ПРОШЕЛ и закончился очередной мини-сериал о событиях начального периода войны. Ну прошел и прошел: казалось бы, зачем обращать внимание. Мало ли подобной ерунды было вывалено на наши головы в последние годы? От одиозного «Штрафбата» до совершенно невероятного «Диверсанта», более похожего на комиксы для малолетних олигофренов, нежели на рассказ о реальных событиях.
Может, и так. Да только сопутствовали этому показу два события, которые и заставили досмотреть киноподелку от начала до конца. Но об этом чуть ниже. Сначала несколько слов о самом фильме.
Недоверие и неприятие вызывают уже первые кадры. Дата обозначена точно — 14.07.41. И тут же нам показывают эшелон с пополнением для действующей армии, составленный почти исключительно из недавних обитателей нар. Этот сюжет можно назвать бродячим, как можно назвать системной ошибку, которая ему сопутствует. Ну никак не хотят киношабашники почитать специальную литературу или хотя бы немного подумать.
Оставим на их совести очевидное заблуждение относительно того, когда у нас стали мобилизовывать уголовников. Но и о процессе мобилизации у них очень приблизительное представление. Им почему-то кажется, что призвать человека можно за один-два дня. На практике же (да и по всем нормативам) на мобилизацию отводится около месяца. Если речь идет о начальном периоде войны, надо как минимум издать указ о мобилизации, развить его в приказе Минобороны, довести его до военкоматов, разослать повестки, дать время на то, чтобы мобилизуемый работник рассчитался с предприятием и оформил необходимые документы, провести медкомиссию, собрать команду в военкомате, доставить пополнение к месту формирования подразделений и частей, обмундировать, вооружить, провести минимальное боевое слаживание, наконец, доставить к фронту. А здесь — через 20 дней после подписания указа о мобилизации до фронта доехали не просто мобилизованные, но призванные из лагерей.
Бросается в глаза и состав «команды» главных героев: репрессированный комбриг — как он говорит — за дворянское происхождение. Надо же, 17-й и 37-й пережил, а в 40-м или в 41-м не спасся. Впрочем, последующие события показывают, что разжалован он был, скорее всего, по причине полной профнепригодности, что в предвоенный период уже могло считаться преступлением. Доказательств — хоть отбавляй. Остановившись в лесу, он не потрудился выставить минимальное охранение, позволил единственному машинисту уйти в хвост бронепоезда и ничуть не препятствовал превращению временной остановки во что-то, напоминающее воровскую «малину» в перерыве между делами. После нападения и чудесного (при помощи рыцарских доспехов) спасения он прячет бронепоезд и... снова наступает на те же грабли. А чего стоит затянутый эпизод с последней дракой с немецким диверсантом? Дерутся долго и бестолково. Сначала в поезде, потом в лесу, потом в каком-то сарае. Это похоже даже не на американский боевик, а на пародию на него. Что-то вроде Лесли Нильсена и Джеки Чана в исполнении Андрея Панина и Андрея же Соколова.
Еще один герой — машинист бронепоезда — бывший белогвардеец, просто пышущий ненавистью к советской власти и 20 лет мечтающий сбежать на Запад. Можно подумать, что все 20 лет у нас граница (в западных районах Белоруссии) была непроходимой... Далее — необыкновенно живучий еврей-домушник почему-то с кругозором и интеллектом дикаря. «Немецкая подстилка» — как тогда называли дамочек, отличавшихся особой благосклонностью к оккупантам, которая при первой же возможности прыгает в койку к бывшему комбригу. Беженка, овладевшая азами санитарного дела (что не мешает окружающим называть ее медсестрой), с благоговением выслушивающая антисоветскую, русофобскую (точнее, белорусофобскую) тираду немецкой подстилки. Только хлопает глазами и неумно улыбается, не возражая и вроде бы солидаризуясь. В какой школе училась эта девочка? А в каких тогда учились Зоя Космодемьянская, Вера Волошина, Клава Назарова? Какая школа была в Краснодоне? Великих Луках? В последней серии выясняется, что девочка эта еще и необычайно похотлива. И еще один призывник из пополнения, в отличие от других одетый в военную форму. Роль его, вообще, похоже, сводится к роману с героиней Александровой (которая, кстати, по сценарию раза в полтора моложе актрисы).
