольким московским издательствам, но интереса никто не проявил. Поэтому книга вышла в 1993 году на немецком языке.
В Германии она была встречена хорошо, некоторое время была даже в числе политических бестселлеров. В России она вышла лишь в 1999 году в издательстве «ОЛМА-Пресс». Это же издательство выпустило мои книги «Иуда» и «Отступник», посвященные теме предательства, его корней, зарождения, становления и развития, извивов души изменника. В «Иудах» речь идет об Иуде Искариоте, предавшем Христа, и о нашем обер-предателе в годы Великой Отечественной войны генерале Власове, его подельниках, его армии. Что касается «Отступника», то там главный герой Тыковлев — фигура синтетическая. Это образ высокого руководителя КПСС, ставшего на путь отказа от идеи и того дела, которому служил всю жизнь.
Вы говорите, что эта фигура кого-то напоминает. Возможно. Но она и должна быть похожа на многих. Я не писал в этой книге ничьей биографии. Если кто-то тем не менее увидел в этом образе себя, то на воре шапка горит. Впрочем, как говорила Анна Ахматова, если, идя по улице, услышишь, что кто-то кричит: «Дурак!» — не обязательно оборачиваться.
Хотя наша «свободная пресса», по сути дела, полностью замолчала мои книжки, они разошлись без остатка. Хорошо бы переиздать их. Меня часто просят подарить их или подсказать, где приобрести. Но взять их больше негде. Пользуюсь случаем, чтобы выразить особую признательность журналу «Наш Современник», который давал путевку в жизнь практически всему мною написанному. Это смелый, честный и авторитетный коллектив.
— На момент ГКЧП вы ведь были исполняющим обязанности министра иностранных дел СССР. Чем для вас обернулись эти поворотные события в жизни страны?
— Действительно, я был в тот момент исполняющим обязанности министра. Но больше номинально, чем фактически. К началу событий в Москву вызвали из отпуска тогдашнего министра иностранных дел А.А.Бессмертных. Он был все эти критические дни на месте, проводил совещания или давал указания, но официально сказывался больным. В больнице находился в тот момент и другой первый заместитель министра А.Г.Ковалев, причем никак не хотел покидать ее без команды Горбачева. По просьбе А.А.Бессмертных я подписал тогда циркулярную телеграмму в наши посольства, в которой доводилось до сведения воззвание ГКЧП и рекомендовалось исходить из этого в дальнейшей работе.
Впоследствии мне эта телеграмма была поставлена в вину и послужила причиной освобождения от должности заместителя министра. В действительности же, как мне кажется, ельцинская команда была раздосадована тем, что я отказался передать по посольствам их требования о захвате всех заграничных авуаров Советского Союза. Это был явный шаг подготовки к роспуску СССР, на что я не мог пойти и по государственным соображениям, и по своим собственным убеждениям. К тому же мне были известны многочисленные попытки Ельцина и Силаева подобраться к государственным деньгам, заключить всякого рода сомнительные сделки о получении больших средств из-за границы. Что случилось с этими деньгами позже, всем хорошо известно.
В самом конце так называемого путча в Москву был доставлен совпосол в Чехословакии Панкин, которого спешно объявили новым министром иностранных дел в благодарность за выступления в Праге в поддержку Ельцина. Человек крайне амбициозный да к тому же, по слухам, и на руку не совсем чистый, он, как оказалось, почему-то имел большой зуб на меня лично. Во всяком случае, это однозначно следует из его мемуаров, где он на каждой второй странице сообщает о «кознях» Квицинского против него лично, его предложений и начинаний.
На самом деле я на Панкина в бытность свою первым заместителем министра никогда особого внимания не обращал и уж, разумеется, никакой «борьбы» с ним не вел. Помню только, что как-то на коллегии в его присутствии сказал, что нашим послам в соцстранах все же надо быть не послами этих стран в Москве, а защищать интересы СССР должным образом там, куда их послали. Короче, Панкин на первом же заседании коллегии МИД СССР после «путча» в присутствии горбачевского эмиссара Ревенко объявил, что снимает меня с должности. Не знаю, имел ли он на это формальное право, т.к. Горбачев подписал указ о моем освобождении лишь 22 сентября. Я, однако, спорить не стал, т.к. понимал, что с новой командой, пришедшей к власти в России, мне будет не по пути, а отвечать за то, что они нагородят во внешней политике, я не собирался.
— Какие были основания у российской верхушки, пришедшей к власти в 1991 году, рассчитывать на поддержку Запада?
— Эта верхушка рассчитывала на помощь Запада не без оснований. Поддержку ей охотно обещали при условии сдачи внешнеполитических позиций, развала СССР и существующей государственной системы за готовность стать младшим партнером США и НАТО. Однако новые хозяева Кремля так стремительно проделали все то, что не снилось Западу даже в самых сладких мечтах, что не было никаких оснований выполнять ранее дававшиеся обещания. Известно, что Ельцин, Гайдар, Шохин и компания еще долгое время ждали якобы обещанных им 50 млрд долларов, «плана Маршалла» для России и т.д. Получили они в конце концов кукиш.
