Годы нахождения Л.И.Брежнева на посту Генерального секретаря КПСС принято называть годами застоя, тем самым как бы возлагая вину за то, что впоследствии случилось со страной и с нами, на него и его команду. Начиналось это еще при Горбачеве, пытавшемся возвышать себя и свою беспорядочную «перестройку» на фоне якобы полной стагнации, до которой довел Советский Союз Брежнев. Продолжилось — при Ельцине, но уже в ином, открыто антисоветском и контрреволюционном, контексте.
Но чем больше усердствуют критики Брежнева и советского строя, тем более отчетливо видится их собственная несостоятельность, неспособность править страной, защищать ее интересы во вне и обеспечивать нормальные условия жизни внутри страны. Наши политические карлики, то и дело вызывающие великие тени прошлого и пытающиеся оплевывать их, не понимают, насколько смешны и жалки они сами на фоне этих теней. Пускай усердствуют. Они копают яму себе самим и своей политике. Чем скорее выкопают и свалятся в нее, тем будет лучше для России и для ее народа.
Мне выпала сегодня честь сказать несколько слов о внешней политике СССР, руководимого Брежневым. Это не была ни политика застоя, ни политика немощи и приспособленчества, практикуемая сейчас. Это была политика мировой державы, уверенной в себе и своих возможностях, уважаемой нашими друзьями и нашими противниками. Наше положение сверхдержавы мы ни у кого не выпрашивали, ни к кому не подлаживались, не просились быть принятыми на правах бедных родственников в чужие клубы и салоны, не позволяли никому покровительственных похлопываний по плечу и высокомерных поучений. Советский Союз шел своим путем, нашей дружбы и благосклонности домогались многие, нас боялись и не смели тронуть даже пальцем наши враги. Как говорил на одном из активов МИДа в те годы А.А.Громыко, прошли времена, когда Советский Союз, прежде чем предпринимать какой-либо шаг в своих национальных интересах, долго присматривался и прикидывал, какова будет возможная реакция наших оппонентов. При новом соотношении сил, которое наступило после Великой Отечественной войны и установления ядерного паритета с США, СССР мог делать то, что считал для себя нужным, а уже потом смотреть на реакцию других. Это были годы Брежнева.
Первым приоритетом нашей внешней политики в тот период были, разумеется, отношения с братскими социалистическими государствами, которые мы при Горбачеве бросили на произвол судьбы и предали и которые затем при Ельцине вошли в НАТО и ЕС. Предавали под лозунгом, что надо освободиться от ненужного балласта, который якобы мешал нам совершенствовать социализм и проводить реформы в своей стране. В результате потеряли и союзников, и социализм, а заодно загубили и сам СССР, значительная часть которого теперь на наших глазах превращается в недружественный России санитарный кордон наших геополитических противников и конкурентов.
Что делал Брежнев на этом направлении? Он всемерно форсировал экономическую, политическую и оборонную интеграцию стран соцсодружества. При нем государства СЭВ стали наиболее быстро развивающимся индустриальным регионом мира. В 1969 году по сравнению с 1950 годом объем их промышленного производства увеличился в 6,3 раза, в то время как в развитых капиталистических государствах мира — в 2,7 раза. В практику входила координация народно-хозяйственных планов, шел процесс всестороннего сближения, специализации и кооперирования производства, создания единого экономического комплекса, над которым создавалась шаг за шагом соответствующая политическая надстройка. Ее важнейшим элементом была организация стран Варшавского договора.
Как говорил Брежнев 7 июля 1969 года на Международном совещании коммунистических и рабочих партий, положение на международной арене в те дни во многом определялось ходом экономического соревнования социализма с капитализмом. И здесь при Брежневе соцстраны добились немалых успехов. Национальный доход стран СЭВ за 10 лет увеличился на 93%. Занимая 18% территории и располагая всего 10% населения Земного шара, страны СЭВ стали производить больше 30% мировой промышленной продукции. Рос жизненный уровень населения, увеличивались возможности дальнейшего развития экономики, науки и культуры.
Все мы хорошо помним, сколь трепетно относился Брежнев к великому подвигу советского народа, победившего фашизм и освободившего пол- Европы. Годы Брежнева — это годы настойчивой и последовательной борьбы за закрепление итогов войны и консолидацию наших позиций в Европе, против попыток США и их союзников отнять у нас плоды победы, пересмотреть территориально-политические реалии в Европе в свою пользу. Тогда Западу сделать это не удалось, пришлось дожидаться прихода к власти в Советском Союзе новых власовцев, которые сдали без единого выстрела все то, что когда-то было добыто кровью миллионов советских людей, нынешним преемникам Наполеона, кайзера, Гитлера и прочих извечных врагов России.
Заслуга Брежнева в том, что он организовал и долгие годы удерживал единый фронт соцстран в борьбе против реваншистских устремлений в ФРГ, добившись в конце концов ее отказа от претензий на восстановление рейха в границах 1937 года. Сколько ни крутился Бонн, ему пришлось заключить с нами Московский договор, в котором была прописана нерушимость европейских границ, согласиться на признание суверенитета ГДР и ее прием в ООН, гарантировать незыблемость западной границы Польши, объявить недействительным Мюнхенское соглашение, открывшее путь к расчленению и ликвидации Чехословакии. Такой серии крупных политических и дипломатических побед после Сталина, пожалуй, не добивался ни один из советских руководителей. Атака империалистических сил на наши позиции в Европе при Брежневе была надежно остановлена.
Была остановлена и атака США на социалистический Вьетнам. Несмотря на труднейшие условия оказания помощи Ханою, что было связано с ухудшением наших отношений с Китаем, Вьетнам в той войне победил, а США впервые за годы своей истории понесли бесспорное политическое и военное поражение.
