На прошлой неделе Кочубеевский суд Ставропольского края закрыл уголовное дело против бывшего мэра Пятигорска Игоря Тарасова за примирением сторон. Прокуратора уже опротестовала это решение, однако, как говорят юристы, постановление суда было вынесено строго по закону и с соблюдением всех формальностей, так что его изменение мало вероятно.
Напомним суть дела. Ночью 23 августа близ ставропольского хутора Свистуха «тойота» руководителя администрации Пятигорска Тарасова, как установило следствие, мчавшаяся со скоростью 110—130 километров в час (при ограничении — 70 км/ч), протаранила автомобиль ВАЗ. Трое пассажиров ВАЗа погибли сразу же, еще двое скончались в больнице (кто знает, если бы Тарасов тут же сообщил о случившемся, вероятно, кого-то из них можно было бы спасти). Находившийся за рулем Тарасов также получил травмы, что не помешало ему скрыться с места происшествия.
Решение суда вызвало большой общественный резонанс, так как, по мнению многих, тяжесть случившегося никак не соответствует «наказанию». Точнее, тому, что за совершенное деяние Тарасов не понес вообще никакого наказания. Конечно, погибшие люди не могли примириться со своим, пусть и невольным, однако убийцей. Но с ним примирились родственники жертв, что и позволило прекратить дело. Примирились не забесплатно. По разным данным, каждый из них получил от Тарасова от 1 до 3 миллионов рублей «материальной помощи». Так что дело это, помимо юридического, имеет еще и морально-нравственный аспект.
Сначала об аспекте юридическом. Собственно, суд не признавал Тарасова невиновным. Более того, его вина в гибели 5 человек фактически доказана (хотя сам Тарасов ее и отрицает). Но преступление, инкриминируемое бывшему мэру, так называемое неосторожное. С 2001 года Уголовный кодекс рассматривает их как преступления средней тяжести, а потому дела по ним и могут прекращаться за примирением. До этого преступления такие считались тяжелыми, и никакие деньги не позволили бы Тарасову законно уйти от ответственности.
Надо отметить, что судья хотя и имел право прекратить дело, но не обязан был поступать именно так. Подобное решение суда очень показательно. Более того, его никак нельзя рассматривать в качестве исключения, а сам случай — как некую коллизию, неожиданно выявившую несовершенства закона. Напротив, ситуация эта очень характерна для нынешней нашей жизни.
Одновременно с делом Тарасова в Москве рассматривалось весьма сходное дело Карины Гличьян (дочери очень состоятельного предпринимателя), в мае прошлого года сбившей на своей иномарке сотрудника ГИБДД. Причем, по показаниям очевидцев, сбившей его намеренно, после того, как ее остановили за проезд по разделительной полосе. Пострадавший инспектор Сергей Ромашков попал в больницу в тяжелом состоянии, врачам с трудом удалось спасти его жизнь. Вот только на суде Ромашков вдруг резко изменил свои показания, заявив, что Гличьян сбила его совершенно случайно и никаких претензий он к ней не имеет. В связи с чем произошла такая метаморфоза, можно сделать вывод хотя бы из ответов Ромашкова на вопросы прокурора в ходе судебного процесса: «Вы покупали себе 19 июня 2005 года новый «хёндай акцент»?» — «Да, покупал». — «Сколько вы за него заплатили?» — «Тринадцать тысяч долларов». — «С чем связано, что вы решили купить себе новую машину, находясь в больнице?» — «Очень захотелось купить себе новый автомобиль». — «Откуда вы взяли деньги?» — «По статье 51 конституции я могу не отвечать на этот вопрос».
Иными словами, и здесь решающую роль сыграли деньги. (Кстати, решением суда Гличьян обязуется выплатить пострадавшему инспектору 30 тысяч рублей. Сравните с 13 тысячами долларов за машину, которая, утверждают, была далеко не единственной «формой вспомоществования».) Хотя Гличьян все же была признана виновной (ведь помимо Ромашкова имелись и другие свидетели происшествия) и приговорена к трем годам колонии-поселения. Но преступницу тут же освободили от наказания в связи с амнистией в честь столетия Государственной думы.
После оглашения решения Кочубеевского суда Госдума решила запросить информацию по этому делу в соответствующих ведомствах, как заявлено, из-за «вопиющего случая освобождения от ответственности мэра Пятигорска за убийство пятерых человек в дорожно-транспортном происшествии по соглашению сторон по причине выплаты денежной компенсации». Как точно заметил депутат от КПРФ Николай Бенедиктов, «создан прецедент ухода от ответственности преступников, заказавших своих родных за денежную компенсацию, а также прецедент ухода от ответственности богатых людей, готовых платить компенсации за свои преступления».
Но каким бы вопиющим ни был «случай Тарасова», он все-таки является лишь частным случаем. И это самое страшное. Последние пятнадцать лет в России много говорится о правовом государстве и «диктатуре закона», которая якобы является единственной приемлемой или даже необходимой из всех диктатур. А большинство бед, связанных с преступностью и несправедливостью, связывают с нарушением закона, коррупцией и т.п. При этом как-то нечасто вспоминают широко бытовавшую в дореволюционные времена русскую поговорку: «С сильным не дерись, с богатым не судись». А будешь судиться, все равно проиграешь, да еще и последнее потеряешь.
