Мне написал военный из Смоленска. Вот его письмо, слегка сокращенное:
«Мне 32 года, я капитан. Последняя должность — начальник гарнизонной гауптвахты. Сейчас подал рапорт об увольнении, жду положенную жилплощадь. Для таких, как я, есть программа ГЖС, по которой я должен или доплачивать за «бесплатное» жилье, или ехать подальше от областного центра...
У меня двое сыновей 9 и 11 лет. Школа собирает деньги на охрану, ремонт, учебники. Зимой я с детьми езжу играть в хоккей, плачу за себя и за детей, за право кататься под открытым небом там, где я ребенком проводил целые дни совершенно бесплатно. Рядом люди умирают от алкогольных суррогатов, а в сети социальных магазинов «ЛАВАШ», директор которой сделал себе на «заботе о дорогих ветеранах» карьеру в областном парламенте, продают паленую водку. Написал об этом в городскую администрацию, жду ответа...
Смотрел интервью с нашим губернатором, где он признался, что ему надоели разговоры о невысоких зарплатах смолян, и привел аргумент о большом количестве новых иномарок в Смоленске. А также предложил посмотреть, «сколько народа ходит по рынкам, они же там что-то покупают, значит, деньги у населения есть». К этому человеку вопросов у меня больше нет...
Где-то далеко идет борьба за прямой доступ производителя на рынок сбыта, а моя сестра не может продать выращенное ее семьей мясо и просит меня купить у нее половину...
Два года назад в адрес соответствующего отдела областной администрации я послал историю подорожания голландского сыра с 85 до 115 рублей. Мне прислали разъяснение, что подорожание продуктов во всем городе — следствие рыночной экономики. Но спрос упал, а цены остались. Народ безмолвствует, жизнь продолжается...
Перед очередным общением Путина с народом через call-центр принимали вопросы. Кричу в трубку, что, судя по количеству красных глаз прохожих и шприцов на улицах, только милиция не знает, где продают наркотики. Меня вызывают в УБОП, молодой следователь, пишущий с ошибками, предъявляет распечатку моего обращения к гаранту и предлагает указать места торговли. Выходит, после каждой моей реплики в соседней комнате кто-то из руководства говорит ему, что и как у меня спрашивать, чтобы я утерся и признал, что на самом деле ничего не знаю. Т.е. сигнал проверен, информация не подтвердилась. Я им сказал: «Да знаю, где торгуют!» А мне: «А где ваши доказательства? Мы туда пойдем, а вдруг там ничего нет?»
Пришлось признаться, что контрольной закупки я не делал, и, значит, точной информацией не обладаю. Под диктовку написал, что «реальных доказательств с указанием мест распространения наркотиков я не имею». Пожали руку и отпустили...
Нет смысла говорить про 70 рублей детских пособий, которые мы не получаем, потому что и так «обеспечены», про 1500 рублей на отдых на курорте для всей моей семьи, компенсацию в 1000 рублей за 24-дневные путевки в летний лагерь детям (потому что путевок нет) и пайковые из расчета 20 рублей в день на ружье...
Теперь я хотел бы поделиться тем, что меня толкнуло написать вам. Это щемящее чувство моей бесполезности как гражданина. Сейчас все общество с жаром ждет возвращения гауптвахт как панацеи от всех уродливых проявлений военной жизни. С таким же жаром в 2001 году кричали, что гауптвахта — пережиток прошлого. Но я хочу сказать уже сейчас, что надеяться на гауптвахту как на решение проблемы — несерьезно. Пройдет еще пять лет, прежде чем у нас в верхах это осознают. И тут хоть криком кричи — не докричишься! Вот так же ни до кого не докричаться ни по одной волнующей меня проблеме...
В политике же все тот же «Наш дом Россия» под другой вывеской, но с той же сутью, и мертворожденный субъект под жутким названием «Справедливая Россия». Те же, кто поднимает действительно важнейшие проблемы, уже носят ярлык фашистов, причем цвет у этого ярлыка без полутонов, сразу махровый. В голове не укладывается, как при всеобщем понимании преступности можно замолчать тему измены, продажности и преступности всей верхушки? Может, депутаты ждут, что с антинародным курсом правительства случится что-нибудь чудесное, сам отпадет префикс анти-, и курс в соответствии с конституцией станет социальным?