Запад с удовлетворением наблюдал за падением недавно еще великой державы. Единственно, чем были озабочены в те годы на Западе, так это как можно дольше сохранять у власти ельцинскую компанию, которая с энтузиазмом разваливала, разоряла и грабила страну. На содержание этой публики и шли западные займы, которые записывались на долг России. Никакие западные деньги в период Ельцина ни на какие производственные и восстановительные цели не направлялись, никакой демократизации и обновления России при Ельцине не происходило и не могло происходить. Сейчас в Вашингтоне открыто признают это. Для виду сокрушаются, а на самом деле злорадствуют, как здорово им удалось объегорить Кремль.
— Сможет ли Россия восстановить то огромное уважение, которое испытывали в мире к Советскому Союзу, восстановить реальный статус великой державы?
— До восстановления реального статуса великой державы России очень далеко. Внешнеполитические позиции растеряны, обороноспособность находится на нижнем пределе, экономика лежит на боку, наука, культура, образование — в кризисе, социальная сфера продолжает демонтироваться, население сокращается. Так называемые национальные проекты по своему масштабу и ограниченности целей не могут обеспечить прорывных решений ни на одном из этих направлений. Сейчас такие прорывные решения теоретически возможны, однако по большому счету нынешнее руководство теряет время, вместо того чтобы осознать опасности нынешней немощи России и бросить все имеющиеся средства и силы на то, чтобы поднять страну.
— Верите ли вы в будущее российской дипломатии и что нужно сделать, чтобы она возродилась?
— Разумеется, верю. Ни одно государство не может обойтись без армии, правоохранительных органов, дипломатов. У государства всегда есть интересы вовне, которые надо обслуживать. Так что российская дипломатия была и будет. Другое дело, в каком она сейчас состоянии. А оно достаточно сложное, если не сказать печальное. От прежней советской дипломатии, которая создавалась десятилетиями и воспитывалась в непрерывном соревновании с нашими геополитическими соперниками, мало что осталось. Постоянное недофинансирование, бессистемность действий и непонимание того, что дипломатические кадры — это золотой фонд, элита государственной службы, ведут к тому, что дипслужба хиреет, теряет кадры, сокращает круг своих интересов, объемы и горизонты работы.
До сих пор Россия не имеет закона о дипломатической службе. Продолжается отлив опытных дипломатов, не получающих ни должной зарплаты, ни жилья, ни пенсий. Они уходят в коммерческие структуры. В результате дипломатическая служба утрачивает способность к выполнению в полном объеме стоящих перед ней задач. Пора, наконец, нашим верхам осознать, что последствия дальнейшего движения в таком направлении могут сделать Россию неконкурентоспособной не только в экономическом и оборонном, но и во внешнеполитическом смысле.
Редакция «Советской России» от имени своих читателей сердечно поздравляет своего боевого товарища по перу, глубоко уважаемого автора, члена редакционной коллегии Ю.А. Квицинского. С наступающим юбилеем!

---

Настоящему Патриоту России Ю.А. Квицинскому
Уважаемый Юлий Александрович!
Центральный комитет Коммунистической партии Российской Федерации, фракция КПРФ в Государственной думе горячо и сердечно поздравляют Вас, видного советского и российского дипломата, известного писателя, настоящего Патриота России, с 70-летием со дня рождения.
Ваш жизненный путь — пример верного служения Родине и народу: уроженец славного города Ржева; блестящий выпускник МГИМО; Специальный представитель Советского Союза на переговорах с США по ограничению стратегических вооружений в Женеве; Чрезвычайный и Полномочный посол СССР в ФРГ и Российской Федерации в Королевстве Норвегия; первый заместитель министра иностранных дел СССР.
Не менее значим и Ваш путь как политика и общественного деятеля: член ЦК КПСС; депутат Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации от КПРФ, вице-президент Внешнеполитической ассоциации.
Вы стали продолжателем лучших традиций российской и советской дипломатии, являете собой образец мужества, твердости и неподкупности в отстаивании интересов страны. Вас отличает высокий профессионализм, глубокие знания, верность идеалам социальной справедливости, подлинного народовластия, дружбы и братства между народами.
Вас знают и ценят как интересного и правдивого писателя. Вашими книгами зачитываются в стране и за рубежом.
Родина по праву высоко оценила Ваши заслуги. Вы награждены многими орденами и медалями. Пользуетесь уважением международной общественности. Удостоены многих зарубежных наград.
Желаем Вам, дорогой Юлий Александрович, доброго здоровья, новых творческих и трудовых успехов во благо Родины и народа. Счастья и благополучия Вашим родным и близким.
С уважением,
Геннадий ЗЮГАНОВ,
Председатель ЦК КПРФ, руководитель фракции КПРФ в Государственной думе.