В законодательстве любого государства наиболее явным образом отражается классовая сущность этого государства. То есть закон всегда защищает тот класс общества, который является правящим. И нет ничего удивительного, что в стране бандитского капитализма, которой является нынешняя Россия, «в законе» оказываются или бандиты, или капиталисты. И речь здесь идет даже не о беззаконии (взятках, угрозах, других способах давления на суд, которые, надо сказать, также весьма распространены), а о формально вроде бы четком исполнении законодательства.
Именно особенности законодательства при всех декларативных заявлениях о равенстве граждан перед законом, по существу, выделили богатое меньшинство россиян в особую касту неприкасаемых. Вот и 36-летний Тарасов — человек небедный. На занимаемых постах (сначала консультанта хозяйственного отдела в правительстве Ставрополья, затем руководителя аппарата президента и правительства Чеченской Республики и советника Рамзана Кадырова, и в конце концов мэра Пятигорска, которым он стал всего за месяц до ДТП) он заработал немало денег. Их хватило не только на навороченную иномарку, сидя за рулем которой, он убил пятерых человек, но и на весьма немаленькие компенсации родственникам убитых. Не было бы денег на компенсации, безусловно, не было бы и никакого примирения. Соответственно, пришлось бы нести наказание.
Но наказание — не для таких, как Тарасов или Гличьян, принадлежащих к правящему классу. Наказание — это для бедных, для голодранцев, пусть они никого не убивали и не калечили. Недавно суд приговорил к реальным срокам заключения молодых людей, в начале этого года в Москве поскандаливших и устроивших потасовку с министром культуры Кабардино-Балкарии и певцом Тутовым. В результате потасовки никто не только не погиб, но даже серьезно и не пострадал, а Тутов помирился со своими обидчиками и просил суд их простить. Но не тут-то было! Подсудимые ребята ни по закону, ни «подзаконно» откупиться не могли, а значит, им одна дорога — в тюрьму. Вот это и есть цена равенства перед законом, причем выраженная во вполне конкретных денежных суммах.
Таким образом, закон самым недвусмысленным образом говорит богатым: вы можете делать все или почти все, что хотите (по крайней мере, в тех случаях, если жертвами оказываются те, кто беднее и слабее), и ничего вам за это не будет. Это отпущение и уже совершенных грехов, и провокация преступлений будущих, поскольку бояться нечего. И значит, если у тебя есть несколько «лишних» миллионов, ты можешь ездить по разделительной полосе или вдвое превышать установленную скорость, раз уж тебе так удобнее. Погибнут люди? Не беда, откупишься!
Некоторые даже заговорили о возрождении языческих обычаев раннего Средневековья, когда за убийство можно было откупиться штрафом. Впрочем, в Чечне, где несколько лет работал Игорь Тарасов, такие обычаи официально существовали совсем недавно: при Дудаева и Масхадове. Утверждают, что никуда они не делись и ныне, хотя формально Чечня и живет в «правовом поле» России.
Теперь о морально-нравственной стороне приговора по делу Тарасова. Эта тема наиболее болезненная. Ведь возможность уйти от ответственности за совершенное преступление дали Тарасову не только законодательство и судья, но и пострадавшая сторона. Обвинять в чем-либо родственников погибших тяжело. Скажем, у одной из потерпевших в ДТП погибли муж, сын и невестка. Теперь ей одной поднимать маленькую внучку. «Погибших все равно не вернуть, а живым надо как-то устраиваться» — так многие пытаются оправдать родственников, взявших деньги. Так или иначе, эти, как говорят, небогатые люди тоже вписаны в рамки капиталистической системы, в которой превыше всего, в том числе и жизни человеческой, — деньги, и вынуждены жить по ее законам.
В современной России, где столь велико расслоение между богатыми и бедными, система эта развращает не только тех, кто вынесен ею на самый верх, но и своих жертв, угнетенное большинство народа. Кто знает, взяла бы потерявшая всю семью женщина кровавые деньги, если бы знала, что государство не даст пропасть ни ей, ни ее осиротевшей внучке. Но никаких гарантий, кроме гарантированной бедности и лишений, Российское государство и его законодательство не дает бедному большинству своих граждан, особенно старикам и детям.
В общем, что касается выручки за погибших, то лишь Бог судья людям, ее взявшим. И все-таки это не исключительно их личное дело, поскольку речь идет не только о погибших, но и о живых, обо всех нас, у кого теперь, после решения Кочубеевского суда, гораздо больше шансов пострадать от очередного нувориша, потерявшего последние тормоза в силу чувства полной собственной безнаказанности. (Что же касается пострадавшего инспектора ГИБДД Сергея Ромашкова, являющегося не частным лицом, а представителем государства, то небезвозмездное, судя по всему, изменение его показаний, если такой факт будет подтвержден, должно бы получить не только морально-нравственную, но и юридическую оценку.)
Капитализм уже научил нас не ценить, а оценивать человеческие жизни. Государство оценивает их совсем дешево, выплачивая по 100—200 тысяч рублей за погибших при терактах, катастрофах, стихийных бедствиях. Богатые и влиятельные не ценят жизни рядовых граждан вообще. Зато они дорого оценивают собственную возможность жить так, как желают. И если в результате их желаний гибнут люди, откупаются мизерной толикой тех средств, которые в большинстве случаев и так должны были бы принадлежать всем россиянам: в форме зарплат, пенсий, пособий, социальных и не только социальных гарантий, дающих любому честному человеку уверенность в завтрашнем дне, своем и своих детей. И тогда не пришлось бы оплакивать безвинно и безвременно погибших и идти против собственной совести, способствуя таким образом новым преступлениям и трагедиям.