В рамках краткого выступления, к сожалению, нет возможности говорить о всех делах нашей политики, руководимой Брежневым. А сказать можно было бы и о роли Советского Союза на Ближнем Востоке, и об утверждении в качестве неприступного бастиона социализма в Латинской Америке Кубы, и об успехах нашей политики в Гвинее, Гане, Анголе и Мозамбике, о решающей роли нашей страны в ликвидации режима апартеида на юге Африки. Но что надо сказать здесь сегодня, так это то, что все наши успехи в Европе, Азии, Африке и на латиноамериканском континенте были бы невозможны без радикальных сдвигов в наших отношениях с США. Вашингтон, понятно, не хотел таких сдвигов, всячески им противился, но вынужден был в конце концов подчиниться необходимости и сделать выводы из реального соотношения сил.
С появлением у нас межконтинентальных ракет относительная стратегическая неуязвимость США безвозвратно ушла в прошлое. Уже в начале 1960 года министр обороны в правительстве Эйзенхауэра Гейтс, выступая перед комиссией конгресса, был вынужден признать, что США не имеют защиты от наших межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками, а командующий стратегической авиацией США генерал Пауэр заявил, что СССР «может фактически стереть с лица Земли всю нашу ударную силу в течение 30 минут». Тем самым становились беспредметными замыслы США безнаказанно превратить территорию СССР в «лунный ландшафт» — планы, которыми Вашингтон пробавлялся полтора десятка лет. Это заставляло американцев проявлять осторожность, ни в коем случае не доводить дело до конфликта, искать политических путей и прибегать к обману и хитростям, чтобы попытаться изменить соотношение сил опять в пользу США. Наша внешняя политика, которой руководил Брежнев, умело использовала эту ситуацию для защиты интересов страны и продвижения ее интересов в региональном и глобальном масштабах.
Ведя настойчивую линию на всеобщее и полное разоружение, Брежнев сумел заставить американцев подписать сначала Московский договор 1963 года «О запрещении ядерных испытаний в трех средах», затем договор 1968 года «О нераспространении ядерного оружия», который жив и по сей день. Затем в 1971 году удалось добиться заключения договора «О запрещении размещения ядерного оружия и других ОМУ на дне морей и океанов и в их недрах». Но США упорно противились принятию каких-либо обязательств по реальному сокращению и ограничению своих ядерных вооружений, не хотели признавать ядерного паритета между нашими странами. Его пришлось создавать де-факто. И то, что это было сделано, — безусловная заслуга Брежнева, который обеспечил Советскому Союзу и нынешней России безопасное существование на многие годы вперед.
Увидев, что Советский Союз начал вводить в строй десятки и сотни новых пусковых установок для своих стратегических ракет, американцы были вынуждены предложить нам переговоры о комплексном ограничении и сокращении как систем доставки наступательного стратегического оружия, так и систем обороны против баллистических ракет. Такие переговоры начались в ноябре 1969 года в Хельсинки, а договор, подписанный в их результате, стал договором ОСВ-1. Но заключали его американцы в расчете обыграть Советский Союз за счет развертывания на американских ракетах разделяющихся боеголовок. Не вышло. В рекордные сроки мы создали свои собственные мирвированные боеголовки. Последовали новые попытки обдурить нас. И они тоже не увенчались успехом. Во всех переговорах по ядерным вопросам с США решающую роль играли встречи Брежнева с американскими президентами. Он отстаивал советскую позицию уверенно и твердо, не допуская вихляний и односторонней сдачи позиции. В результате в 1979 году в Вене был подписан новый договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), основанный на принципах равенства и одинаковой безопасности, который открыл дорогу существенным сокращениям стратегических вооружений и ставил заслон на пути их дальнейшей гонки. Брежнев, подписывая этот договор, добился существенного успеха. Лучшее тому доказательство — отказ следующего за Картером президента Рейгана ратифицировать и осуществлять его.
Но и при Рейгане, пока был жив Брежнев, американцы так и не сумели продвинуться ни на шаг вперед в осуществлении своих планов слома стратегического паритета. Позволили им реализовать эти планы сначала Горбачев, а потом Ельцин. За соглашения, которые они подписывали с Вашингтоном, во времена Брежнева их точно отправили бы на Лубянку.
По наличию различных доверительных каналов с руководителями западного мира и активности их использования он ничуть не уступал нынешним российским руководителям, добиваясь при этом существенных успехов. Конечно, было бы неправильным идеализировать Брежнева как политика и дипломата. При Брежневе допускались просчеты и ошибки. Их число возрастало по мере того, как Брежнев старел и слабел, не мог уже во всех подробностях вникать в то, что делалось вокруг него и за его спиной. Это сказывалось и на внешней политике, которая все больше сосредотачивалась в руках триумвирата Громыко—Устинов—Андропов. Им Брежнев в последние годы полностью доверял и передоверял ведение дел. Триумвират же пользовался этим во все возрастающей степени.
Результатом явилось подписание Хельсинкского акта, расшатывавшего результаты Московского договора и открывавшего простор для деятельности в СССР враждебных сил, контролируемых, финансируемых и направляемых западными службами. Были упущены возможности заключения сбалансированного соглашения с США по ракетам средней и промежуточной дальности. Операция в Афганистане также была связана с рядом серьезных ошибок и просчетов.
И тем не менее брежневский период, несомненно, был временем серьезных успехов нашей внешней политики, временем, когда наша страна и ее внешнеполитические позиции были прочны, когда наше влияние в мире последовательно нарастало, а наш народ и его друзья и союзники могли с уверенностью смотреть в будущее. За это все мы должны сказать Брежневу спасибо и помянуть его добрым словом.