А пока Путину остается только пожимать плечами, а Фрадкову делать свое последнее 1001-е премьерское предупреждение неизвестно кому, неизвестно за что. Сам же Путин перешел в состояние самодовольства. Вот такие, может, нестройные, может, наивные мысли роятся в моей голове, не находя выхода.
Мои прадед, дед, родители слышали много клятвенных обещаний. Им говорили, что их дети будут счастливы. Сейчас то же самое говорят мне. Готовы и расчеты: достойные пенсии после 2027 года, к 2050 году место в пятерке самых развитых стран мира. Мне еще 32, а уже предлагают оставить всякую надежду...
Не могу забыть, как в 2001 году в новостях на одном из каналов женщину средних лет спросили, как она относится к президенту. Она ответила: «Президент хороший, а жизнь легче не становится». Пройдет время, правда об упущенных Путиным возможностях откроется, и, возможно, слова этой женщины будут наиболее кратко и емко характеризовать годы его президентства...
Михаил Кукаев».
За этим криком вопиющего в Смоленске легко вообразить отчаянное положение сегодняшнего беззащитного защитника нашей страны. Я больше чем уверен, что не мизерные пайки и не рост цены на сыр жгут его душу. А весь вкупе комплекс гражданского унижения и беспросвета, когда хоть криком кричи — ни до кого не докричишься.
В советской власти тоже было много всякой подлости и маскарада и послуживших ее краху. Но были и бесплатные катки, дворцы спорта и детского творчества, великие стройки. И главное — смысл жизни, вера в обновление и труд, позволявшие жить с необходимой для души надеждой, а не в полном, как сейчас, гражданском тупике.
Но почему все те надежды и стремления народа, вскипевшие на бурных митингах в финале перестройки, привели к тому, что лучшее-то и выплеснулось прочь? А самое поганое из прошлого спаслось — как некое бессмертие, заложенное коммунизмом в демократию. Тот маскарад, от которого тошнило всех при Горбачеве, сейчас уже настолько въелся в поры жизни, что большинство даже в мыслях не пытается с ним спорить. На телешоу с Путиным народ вызубривает отфильтрованные загодя вопросы и задает их в камеру, гордясь своей позорной ролью в этом маскараде!
Но все же сознавая в глубине души свой гражданский крах, идет затем залить глаза: кто сносной водкой, кто несносным суррогатом. Но оба эти суррогата подлинной духовной жизни и убивают, как ковровая бомбардировка, обездушенный народ. Число богатых иномарок растет, но при этом трудовое население в еще скорейших темпах сокращается. И уже впрямь сдается, что без затопляющих нас гастарбайтеров сами мы не можем ни забить гвоздя, ни курицу продать, ни дом построить!
Но должна же быть какая-то причина этого национального падения, какое-то должно быть объяснение, которое не ищется сегодня в маскарадных телешоу, а, наоборот, хоронится изо всех сил.
Я долго думал об этом неисповедимом «почему», которое мучительно сквозит в письме отчаявшегося офицера, и пришел к такому выводу. У нас сейчас все ужасно несправедливо — по всем подробностям, что он приводит, и по великой кучке им подобных. Но в целом, в общем, справедливость состоялась: народ получил то, что заслужил, вновь подтвердив известный постулат «Народ имеет ту власть, которую заслуживает».
И чтобы нам выжить (а сейчас, при темпах заполонения нас армией пришельцев, речь идет буквально о физическом спасении) без уяснения причины нашего несчастья одолеть его нельзя.
А вся причина восходит, на мой взгляд, к тому, что мы все все-таки произошли от обезьян, чей основной закон таков: каждый имеет ровно то, что смог отбить в суровой битве за существование. Сегодня широко расставленный религиозный маскарад старается скрыть эту данность в интересах правящего на костях народа класса. Для масс, ограбленных приватизацией и нашим волчьим рынком, из недр еще самодержавного бесправия извлечено священное опять понятие благотворительности — заботы о нищих, умножающей их поголовье. Мол, не бузите, верьте в этот волчий рынок и креститесь — и раки свистнут сами, господа грабители ужо усовестятся и что-то вам да положат в кошель.
Не положат. И офицер, пытавшийся списаться с обещающими «рачью милость» господами, уже понял это, но еще не понял, что делать дальше.