И что? По мнению авторов фильма, именно такие люди обеспечили Победу?
Второстепенные персонажи тоже не лучше. Командующий корпусом через три недели после начала войны легкомысленно посылает на охрану единственного стратегического объекта — моста — одно отделение плохо вооруженных и слабо дисциплинированных бойцов. После того как мост был захвачен немцами, никаких попыток к тому, чтобы отбить его обратно, не предпринимает, уповая только на бронепоезд, а единственную атаку организует так, как не пришло бы в голову первокурснику военного училища. Прибывшие на фронт новобранцы проявляют чудеса в овладении новыми для себя ипостасями: в течение всего одних суток они успевают прибыть на фронт, переодеться в форму (складов не может быть в принципе), повоевать, попасть в плен, поработать на немцев, радостно освободиться из плена. Потом часть из них не менее радостно возвращается в подчинение к противнику, а другая часть без специальной подготовки и пристрелки косит немцев вместе с их техникой и артиллерией.
Это далеко не полный перечень только самых чудовищных ляпов, которые режут глаз любому, кто хотя бы немного знает историю и обладает минимальным здравым смыслом.
Но именно это нагромождение помогло лично мне понять, почему все военные фильмы последнего времени грешат одними и теми же ошибками и нестыковками: надуманный сюжет, полное незнание реальной обстановки, обязательно гипертрофированное значение роли репрессированных и обычных уголовников в отдельных боях, сражениях и во всей войне.
СДАЕТСЯ мне, что наш кинематограф оккупировали дети и внуки тех, кто на войне не был. Более того, не были на войне их родные и близкие (иначе хотя бы знали, что такое мобилизация). Другими словами, потомки ташкентских и магаданских сидельцев. Эти самые отцы и деды, вернувшись по окончании войны в центральную Россию и ужасно комплексуя по поводу того, что им нечего рассказать детям и внукам о «своей войне», начали впаривать лагерную мифологию. Дескать, все, кто на начало войны был не в лагере, сплошь стукачи и неумехи, войну проигрывали бесповоротно, и только призыв на действительную службу сокамерников и соседей по нарам спас страну. Дети и внуки оказались способными учениками. Внимательно слушали, мотали на ус. Подрастая, додумывали новые подробности, не менее дурацкие и фантастические. Советские учебники отвергали из принципа. Вот и выросло, что выросло.
То есть все это кубло, похоже, искренне думает — все так и было на самом деле: победа стала возможной только на волне «народного антикоммунизма» и исключительно благодаря беспримерному мужеству и мастерству бывших заключенных. И еще они упорно верят, что основной причиной поражений в первый период войны явились репрессии, а не банальное соотношение сил и средств в пользу противника. И не задумываются, что у предвоенных событий есть и другая сторона: как пошла бы война, если бы генерал Павлов в июне 41-го не командовал фронтом, а был бы там, где ему положено — если не на Колыме, то на курсах переподготовки...
Здесь, естественно, возникает вопрос: почему мы должны мириться с тем, что нам, нашим детям и внукам вместо реальной истории показывают какую-то лагерную мифологию, снятую режиссерами с квалификацией лагерной же самодеятельности?..
А теперь о тех двух событиях. Примерно за неделю до начала показа президент торжественно рассыпал дождь государственных наград на головы и груди телевизионщиков по поводу их юбилея (75 лет). Кажется, большая часть наград досталась ОРТ, прежде всего руководству. Менее чем через неделю настало время отмечать 65-летие со дня Московской битвы. Между этими двумя событиями — широко и агрессивно разрекламированный показ «Последнего бронепоезда» на Первом канале.
Выходит за что президент наградил его руководителей?..