А обезьяны давно поняли: за каждый свой банан дерись и умей отстоять его, или получишь шиш. Но наш народ, всегда приверженный к большим, широким целям в силу широты нашей земли, при дележе ее на частные угодья попал в трагический просак. При СССР он этот широкодержавный импульс, отозвавшийся великим резонансом в душах, воплотил в невиданный скачок страны из лапотной в космическую. Но отдал с этим в добровольно-принудительном порядке и все свое душевное угодье, отучась лично бороться за свои права, передоверив это профсоюзу, партии, советам. Они рулили его жизнью, предоставляя ему плодотворный труд и отдых, правовую и культурную защиту. Но при одном условии, входившем во все большее противоречие с природой: только лично не бузи, чем в результате и снесли хребет трудовому большинству.
И когда в начале 90-х народ вышел на площади с накипевшей на душе бузой, но без необходимого хребта, его враз заломали более наторелые в борьбе за личный банан захребетники. И далее свернули в нынешний бараний рог.
Личная сопротивляемость, убитая в трудовой среде, среди всякой отрицаловки — воров, мошенников, предателей страны — оказалась куда выше. И вышло то, что ученые-биологи когда-то показали на таком опыте. Были взяты две партии крыс, одну вдоволь кормили и поили в теплой клетке, а другую мучили голодом и холодом, били током и т.д. Потом две эти партии соединили — и вторая тотчас перегрызла первую.
Так же и наша, закаленная отрицаловка, выйдя на волю, изничтожила все праведное и трудовое. Купленных на явные нетрудовые, шикарных иномарок и банановых дворцов возникло миллионы. Но десятки миллионов человек при этом впали в нищету, гражданское небытие, ведущее в ту же бутылку, и через нее — в могилу.
Какой отсюда выход? Думаю, всего один, очень простой по сути, но страшно трудный по осуществлению. Назад возврата быть уже не может, это очевидно. Бесплатные советские катки уже никто не вернет — и если так, как того волчий рынок требует, пойдет и дальше, то скоро и сам воздух у безрогого народа отсосут. И ему, если охота жить, надо добывать все снова самому, зарубив на обмишуленном носу: никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь-Путин, ни герой Рошаль, Потанин, Гарри Поттер и т.д.
Как именно бороться за свои права — уже второй вопрос. Главное, было бы это желание — вода, как говорится, найдет себе дорогу. И тут отчаявшегося офицера из Смоленска я могу одновременно и ободрить, и окручинить. Его путь — бить во все колокола — и самый правильный, и в то же время обреченный, если к его руке не приобщатся другие руки.
Поэтому пишите письма, офицеры! Звоните президенту, трясите землю подо всеми депутатами, прокурорами, полпредами, чтобы она им не была вольготным пухом. Не бойтесь выглядеть склочными жалобщиками, плюйте в глаза тем, кто вас так назовет! В старь нет возврата, а в будущее выход лишь один — сравняться своим праведным напором с лихой силой тех, кто в последние 15 лет смог навести в стране свое моральное господство.
Если весь мир вздохнет — и временщик падет, а один в поле не воин. Неравнодушного офицера, попершего против наркотиков в Смоленске, заморочили сволочные правоохранители, сильные их круговой холуйской спайкой. А был бы рядом грамотный юрист, помог бы ввести в чувство эту сволочь, попирающую право гражданина обращаться к власти без каких-либо оперативных данных и прочих заковык.
Один офицер, издавший самый справедливый крик отчаянья, погоды на смоленщине не поменяет. Но если все отчаявшиеся вложат свои силы в подобный крик!
Поэтому я напоследок так ответил бы оказавшемуся на нелегком распутье офицеру. Не надо вам бежать из армии, бейтесь за то, чтобы изгнать оттуда — и отовсюду — нынешнюю мразь, как бились защитники Брестской крепости против превосходившего их многократно врага. Сегодня та же ситуация. Враги лишь перекрасились, но исход схватки с ними решит судьбу нашей Отчизны. Да, при такой борьбе ужасно страшно за детей, жену. Но если б в Великую Отечественную возобладал страх за детей и жен, мы никогда бы в ней не победили и не было бы сейчас ни наших женщин, ни детей.
Пускай вас в результате этой борьбы выгонят приказом — станете героем, ибо то, за что вы ратуете и отчаиваетесь — истинная правда. Но без борьбы, без жертв этой правде никогда не победить.